шороха, ни звука в ответ не послышалось. Мухи назойливо жужжа, стукались о подъездное стекло – это, пожалуй, были единственные голоса этого дома. Казалось, приятели попали в какое-то сказочное сонное царство. Руденко еще два раза подряд нажал на звонок, но никто не отвечал. Когда он опустил руку, тоже самое сделала Милославская, но и ее попытка не увенчалась успехом.
– Может, она увидела нас в окно и не открывает? – шепнул Руденко, глядя на гадалку.
– Исключено, – тоже шепотом ответила она, – мы подъехали с той стороны, откуда вряд ли машину можно было видеть. К тому же водитель остановил прямо под деревом. Мы же с тобой сейчас прошли слишком близко к окнам.
Три Семерки, молча кивая, согласился.
Еще некоторое время приятели простояли так у двери, прислушиваясь к каждому звуку. Вскоре за соседней дверью послышались голоса и звон ключей. Руденко махнул головой, призывая подругу удалиться. Оба они быстро и почти бесшумно стали спускаться по ступенькам.
– Лучше не привлекать к себе внимание, – запыхавшись, говорил Семен Семеныч, когда они оказались на улице. – Сейчас увидят – мент и станут догадки строить, чего да как. А если знают, где она, еще возьмут да предупредят.
– А что, если и вправду знают… – задумчиво протянула гадалка.
Через пару секунд она выпалила:
– Семен Семеныч, ты и на самом деле привлекаешь внимание.
Ты ведь в форме. Дуй давай в машину!
– Что?
– Быстро и без вопросов!
Милославская практически затолкала своего единомышленника в иномарку, а сама снова направилась к подъезду. Вслед ей слышалось недовольное руденковское бурчание.
Только-только гадалка успела присесть на скамейку, как на пороге подъезда показались двое: мужчина и женщина. Судя по голосам, те самые, что недавно разговаривали за соседней с щербатовской дверью. Яна сразу встала и двинулась им навстречу.
– Здравствуйте, – с улыбкой произнесла она.
Те исподлобья глянули на нее, а потом в один голос, без особого радушия, ответили:
– Здрасьте.
Они приостановились и с недоверием стали осматривать гадалку с ног до головы. Она не дала им завершить этой процедуры и снова с улыбкой произнесла:
– Простите пожалуйста, а Лена Щербатова – ваша соседка?
– Допустим, и что? – после некоторого замешательства ответил ей мужчина со свойственной его возрасту предосторожностью.
– Да я подруга ее, – делая вид, что не замечает настроения своих собеседников, с прежним радушием продолжала гадалка, – одноклассница. Мы столько лет не виделись! Приехала вот, а ее нет. Не знаете, где она?
– Нет, – сухо ответила женщина и, взяв за руку своего кавалера, деловито сказала: – Идем, Коля.
Коля подобрал повыше цветастую болоньевую авоську и послушно засеменил за женой.
– Спасибо, вы очень добрые, – вздохнув, пробормотала Милославская им вслед и пошла к иномарке.
– Ну что, как они тебя? – посмеиваясь, спросил Руденко, который все видел из окна автомобиля.
– Не плюй в чужой колодец, сам в него попадешь, – парировала Яна и молча уселась на заднее сиденье.
– Ну что, какие предложения? – серьезно спросил ее Три.
Семерки.
– Ждать, что же еще, – пожимая плечами, ответила гадалка.
– До победного конца? – ухмыльнулся Руденко.
– Угу.
– Как скажешь, – Семен Семеныч сполз с сиденья пониже и, закрыв глаза, зевнул.
Милославская знала, что как бы Семен Семеныч ни был недоволен случившейся неудачей и как бы ни выражал свое нежелание быть причастным к дальнейшим событиям, он не уснет. Она знала, что Три Семерки в этот момент очень переживает, хотя дышит ровно и даже посапывает. Поэтому Яна ничего не сказала в ответ на его довольно резкую выходку и стала внимательно следить за тем, что творилось за окном автомобиля.
Водитель, как оказалось, парень молчаливый и покладистый, видя, что у его новых временных руководителей с работой не очень клеится, тоже ничего не сказал, немного поглазел по сторонам, а потом решил последовать примеру Семена Семеныча: откинул немного спинку кресла, вытянул ноги, фуражку надвинул пониже и закрыл глаза.
Около получаса в кругу единомышленников царило молчание. На улице тоже ничего примечательного не происходило. Копошилась в песочнице, словно муравьи в своем муравейнике, малышня. Молодые мамаши, сидя рядом со своими чадами на низких деревянных скамейках, за неимением других тем для разговора, мирно обсуждали местные новости – кто, с кем, когда, почему. Некоторое время назад они наверняка наперебой говорили между собой о детях: у кого как зубки режутся, например; кто как ходить начал, кто какое первое слово сказал, кто что-нибудь такое необыкновенное выкинул. Теперь, похоже, подобная пища для беседы была исчерпана, и приходилось пробавляться всем, что подворачивалось под руку, а вернее, под язык.
Яна, конечно, не могла хорошо слышать их разговоров, она догадывалась обо всем по мимике и жестам, да и не за горами были те времена, когда Милославская сама являлась молодой мамой.
Старики, оккупировавшие, одну из скамеек, говорили почти о том же, о чем и молодежь, только помимо сплетен их еще очень остро интересовала политика и цены на ближайшем рынке. С особым сладострастием, как это ни странно, они обсуждали собственные болезни, и настоящим героем дня чувствовал себя тот, кому врач поставил более «крутой» диагноз. Разумеется, никто из них серьезно не был болен, иначе со стороны их пересуды да и они сами не выглядели бы так комично.
Милославская особо пристально следила за теми, кто покидал дом и входил в него. Она уже, к счастью, знала, как выглядит Елена Щербатова, и поэтому отчетливо представляла, кого ждет и кого ей глазами отыскивать среди немногочисленных прохожих.
За первые полчаса ожидания из дома вышла женщина лет тридцати с шестилетней девочкой, которая несла в руках активно подающего голос котенка. Потом показался на выходе одного из подъездов мужчина, создающий впечатление человека делового и очень занятого. Он сжимал под мышкой визитницу и в течение пятнадцати шагов, которые он сделал до машины, три раза посмотрел на часы. Еще смешной утиной походкой «проплыла» мимо полная дама бальзаковского возраста. Она не смотрела по сторонам и, казалось, упивалась своей величественностью, которую она видела во всем своем облике. Два парня, похоже, хорошо принявшие на грудь, тоже вышли из щербатовского дома. Они заспешили в направлении торгового ларька и вскоре вернулись оттуда, неся пакет, в котором что-то откровенно позвякивало.
Вошла же в дом одна женщина, с трудом волочившая две сумки, нагруженные продуктами, забежали двое мальчишек лет семи-восьми, а за ними собака, черный маленький пудель.
Минут через десять прохромал старик, которому на лавочке, вероятно, сидеть надоело. Потом молодая влюбленная парочка скрылась в щербатовском подъезде. Вот и все. Того, кого Яна ждала, не было.
– Ну что, все тихо? – из-под надвинутой на нос фуражки спросил Семен Семеныч.
– Тихо, – грустно вздохнув, ответила Милославская.
– Отдохни немного, расслабься, я подежурю, – предложил Руденко, приподнимаясь.
– Да я и не устала, – ответила гадалка и по-прежнему стала глядеть в окно.
– Скука! – позевывая, протянул Три Семерки и подперши голову рукой тоже безрадостно принялся наблюдать за происходящим на улице.
Со стороны водителя слышалось только посапывание.
– Сань, а Сань, – со смешком обратился к нему Руденко, – с шефом-то небось не больно поспишь?
Водитель не шелохнулся. Семен Семеныч легонько потряс его за плечо.
– Саня-а, – с притворной ласковостью протянул он и, когда Саня, вздрогнув, резко приподнялся,
