Евангелина была целиком поглощена дорожными хлопотами. С тех пор как отряд покинул крепость, она предпочитала хранить молчание. Рис подозревал, что это как-то связано с отрядом храмовников, который поджидал их за стенами Адаманта. Евангелина вместе с храмовниками отъехала в сторону, и, судя по всему, у нее состоялся жаркий спор с командиром отряда. Адриан шепотом твердила, что им следует приготовиться к бою, и ее предостережения в тот миг показались Рису не такими уж надуманными.
В конце концов все обошлось. Командир храмовников жестом велел своим людям отдать Евангелине запасного коня вкупе с кормом и провизией. Те, хотя и с угрюмым видом, повиновались, а командир снова обратился к Евангелине. Что он говорил, Рис расслышать не мог, но его недовольное лицо было красноречивей всяких реплик. Затем храмовники развернулись и без единого слова ускакали прочь.
Неужели они и вправду собирались напасть на магов? И Евангелина сумела их разубедить? Вернувшись, она ничего не сказала о происшедшем, лишь отрывисто велела отправляться в путь – и чем скорее, тем лучше. Спутники поспешили исполнить ее приказ.
Шейла, едва они выехали в пустыню, сделалась невыносима. Совсем несносной против обычного. Женщина-голем беспрестанно сетовала на то, что кони едва бредут по песку под встречным ветром. В первый вечер, когда наконец устроили привал, Шейла причитала больше часа, монотонно перечисляя недостатки «мягких» людишек – длиннейший список, в котором не последнее место занимала способность уставать.
Все прочие терпеливо сносили сетования голема, хотя Рис заметил, как Евангелина время от времени выразительно закатывала глаза к небу. Зато Фарамонд был в восторге от того, что впервые в жизни повстречал самого настоящего голема, и засыпал Шейлу разнообразными вопросами. Ответы ее были по большей части образцом ехидства. Когда эльф спросил, из какого материала она изготовлена, последовал ответ: «Из окаменевшего дерьма магов». На вопрос, каким образом она появилась на свет, Шейла пустилась в пространные разглагольствования о големах-мамочках и големах-папочках, которым Фарамонд верил целых пять минут. Потом эльф захотел узнать, как она ухитряется что-то видеть горящими дырами орбит, заменявших ей глаза. Шейла любезно пояснила, что на самом деле она предпочитает вставлять глаза, которые собственноручно вырывает у «мягких» созданий, – в особенности эльфийские.
После этого Фарамонд от нее отстал – по крайней мере, на время.
Следующее утро Шейла начала с подробного описания того, какие звуки издают во сне ее спутники. Далее последовали замечания о том, как медлительно продираются они сквозь наихудшую бурю, какая только застигала их в здешней пустыне. Львиная доля издевок относилась к Винн, причем слова «дряхлое» и «ржавое» звучали на каждом шагу.
Наконец Винн, не выдержав, развернула коня. Ослепительно улыбаясь, она осведомилась, не будет ли Шейла столь добра пойти вместо нее во главе отряда. Женщина-голем с превеликой охотой приняла брошенный вызов и справилась в самом деле отменно. По колее, которую она протаптывала в песке, передвигаться оказалось гораздо удобнее. Правда, однажды Шейла ухитрилась с головой провалиться в воронку, и лошадям пришлось добрый час пыхтеть, чтобы выволочь ее оттуда.
Вскоре после того, как отряд покинул пустыню и на склонах гор снова появилась зеленая трава, Винн предложила отправить Шейлу с посланием в монсиммарский Круг магов. Этот Круг, сказала она, ближе всего, и тамошние чародеи могут воспользоваться кристаллом видений, чтобы переговорить с Белым Шпилем. Посылать видения – дело непростое, однако, учитывая интересы Церкви, было бы весьма кстати сообщить церковникам об их возвращении… и о том, что им необходимо как можно скорее встретиться с Верховной Жрицей. К сожалению, Монсиммар находился далековато от дороги в столицу.
Евангелина согласилась с почти видимым облегчением. Шейла завздыхала – ну вот, ее уже превратили в посыльного, что дальше? Может, Винн потребует подавать ей стул? Или водрузит ей на спину седло и поедет верхом? Одного убийственного взгляда Винн оказалось достаточно, чтобы женщина-голем притихла. Взяв послание, она отправилась восвояси.
Рис недолгое время забавлялся, воображая прибытие голема к воротам Монсиммара. Пожалуй, явление Шейлы даже добавит посланию Винн убедительности. Много ли на свете големов-посыльных, да еще с такими очаровательными манерами?
После отбытия Шейлы в отряде вновь воцарилась тишина. Евангелина вела своих спутников той же дорогой, какой они ехали в Адамант, и постоянно поторапливала их – насколько это было возможно. По пути они долго не встречали ни единой живой души и лишь на третий день увидели кативший навстречу фургончик, на котором восседал гном-торговец.
Он не сразу соизволил остановиться и косился с подозрением даже на символы Церкви, красовавшиеся на латах Евангелины. Когда приступили к расспросам, гном сообщил, что направляется в Монсиммар – обходной дорогой, подальше от беспорядков, которые вспыхнули после начала сражений. Увидев изумление на лицах путников, гном развеселился и захихикал. Разве они ничего не слышали? На востоке идет война. Кто с кем воюет – об этом толкуют разное, но из-за потока беженцев, хлынувшего в Сердцевину, в деревнях творится невесть что. Им здорово повезет, если сумеют добраться до столицы, прибавил он.
И, подхлестнув коней, бодро покатил дальше. Путники смотрели ему вслед, потрясенные до глубины души. Что это – гражданская война? Почему же тогда не было сборов шевалье, не призывали добровольцев стать под имперские знамена? Что стряслось, покуда они скитались по пустыне?
Худшую новость и придумать было невозможно. Рис втайне наблюдал за тем, как Евангелина задумчиво смотрит вдаль, словно ей под силу неким образом разглядеть, что ждет их в столице. Ветер завывал меж холмов, маги молча ждали, когда храмовница поведет их дальше… однако она так и не шелохнулась.
– Сер Евангелина! – неуверенно окликнула Винн.
Ответа не было.
– Сер Евангелина, у нас еще час до заката.
– Если мы поедем в темноте, то доберемся до Велуна, – заметил Рис. – Может, там и разузнаем все новости?
Эта реплика наконец-то привлекла внимание храмовницы.
– Нет, – изрекла она твердо. – Будем держаться подальше от населенных мест. Если в Сердцевине царит хаос, нам грозит еще бóльшая опасность, чем прежде.
С этими словами она повернулась в седле и оглядела спутников, нахмурившись, когда взгляд ее упал на Фарамонда.
Рис, казалось, мог прочесть ее мысли. Если эльф окажется в людном городе, у него будет больше шансов сбежать. Станет ли он помышлять о побеге? Этого Рис наверняка не знал, но, кроме Евангелины, которая всякий миг неусыпно следила за Фарамондом, не говоря уж о Коуле, никто и ничто не могло помешать эльфу пуститься в
