— Вот ты где! — провозгласила она, будто обращаясь к блудному дитяти. — Уже опаздываем. Скорее! — Она почти полетела к берегу.
Ошеломленный Недуриан встал, сжав огрызок в руке.
— Одной вдовы тебе не хватило, а, Нед? — крикнул один из старых грызунов.
Недуриан с нарочитой задумчивостью провел пятерней по нечесаной бороде, оправил ветхий воротник. — Никогда не мог отказать девчушке, дружок.
Старик ухмыльнулся компании. — Ага… покорность. — Оба остальных заквохтали, демонстрируя отсутствие зубов.
Недуриан воздел палец. — Осторожнее. Рыбам может понравиться ваш вкус.
Старый приятель махнул рукой: — Ах… у них было так много оказий.
Агайла сверкала глазами с улицы. Он поспешил туда. Сборище стариков провожало их смехом.
Поравнявшись с Агайлой, он озадаченно взглянул на нее. В чем может быть дело? Никогда он не говорил с ней вне лавки — и вообще не видел, чтобы она выходила из лавки. Шага ее были быстрыми, волосы развевались на сильном ветру.
— Что? — спросил он.
Ведьма не обратила внимания, и он прикусил язык. Она вела к полнолюдным докам, где торговые суда выгружали товары, брали пассажиров на материк.
Она озирала толпу, подскакивая на кончиках пальцев и кусая губы. Не знай он ее слишком хорошо, решил бы, что это тревога. А то, что вызывает тревогу в этой женщине… да, это уже не его класс.
— Не вижу его, — пробурчала ведьма разочарованно. — Уже должен был быть.
— Кто?
— Обо.
Он покачнулся, едва не разинув рот. Обо! О все боги и демоны, благие и подлые! Это имя произносили шепотом лишь самые умудренные маги. Они встретят его? Просто встретят? Он сомневался.
Ведьма поманила его. — Что ж, ничего не поделать. Примем ее сами.
"Ага. Еще женщина" . — Кого? — спросил он. Она вновь не ответила. Скрипя зубами, он пошел вслед за ней к основанию пирса, где встало последнее судно. Агайла скрестила руки, тут же отвела назад и уложила узлом гриву волос; подтянула рукава и снова сложила руки на тощей груди.
Действительно нервничает, понял старик, ужасаясь столь откровенному беспокойству многоопытной колдуньи. — Кто же она? — спросил он едва слышно.
— Тихо. Держи руки при себе. И, ради всех богов, не поднимай Садок.
— Что такое?
Она раздражено зашипела. — Считай ее Властительницей, — раздался резкий, напряженный голос.
Недуриан лишь поднял брови. Да неужели. Властительница? Тогда что, во имя Семи Миров, им тут делать?
Он следил за толпой спускавшихся на пирс пассажиров. Никто не выглядел особенно примечательным. Впрочем, одна из женщин выделялась из людей, или, скорее, люди начинали меркнуть перед властью и силой ее присутствия, казались трудноразличимыми, скорее напоминая призраки.
Однако он вряд ли уделил бы ей более чем мгновенный взгляд, не будь предупреждения Агайлы. Она оказалась женщиной среднего возраста, в простой потертой одежде, черты лица непривлекательны, волосы коротко обрезаны. Жена фермера или мелкого торговца, вот за кого он принял бы ее. Но теперь, хотя пассажиры почти отталкивали ее в проходе, она предстала магнитным камнем в потоке силы.
Женщина подошла к ним и встала. На плече висела небольшая сумка. Темные глаза впились лишь в Агайлу; впрочем, сейчас Недуриан вовсе не хотел оказаться выделенным из толпы. — Кто вы? — спросила гостья.
— Агайла.
Взор женщины скользнул им за спины. Она кивнула. — И Обо.
Недуриан удивлено оглянулся. Там стоял невысокий, жилистый, бледный старичок, пятнистая лысина и дикие завитки волос над ушами. ЭТО и есть великий и ужасный Обо? Не мимо него ли, сидевшего на скамейке, он прошел час назад?
Обо метнул ему неприязненный взгляд, будто говоря: "Чего уставился?" Недуриан торопливо отвернулся.
— И под каким именем вы сейчас странствуете? — говорила Агайла.
— Ночная Стужа.
— А ваши намерения? Нам не нужны провокации. Бурегоны в последнее время притихли.
Тонкие губы скривились, будто она услышала шутку. — Просто исследования.
Аайла, похоже, успела вернуть самообладание и вновь усмехалась. — Надеюсь. Вы понимаете, что мы будем следить за вами все время?
— Разумеется. — Женщина склонила голову, прощаясь, и пошла к улице.
Агайла обернулась к Обо. — Что ее принесло сюда? — прошипела она театральным шепотом.
Великий и ужасный Обо пожал костлявыми, как у пугала, плечами. — Не знаю.
— Один тип играется здесь с Меанасом, — вставил Недуриан.
Обо презрительно оглядел его с ног до головы. — Из какой Бездны ты вылез?
* * *Дассем решился сразу, но три дня и ночи безмолвных бдений у алтаря понадобились, чтобы он нашел в себе достаточно воли и твердости открыть рот и заговорить. Это стало одним из труднейших решений жизни; делая его, он ощущал себя предателем всей веры и всего мира. Однако девочка слабела день ото дня и колебания ничего не могил изменить.
— Мой господин, — начал он, сидя, склонив голову, голосом тихим и хриплым, — мне предельно тяжко говорить… но я прошу милости.
Долгая тишина во тьме ответила его словам. Ночь словно поглотила мавзолей. Сам воздух стал очень холодным. Затем что-то пошевелилось, являясь, излучая кислое недовольство и даже разочарование.
— Дассем Альтор, — донесся слабый вздох. — И ты. А я возлагал на тебя столь великие надежды.
— Прошу, владыка. Она невинна.
Разочарование нарастало. — Ты знаешь, что это не важно.
Дассем склонился сильнее. — Да. Мне жаль. Просто с языка сорвалось.
— Тогда нам нечего обсуждать.
Он чуть разогнулся. — К сожалению, есть.
Череп древнего трупа на крышке саркофага пошевелился, обращаясь в его сторону. — О?
Дассем выпрямил спину. — Возьми меня.
— Прости, что?
— Вместо нее. Возьми меня. Жизнь за жизнь.
Череп отвернулся. — Я не торгуюсь.
— Тогда у тебя нет Меча. Я отбрасываю его здесь и сейчас.
Ответом стал мрачный смех. — Не решишься.
Дассем мгновенно вскочил на ноги. — Довольно. За все годы я ничего не требовал, ни о чем не просил. Теперь прошу об одном подарке, а меня гонят, словно нищего от дверей.
Высохший труп на саркофаге сел сам собой. — Все вы смертны, все вы нищие у моих дверей.
Дассем кивнул, соглашаясь. — Знаю. Итак, я обычный нищий.
Костяк разразился сухим смехом. — Слишком дерзкий нищий. Ты никто без звонкого титула.
Дассем отвернулся. — Между нами больше ничего нет. — Побросав в заплечный мешок немногочисленные вещи, не забыв два кошеля приношений Худу, он встал на колени и поднял девочку вместе с одеялами. Она прижалась к груди, будто горячий уголек.
— И куда ты пойдешь? — донесся тонкий голос.
— В храм Чаровницы. Возможно, она почтит меня и примет на службу.
Сухожилия заскрипели, костяная рука схватилась за край саркофага. — Хорошо. Может быть, есть нечто…
Он обернулся на пороге. — Да?
— Она умирает и, как даже тебе очевидно, я ничего не могу сделать. Но есть одна возможность.
— Да?
— Есть места, в которые можно ее унести. Где можно положить ее в ожидании исцеления. В таких местах время течет… иначе.
— Где ближайшее?
— Ближайшее? Ну,
