Как на меня… что?!
Эта мысль прилетела подбитым драконом по голове в ту самую минуту, когда Гелла выдала очередное распоряжение:
– Макияж!
– Линзы! – раздался чей-то крик.
Спустя несколько мгновений мои глаза сверкнули зеленью.
Лицом занималась Гелла, еще три девушки – росписью рук и виднеющейся в вырезах туфелек кожи ног. Я же стояла и мысленно прокручивала в голове свалившиеся на меня факты.
Костюм (особенно такой) за ночь не сошьешь. И не перешьешь тоже.
Размер ноги Мелоры, конечно, мог совпасть с моим, но я не верю в такие совпадения. Значит, обувь делалась на заказ. Факт.
Гроу в клубе пригласил меня станцевать приват. Факт.
Гроу выдернул меня вчера во время съемок, чтобы я озвучила Теарин. Факт.
Туфли. Мои туфли, которые я забыла в ВИП-ложе!
Это что получается, он уже тогда решил, что я буду танцевать Теарин?
Я не выругалась только потому, что вокруг меня плясали четыре человека и еще столько же за этим наблюдали. Гелла забралась на стул, чтобы не мешать девушкам, а мне – не пришлось садиться. Сама я стояла враскоряку, раскинув руки в разные стороны (хвала танцам, на одной из тренировок мы застывали так на полчаса), иначе сейчас кое-кто просто хлопнулся бы в обморок.
Кондиционеры работали на полную, гримеры тоже, я же мысленно ругала Гроу страшными словами.
Координатор, значит?!
Начать с низов, значит?!
Да чтоб тебе дракон голову отгрыз! Обе.
Р-р-р!!!
От карандаша слезились глаза (особенно когда красили нижние веки), от запаха косметики хотелось чихать. (Это кто-то каждый день делает? Серьезно?) Потом Гелла занялась шеей и грудью, пока две другие девушки заканчивали спину по пояс брюк и живот. Когда меня наконец оставили в покое, я не поверила своему счастью.
Еще ни слова не сказала, а уже чувствую себя так, словно весь день трудилась в поте лица. Ноги ноют, шея затекла, руки и плечи вообще не чувствуются.
Не работа, а дерь…
Гелла отступила от зеркала, и я залипла.
Наверное, в прошлом, в те времена, когда иртханы оборачивались драконами, когда вздумается, Теарин Ильеррская была…
Именно такой.
Ничего общего с женщиной, отражающейся в зеркалах, у Танни Ладэ не было.
Длинные блестящие волосы, в которые вплетена золотая нить, перехваченные ею же. Лиф с плотными бретелями, подчеркивающий грудь, и шаровары, шлейф, опаленный огненным узором, словно перетекающим с него на кожу и впитывающимся в нее, раскаляющим, как отражение запертого внутри Ильеррской огня. Мое лицо больше не было моим: губы стали полнее, брови – темнее и четче, глаза – выразительнее. Да что там, благодаря умелым рукам Геллы у них даже разрез изменился. Я понимала, что это всего лишь видимость, но не могла отвести от зеркала взгляд.
Так бы и стояла, наверное, если бы в гримерную не шагнул Рихт.
– Надеюсь, вам пригодился мой планшет, – произнес он.
А потом увидел меня и замер.
Мужчины смотрели на меня по-разному (по большей части сквозь или с интересом в стиле «детка, я вижу, что ты не прочь перепихнуться по-быстрому»). Конечно, были и такие, как Лэрг, и много других, но никогда раньше на меня не смотрели так. Взглядом, скользящим по коже с предвкушением желанного прикосновения.
Восхищенно.
Горячо.
Откровенно.
Впрочем, подозреваю, что я и сама пялилась на Рихта примерно так же. Вчера.
Эту мысль нарушила Гелла, которая приподняла брови и поинтересовалась:
– Что скажешь, Паршеррд? Если ты, конечно, в состоянии что-нибудь сказать.
– Гелла Кархарн, ты волшебница.
Она фыркнула, а Рихт уже повернулся ко мне:
– Собственно, хотел сказать, что нас уже ждут.
– Кто?
Глупее вопроса не придумаешь, но это было все, на что меня хватило. Мои глаза стремительно увеличивались в размере, потому что вот прямо сейчас мне нужно было выйти за эту дверь, пройти по коридорам съемочного павильона и оказаться под прицелами видеокамер.
Гелла развернулась (как-то слишком резко, пожалуй), а Рихт кивнул:
– Пойдем, Танни.
Я пошла. На подгибающихся полусогнутых, хотя со стороны это выглядело как обычная походка. По крайней мере, очень на это надеюсь.
Только оказавшись у двери, повернулась к сотворившим из меня Теарин.
– Спасибо, – сказала искренне.
Бирек выразительно моргнул, Гелла фыркнула:
– Удачи, – бросила отрывисто и снова отвернулась, словно все происходящее ее совершенно не касалось и не под ее чутким руководством только что произошло мое невероятное преображение.
Оказавшись за дверями, я почувствовала себя еще более странно. Наверное, такое чувство бывает во сне, когда ты думаешь: «Что за чешуйня творится?» – но продолжаешь поступать так, как поступил бы на самом деле, если бы с тобой случилась такая чешуйня. Хотя кто его знает.
– Не волнуйся. – Голос Рихта выдернул меня из сюрреалистичного мыслепотока. – Если что, я буду поблизости.
– И пристрелишь меня в случае особого позора?
– На территорию съемочного городка запрещено проносить оружие.
– Какое упущение!
– И не говори.
Я фыркнула, а Рихт неожиданно остановился, и я чуть в него не влетела, но вовремя успела затормозить.
– Танни, у тебя все получится.
– Ты в этом так уверен?
– На девяносто девять процентов.
– А, то есть на один ты все-таки сомневаешься?
– Исключительно потому, что кто-то сейчас поджал хвостик.
Что-о-о?!
– Это ты вроде как про меня, да? – Я сложила руки на груди.
И тут же их опустила, в панике оглядывая сгибы локтя и запястья.
– Не переживай, эта краска так просто не стирается.
– Да уж вижу, – буркнула я, повторно рассматривая себя на предмет опасных разводов.
– А даже если и стирается, Гелла и ее команда поблизости. – Он шагнул ближе.
Аромат его парфюма, соединяющийся с образом Даармархского (что-то острое, резкое, опасное, напоминающее о зыбучих песках и черных ночах Лархарры… или Огненных земель), подействовал как удар под дых. Наверное, стоило отступить, но я не хотела, несмотря на то что всегда очень трепетно относилась к поползновениям в сторону моего личного пространства.
– Чего ты боишься, Танни?
– Того, что я не актриса? – фыркнула и подавила желание обхватить себя руками. – Не знаю. Я даже не знаю, что такое огонь. Пламя иртхана. Ты в курсе, как это работает?
– Могу только догадываться. – Рихт развел руками. – И вдохновляться записями Ильеррской.
– То есть с Гроу об этом ты никогда не говорил?
– А должен был? Я ловлю образ, как чувствую, и смею надеяться, что получается у меня неплохо.
– Неплохо?! – Я вскинула брови. – У меня такое чувство, что ты один из них.
– Ты сама это сказала. – Он хмыкнул. – Необязательно быть иртханом или иртханессой, чтобы гореть.
«Скажи это Мелоре», – подумалось мне, но вместо этого я спросила:
– Ты знал, что Гроу хочет меня на роль Теарин?
– Нет. – Рихт покачал головой. – Но сейчас я этому рад. Приятный получился сюрприз.
Да уж, сюрприз. Точнее и не скажешь.
Рихт возвышался надо мной, как Даармархский над Теарин, исходящая от него сила вливалась в меня уверенностью. Глядя на стоявшего рядом мужчину, я подумала, что будет справедливо ему об этом сказать. Сейчас.
– А знаешь, ты прав. Пойдем и сделаем это.
Он улыбнулся: жесткое лицо мгновенно преобразилось, в уголках глаз собрались лучики морщин.
– Так-то лучше, Танни
