– Сыщу такого.
– И хорошо бы он сейчас находился в Москве, – предупредил Петр. – Или по крайней мере собирался туда.
– С этим хуже, – озаботился кунигас. – Но я нынче же проведаю, как и что, обожди денек-другой.
На сей раз ожидание не затянулось и как раз в тот день, когда прибывший из Новогрудка митрополит Феофил заверил русский перевод грамоты, Гедимин назвал имя купца – какой-то Вонибут.
А спустя два дня маленький отряд победителей, к которым прибавились шесть человек из числа тех самых мечников, изъявивших желание и далее остаться на службе у Сангре, отправился обратно в Тверь.
«Вот так, Уланчик, – мысленно обратился к побратиму Петр, – Я со своими проблемами как видишь, управился. Остались пустяки….»
Но он ошибался.
Глава 20
Москва и княжич Дмитрий
Новостей за время отсутствия Сангре в Твери скопилось изрядно. Как водится, были они двух сортов: хорошие и плохие. К первым относились монеты. Молодец, Заряница. Управилась от и до. И чеканы, изготовленные братом закалила, и монеты наштамповала. Ну прямо прирожденная фалынивомонетчица. Вон они лежат, милые, в небольшом сундучке – новенькие, блестящие, а уж красивые – глаз не отвести.
Плохой новостью стал недавний отъезд князя в Орду. Получалось, не вышло у Дмитрия придержать своего батюшку в Твери до возвращения Петра. С другой стороны, княжича и без того благодарить нужно, чай август на дворе – не мог же он бесконечно сдерживать Михаила Ярославича.
Уехал князь кратчайшим путем – не в обход, Волгой, а срезав изрядный кусок, по Нерли Волжской, и далее «волоком» до другой Нерли, Клязьменской, текущей через Владимир и впадающей в Оку. Фора во времени получалась изрядная, ведь княгиня Анна с младшим сыном Василием, провожавшая мужа до устья реки Нерль Волжская, позавчера уже вернулась обратно в Тверь. Словом, пытаться догнать его нечего было и думать.
Следовало спешно выезжать следом, но возник вопрос – как быть с Москвой? Он же обещал побратиму лично провернуть реализацию монет. Вдруг что пойдет не так, и как быть? Народ растеряется, а вывернуться, выскользнуть, придумав подходящий экспромт, будет некому. Его люди конечно, головы положат, спасая Изабеллу с Заряницей, но тогда на всех многомесячных трудах можно смело ставить крест. И тот же самый, но могильный, на незадачливых гостях Москвы, а чуть погодя – на Михаиле Ярославиче.
Петр в задумчивости прошелся по опустевшей трапезной и с грустью осознал: как ни крути, они опоздали, притом безнадежно. Не поспеть купцам с монетами к нужному сроку в Орду. Но вовремя спохватился. И как это он забыл? Есть человечек, могущий появиться у хана вовремя. Да, да, тот, кого рекомендовал Гедимин. И находился он сейчас именно в Москве. Да и сама операция много времени не займет, от силы неделю, пускай полторы. А ведь в Орде, судя по рассказу Улана, князя ждет не расправа, а суд. Да, пристрастный до невозможности, но все равно суд. А это означает заслушивания свидетелей и прочие процедуры. Иными словами, все решится далеко не сразу.
Кроме того, сопровождавшие Михаила Ярославича старшие сыновья покамест отсутствовали. Как сообщила Изабелла, навестившая вернувшуюся княгиню в ее тереме, они намеревались проводить своего батюшку до Владимира, а уж далее он поедет один. Учитывая, что уезжать, не встретившись с Дмитрием, было никак нельзя, Сангре пришел к окончательному выводу, что надо ехать в Москву.
Сияющая от радостной встречи с кузеном Изабелла, узнав о выезде, помрачнела, но тем не менее безропотно подчинилась Петру. Еще больше похорошевшей Зарянице, жадно ловившей каждый взгляд любимого и рдеющей как маков цвет, было все равно куда ехать, «был бы милый рядом».
С Филей-простофилей Сангре поступил просто. Памятуя, что бывший тамплиер всегда свято держит рыцарское слово, он взял с него клятву не пытаться бежать. Теперь можно было с легкой душой оставлять его в своем тереме, наказав паре воинов присматривать за домом и гонять бедолагу до седьмого пота. Разумеется, всякий раз после этого выпаривая в баньке и хлестать веником так, чтоб наконец-то показалась майка. Про майку народ не понял, но все остальное пообещали прилежно исполнить.
Помимо нагрузок на тело, Петр озаботился и о душе бывшего крестоносца, поручив освежить в памяти всё, касающееся организации тамплиеров, начиная с ритуала вступления. Ну и тевтонского тоже. Если их совместить и творчески подработать, запросто годится для создания первого православного военно-монашеского ордена. Разумеется, название чуть изменить – например, братство. А в небесные патроны взять архангела Михаила, который, помнится, рулил небесным воинством в битве с сатаной.
Выехали они в Москву лишь через день. Вернее, отплыли. На сей раз Петр тоже не стал скупиться и взял всех, с кем ездил в Литву. Правда, до самого города добралась меньшая часть – остальных он оставил на пути, чтобы могли сдержать погоню, буде таковая состоится. Таким образом, в Москву, помимо него и Изабеллы с Заряницей, прибыло лишь шестеро: Яцко и Вовка-Лапушник (пусть запоминает, кого отберет Изабелла, чтобы безошибочно указать на них Зарянице), да Шкирка и Кастусь. Эти годились и для переноса товара, и для боя, как заряжающие, учитывая, что еще одна пара состояла из стрелков-арбалетчиков.
Вовка, правда, был немного подавлен, поскольку за два прошедших месяца так ничего и не сумел выжать из дудки, в ответ виновато развел руками. Пришлось утешить, пояснив, что времени для новых попыток еще уйма и вообще он в него верит. Вроде успокоил.
Судьба любит тыкать людей носом в их просчеты. Стоит человеку что-то забыть, как ему эта вещица непременно понадобится. Но зато если ты обо всем позаботился, она – ох проказница! ох, веселушка! – сделает так, что ничего из предусмотрительно прихваченного не пригодится.
По счастью, Петр ничего не забыл и получилось второе: запасные варианты не потребовались. Правда, на необычное изображение на новеньких монетах кое-кто из купцов сразу обращал внимание. И тогда Заряница чуть виновато поясняла, что ее своенравной воспитаннице, то бишь малолетней княжне Софье Юрьевне, больно захотелось прикупить заморских благовоний. А батюшка ейный скупится на таковские расходы. Про стрыя[32] же, князя Ивана Данилыча, и вовсе сказыать неча. Тот и супружнице своей ничего такого не купляет. Вот Софья, пользуясь, что ныне батюшка в отлучке, и прокралась тайком на отцовскую половину, прихватив из его шкатулки пару жменек серебра на румяна да разные притирания. А уж где их ее батюшка отчеканил, бог весть. Она, де, баба глупая, к ним не приглядывалась и о том вовсе не задумывалась, да и какая разница, лишь бы серебрецо доброе было. Опять же, не до того ей ныне. Эвон как прихватило: ячмень на глазу выскочил.
Болячку эту ей
