злосчастных авто. Поэтому на проезжей части было не так уж и много места для крутых маневров. Это Три Семерки увидел уже издалека и решил приложить все усилия с целью привлечь внимание блюстителей дорожного порядка.
Однако, и водитель иномарки, по-видимому, не оставил факт наличия поблизости КПП без внимания. Он резко сбавил скорость, так, что «шестерка» Руденко через несколько мгновений оказалась всего в нескольких метрах от «Опеля». Семен Семеныч посмотрел на будку, в которой обычно находился дежурный, уполномоченный в случае чего сообщить всем постам о необходимости перехвата злостных нарушителей. Руденко показалось, что этот дежурный находится в полной боеготовности. Будка представляла собой небольшое оборудованное помещение, наполовину состоящее из стекла, поэтому даже издалека нетрудно было различить скучающего внутри человека.
Сначала старший лейтенант расплылся в широкой улыбке, но потом он вдруг на мгновение представил, что может произойти, если «Опель» не удастся задержать или даже просто остановить в этом месте. Дорога за контрольно-пропускным пунктом раздваивалась. Левая, более узкая ее часть уходила вниз и вела в Пионерский поселок. Вторая же половина дороги, достаточно широкая, настоящая трасса, круто поднималась вверх. Ехать по ней порой было жутковато, поскольку даже в случае незначительного дорожного происшествия можно было полететь вниз втартарары и никогда уже не увидеть белого света. Особенно существенным фактором риска здесь являлось необычайно оживленное движение на проезжей части.
Руденко подумал, что «Опель» может вздумать показать фигуры высшего пилотажа, и иномарка способна их перенести достаточно безболезненно. А вот «шестерка» Семена Семеныча к такому серьезному испытанию явно не готова. Здесь даже свернуть с трассы и помчаться вдоль по чистому полю было невозможно, поскольку, как уже было сказано, с одной стороны находился обрыв, а с другой – сама гора, довольно крутая и поросшая лесом.
Между тем расстояние до заветного КПП стремительно сокращалось, и надо было что-то предпринимать. Милославская тоже буквально в несколько секунд оценила ситуацию, но сразу соориентироваться никак не могла. Шок на этот раз затормозил ее реакцию. Руденко же, наоборот, проявил чудеса сообразительности. На шее Милославской был повязан легкий беленький прозрачный платочек из органзы, изящно оттеняющий собой темную блузу. Семен Семеныч, одной рукой удерживая руль, сорвал этот платочек с подруги и, высунув его в окно, стал размахивать им, что есть мочи. Но его жеста никто не замечал.
Тут на помощь пришла Яна. Дерзкий, внезапный жест друга заставил ее сознание выйти из туманного состояния. Гадалка мгновенно сообразила: нужны громкие, резкие звуки, только они способны невольно обратить на себя внимание любого человека, даже самого аппатичного и равнодушного.
В то время, когда Семен Семеныч усердно размахивал отрезом развевающейся на ветру ткани, Милославская с силой надавила ладонью на автомобильный сигнал и держала руку так, не отпуская. Гудок, стремительно разрывающий собой воздух, современным назвать было никак нельзя. Впрочем и название гудка для этого звука тоже является достаточно преувеличенным. Это было нечто среднее между натужным оглушительным кряхтеньем, сопеньем и ревом. Поэтому, волей-неволей, изумленным постовым пришлось одновременно обернуться в сторону «Жигулей» и «Опеля», ехавшим им навстречу.
Три Семерки сам вздрогнул от внезапно раздавшегося резкого звука и, продолжая энергично взмахивать платком, посмотрел в чрезвычайно оживленное, раскрасневшееся лицо Яны. Увидев этот, в принципе ничем не обоснованный яростный запал, он вдруг с ужасом подумал о том, чем будет мотивировать свои действия в случае, если после остановки «Опеля» окажется, что, по сути дела, и придраться-то не к чему.
– Вот чертова баба! – очумело прошептал он и, тем не менее, прибавил скорость.
К этому времени, к счастью, все временно задержанные автомобили благополучно тронулись в путь. Руденко резко вырулил в сторону и в два счета оказался впереди иномарки, так как повернуть дело вспять все равно было невозможно. ГАИшники, ошеломленные такой несказанно нахальной выходкой, в три голоса засвистели в свистки и замахали жезлами, указывая на обочину. Семен Семеныч на самом деле затормозил, но только после того, как поставил машину поперек дороги, так, что проехать «Опелю» было невозможно. После этого Три Семерки, не совладав с эмоциями, положил голову на руль и накрыл ее сверху руками, понимая: оправдание его будет долгим и трудным.
Однако, в следующий момент произошло непредвиденное. Водитель «Опеля», у которого, очевидно, была причина бояться основательного осмотра автомобиля сотрудниками ГИБДД, резко вырулил вправо, чуть было не совершив наезд на одного из постовых. Тот в ужасе шарахнулся назад и, споткнувшись о небольшой камень, размахивая руками, повалился на землю. Хозяин иномарки, скорее всего был вполне готов раздавить этого, ни в чем не повинного человека, на плечах которого, возможно находилась семья. Но во время резкого поворота, при котором «Опель-Фронтера» наскочил на приличный ухаб у обочины, вылетел шаровой рулевой тяги.
«Опель» перекосился на одну сторону и, процарапав метра два асфальта, остановился, едва не врезавшись в дерево. ГАИшники, увидев это и еще более возмутившись, будто забыли о проделках Руденко и всем скопом кинулись к иномарке. Они были вооружены автоматами и защищены бронежилетами, и, слава богу, за их жизнь не приходилось опасаться.
Семен Семеныч продолжал лежать на руле вниз головой, поэтому ничего этого не слышал. Милославская же, оказавшись свидетельницей последнего происшествия, стала теребить приятеля за плечо.
– Сема! Семен Семеныч! – чрезвычайно взволнованно твердила она.
– Что я наделал?! – отчаянно завопил Три Семерки, полагая, очевидно, что его машина уже окружена сотрудниками ГИБДД.
Естественно, ему, как работнику милиции, легко можно было отделаться от предъявляемых претензий и даже от штрафа. Однако, избежать издевок этих ГАИшников и впоследствии насмешек коллег являлось практически нереальным. На самом деле, со стороны его выходка выглядела довольно глупо.
– А, ну тебя! – наконец звонко произнесла Яна и, хлопнув дверью покинула машину.
Тут только Семен Семеныч сообразил, что без его участия произошло какое-то событие, в корне меняющее дело. Несмело, как-то втянув голову в плечи, он поднял глаза. Милославская уже стояла возле «Опеля» как полноправный блюститель дорожного порядка.
– Во дает! – искренне удивился Три Семерки смелости, находчивости, быстроте реакции подруги.
Сказав это, он тоже вышел из машины и направился к иномарке. Из нее вальяжно выбирался натворивший дел водитель. Он был одет в дорогой спортивный костюм. Что-то в этом костюме показалось знакомым Милославской, как и остальные, выжидающе глядящей на виновника «торжества». Через мгновенье в ее сознании всплыли фрагменты того самого видения, в котором она увидела нескольких бритоголовых молодцев, увенчанных золотыми цепями. Яна, как сейчас, помнила лицо одного из них, красное, почти свекольного цвета. Он еще потягивал пиво «Белый медведь!».
Милославская помнила и фамилию владельца автомобиля, вычисленную коллегами Руденко, и всю ту темную историю о Храмове Владимире Николаевиче, руководителе одной из преступных местных группировок. Пристально посмотрев на представшего, наконец, в полный рост перед сотрудниками ГИБДД водителя иномарки, она заключила про себя, что Храмов, кличка которого Китаец, именно такой, каким она его себе и представляла.
При всей своей надменности и фамильярности Китаец выглядел очень взволнованным. Однако после его двух-трех слов гадалке стало понятно: взволнован он далеко не инцидентом, произошедшим с ним сейчас на дороге. Что-то другое, очевидно, более серьезное очень его тревожило. «Неплохо было бы сейчас почитать его мысли», – подумала экстрасенс, вспомнив одну из своих карт. Однако, место для такой процедуры являлось неподходящим, даже слишком.
Один из ГИБДДшников, старший среди других по званию и, как оказалось, наиболее сдержанный, представился и с дрожью гнева в голосе обратился к Храмову:
– Позвольте узнать, чем вызвано такое поведение на дороге?
В этот момент к собравшимся приблизился Семен Семеныч.
– Я и вам адресую этот вопрос, – ГАИшник негодующе посмотрел и на старшего лейтенанта, но увидев милицейскую форму, вынужден был значительно смягчить тон.
Три Семерки, заранее предвкушая все дальнейшие события, уже держал наготове свою красную
