— Или ты боишься чего-то другого?
— Например? — уточнила я.
— Меня и нашего общения. — Брюнет поймал мою руку, провёл большим пальцем по внутренней стороне ладони. — И вот таких прикосновений?
Щёки сразу вспыхнули, однако высвободить руку я не попыталась.
— Пробуешь меня расслабить?
— Не хочу весь вечер смотреть на бледную дрожащую моль, — подтвердил догадку Крам.
Прозвучало обидно, и я даже надулась, а он улыбнулся и предложил:
— Давай представим, что это настоящее свидание?
— Зачем?
— Так проще. — Байкер пожал плечами. — И достовернее.
— На настоящее свидание ты бы никогда не пригласил. — Я не сдержала улыбки.
— Это ещё почему?
— У меня пальто некрасивое, — отыгралась за недавнее пренебрежение я.
Парень фыркнул, тоже повеселел.
— Могу купить тебе новое.
— Вот уж спасибо! — В моём голосе прозвучала ирония, и собеседник окончательно расслабился.
Он опять провёл пальцем по внутренней стороне ладони, после чего отпустил руку и попросил:
— Расскажешь о себе?
Несколько секунд за столом царила тишина — я пила вино и переваривала вопрос. Рассказать? Что именно? Делиться подробностями жизни в Чиртинсе не очень-то хотелось, да и недавняя жизнь в Кросторне событиями не блистала. А потом с языка сорвалось незапланированное:
— Это первое свидание в моей жизни.
Во взгляде тёмных глаз появился скепсис, который быстро сменился весельем.
— Тогда я просто обязан сделать его незабываемым, — сказал Крам.
Он выглядел настолько нормальным, словно никакой выходки в тренировочном зале не было. Эта нормальность подкупала, и я действительно заговорила. Только не о романтичном…
— Приёмные родители были очень против моей затеи с колледжем.
— Почему? — неподдельно удивился он.
— Считают, что это бессмысленно. Что жизнь в родном городе лучше.
— Но ты решила иначе?
— Чиртинс никогда не привлекал, — призналась я. И сказала о том, о чём прежде не говорила вслух: — Там я всегда чувствовала себя чужой.
Крам подлил вина, и разговор продолжился. Вероятно, дело в алкоголе, а может, просто накипело, но здесь, в этой уютной полутьме, я говорила вещи, о которых обычно предпочитала молчать. Об ощущении одиночества, о том, что с самого раннего детства мечтала об отдельной комнате, о страхе опять остаться одной и прочих, наверное, не слишком интересных крутому охотнику моментах.
Но он слушал. Задавал вопросы, улыбался и хмурился. Фыркал. Шутил, когда это было уместно, а потом начал рассказывать о себе.
Крам не говорил ничего особенного или принципиального, но я слушала в оба уха. Одновременно продолжала удивляться его нормальности и даже получать удовольствие от этого общения. Единственным неприятным штрихом оставалось ожидание демона — оно отзывалось колкими мурашками по телу, заставляло то и дело озираться по сторонам.
А после горячего, когда официант принёс вторую бутылку вина, я не выдержала и подняла тему, о которой старалась даже не думать…
— Вы сейчас пытаетесь отыскать моих настоящих родителей, верно?
Брюнет слегка прищурился, ответил после паузы:
— Да, пытаемся. Но пока безуспешно.
И после новой порции молчания:
— Внешнего сходства с кем-либо мы не видим, и у нас нет поводов подозревать кого-то в тайных родах. Но в то, что ты родилась в обычной человеческой семье, никому не верится. Если подозрения верны, мы обязательно найдём.
— А можно оставить всё как есть? — выдохнула я.
Сказала и только сейчас поняла: моё нежелание встретиться с родными — ложь. Я хочу, но не уверена, что это кому-то нужно. И понятия не имею, как отреагирую на встречу. Не думаю, что обрадуюсь. Совсем.
— Знает Оракул, — неожиданно признался Крам. Я чуть бокал не выронила. — Она знает практически всё и обо всех, но говорит лишь о том, что считает нужным.
Сразу вспомнились алые, лишенные белков глаза и белая чешуя, покрывающая кожу. И понимание, с которым эта странная женщина смотрела на меня.
Знает всё? Но…
— Она не скажет, — увидав мой шок, повторил Крам. — Только если посчитает нужным. А заставить её невозможно, это не в нашей власти. Она выше любого из охотников и гораздо сильнее.
Я не расстроилась, но вспомнила слова о том, что Оракул не всегда чует совершенный в наш мир переход и часть демонов «находит» лишь после того, как случилось убийство…
А что, если и здесь дело не в возможностях, а в желании? Что, если она намеренно молчит?
— Исключено, — когда я осторожно озвучила эту мысль, сказал Крам.
— Это почему же?
Брюнет подался вперёд, словно опасаясь подслушивания, и объяснил:
— Оракул очень заинтересована в том, чтобы демоны в свой мир не возвращались. Выпивая человеческие эмоции и эмоциональную память, они не просто насыщаются, а переходят на другой уровень силы. Сильные демоны Оракулу не нужны.
Я мотнула головой — про то, чем чревата «повышенная сила» демонов, помнила и развивать тему не желала. Вместо этого спросила:
— А тест ДНК?
— Что? — нахмурился Крам. Не понял.
— Отыскать моих родителей с помощью теста ДНК… Ведь это возможно?
— Как ты себе это представляешь? — отодвигаясь, спросил Крам.
Я пожала плечами. Представляла плохо, по фантастическим фильмам и популярным ток-шоу. По логике, определить родство по ДНК можно, если существует круг подозреваемых, но охотники… они ведь такие продвинутые. Неужели у них нет общей базы, по которой можно просто взять и сравнить?
— Базы у нас, возможно, и есть, — выслушав сбивчивое объяснение, сказал брюнет. — Но у нас другая структура крови, и ДНК не выделяется. По крайней мере существующими методами.
— Значит, если родные и найдутся, то проверить это…
— Но ведь до открытия ДНК как-то проверяли, — парировал охотник.
Он сказал, а я поняла — моё желание увидеть родных сильнее, чем могла представить.
— Это всё вино, — пробормотала, хмурясь.
— А может, оно и к лучшему? Иногда очень полезно выговориться, Лирайн.
Выговориться — да, а вот проговориться
