Эта была одна из многих причин, по которым Райнигер, генерал национал-социалистов и тайный лидер Сопротивления, передал Яэль дело Адель Вольф. Гитлер был с девушкой достаточно близко, чтобы она могла всадить лезвие ножа ему между ребер. Если он сделал это один раз, значит, сделает и снова.
И в этот раз оружие будет подготовлено.
Но чтобы присутствовать на Балу Победителя в Токио, Яэль должна выиграть гонку. А чтобы выиграть Гонку Оси, ей нужно принять участие в ней как Адель Вольф. Чтобы принять участие в качестве Адель Вольф, она должна занять место реальной девушки. Чтобы занять место настоящей Адель, ей придется похитить человека и вернуться, прежде чем наступит комендантский час. Скоро.
Яэль оглядела кабинет. Он казался слишком маленьким, слишком тихим для всего, что должно было случиться: «Где же Райнигер?»
– Эрвин хотел быть здесь, чтобы увидеть тебя, но у него возникли… другие дела. – Это был шифр Хенрики для обязанностей национал-социалиста. Яэль знала, что даже находясь среди национал-социалистов, Райнигер работает на Сопротивление – проникает в секреты партии, вербует офицеров, чье чувство ужаса и нравственности каким-то образом уцелели после всех лет Нового порядка, готовит крупные армейские части к предстоящим путчам – но мысль о том, что он встречается с людьми, которые танцевали на костях и крови ее народа, всегда скручивала ей живот.
– Он хотел, чтобы я отдала тебе это. – Хенрика вытащила сложенный листок из новых документов и передала его Яэль. Это был зашифрованный список адресов и протокол контактов. По одному на каждый из девяти городов на черной пунктирной линии.
Прага. Рим. Каир. Багдад. Нью-Дели. Дакка. Ханой. Шанхай. Токио.
– Если тебе понадобится что-нибудь в дороге, эти ячейки смогут тебе помочь. Просто убедись, что за тобой нет хвоста, прежде чем нанести им визит.
Яэль сложила бумагу в восемь раз и убрала его: «Что-то еще?»
Губы пожилой женщины задрожали. У нее тряслись даже пальцы, когда она заправляла свои обесцвеченные волосы за ухо. Когда же она покачала головой, непокорные пряди вернулись на свое место.
– Я буду смотреть на тебя. – Хенрика кивнула на экран. Глаза у нее были мокрыми, а в шепоте слышалась напряженность. Печаль, наполненная годами, что они провели вместе: выпечка, чтение книг, шпионаж за клиентами пивной через дыру в доске в старой штаб-квартире. Годами, когда Яэль ощущала себя почти нормальным подростком.
– Сделай, что необходимо, а потом возвращайся. – То, как пожилая женщина сказала это, заставило Яэль подумать о всех оперативниках, которые не вернулись. Булавки, которые сняли с карты, оставившие следы крошечных дырочек в мире на багровой бумаге.
Яэль обняла Хенрику, зарывшись лицом в блузку женщины. Тонкая ткань содержала странную смесь запахов: сливочного масла и муки, старых документов и чернил для пишущей машинки. Руки Хенрики были намного сильнее, чем можно было предположить из-за их худосочности, сжимали ребра Яэль до тех пор, пока перед глазами у нее не поплыл туман. Несколько секунд Яэль отдыхала в этих слезах и объятиях. Затем она в последний раз глубоко вдохнула – библиотека, пекарня, дом – и вырвалась.
Ни одна из них не попрощалась. Это было слишком трудно сказать вслух. Слишком окончательно и убийственно сейчас.
Яэль подошла к двери и в последний раз взглянула на дальнюю стену. Где испещренные дырами континенты сочились красным, дымчато-серым.
В последний раз она видела подобную карту.
Потому что завтра начнется конец. Она собиралась участвовать в гонке от Германии до Токио. Она собиралась выиграть Гонку Оси и получить приглашение на Бал Победителя. Она собиралась убить фюрера и вызвать смерть Третьего рейха.
Она пересечет мир и изменит его.
Или умрет.
Глава 4
Сейчас. 9 марта 1956 года. Германия, третий рейх
Адель Вольф жила одна на окраине города. У нее была квартира на последнем этаже здания, с блестящим видом подмигивающих столичных огней. Она купила ее и оплатила в полном объеме еще год назад, потратив большую часть призовых денег от победы в Гонке Оси.
Только один из сотни фактов из папки Адель. Хотя Яэль знала каждый метр жилища победительницы благодаря информаторам и изучению старых чертежей здания, сама она никогда не была внутри квартиры.
Это должно было вот-вот измениться.
Яэль согнулась в кузове блестящего грузовика (Сопротивление фактически никогда не использовало прачечную на колесах для стирки, а только для слежки и курьерских поручений), наблюдая за входом в здание. Было тихо, почти так, как во время комендантского часа. За последние пять минут вышел только один пожилой мужчина, тащивший упирающегося бульдога, настоятельно призывающий его облегчиться, пока он топтался и ворчал под оранжевым светом фонаря. Теперь он ушел, и путь был чист: пустые улицы и ни одного автомобиля Гестапо. Высоко-высоко вверху ярко светились окна квартиры Адель Вольф.
– Готова? – Каспер, водитель и друг-оперативник, посмотрел на нее, повернув голову от подголовника с потрескавшейся кожей.
Смех пузырился у Яэль в груди. Готова? Её готовность ковалась годами. То, что началось в лагере смерти как упрямство ради выживания, расцвело в нечто гораздо более смертоносное. Подготовка Влада сделала ее жестокой в рукопашном бою. Смертельно точной с любым оружием, из которого стреляла. Книги Хенрики предоставили в ее распоряжение языки и информацию. В лагере она выучила русский, добавив его к родному немецкому. Японский, итальянский и английский появились позже, вместе с поверхностным знанием арабского языка. Она узнала все, что могла, о мотоциклах «Цюндапп КС 601». Она изучила остальных отобранных гонщиков, запоминая биографии и любимые обманные тактики. Втиснуть все это в слово, короткое и простое как «готово» казалось… забавным.
Отсюда и смех.
– Более чем, – сказала она Касперу. – Я просигналю из окна, когда схвачу цель. Будь готов помочь мне погрузить ее.
Каспер кивнул: «Не слишком затягивай. Через шестьдесят минут настанет комендантский час. Я хочу вернуть Победоносную Вольф Хенрике задолго до него».
Яэль убедилась, что ее лицо снова выглядело как у Мины Ягер. После одного, последнего осмотра улицы (все еще пустой, без лишних глаз) она выскользнула из грузовика и через холодную ночь проникла в мраморное фойе здания. В глубине находились двери лифта из блестящей латуни, зарешеченные яркими буквами «Х». Это был самый простой путь вверх, но он слишком походил на клетку. Слишком много «Х» пересекались у нее на лице. Перечеркивали ее.
Больше никогда.
Вместо этого она пошла по лестнице.
Яэль не теряла зря времени, достигнув двери квартиры Адель. Ее сердце стучало одновременно со стуком:
