– Видела? Уж не заболела ли ты? Я сегодня с утра в отделении. Или ты меня во сне видела? – хохотнул Три Семерки.
– Вроде того, – вздохнула Яна, постепенно приходя в норму. – Скажи, у Санталовых было на ковре в спальне стекло? Ну, бокал разбит…
– Было такое, – согласился Руденко. – Черт, а ты откуда знаешь? – изумился он. – Я тебе вчера, кажется, ничего такого не говорил.
– Я ж тебе говорю: видела. И тебя, родного, видела. Ты возле трупа Санталова на корточках сидел, а Самойлов рядом…
– Постой-постой, – еще больше удивился Руденко, – сколько лет тебя знаю, а дивиться не перестаю.
– Я видела того… в маске. Но очень смутно, – снова вздохнула Яна, только теперь уже легче, – и еще видела, как они там развлекались. Правда только кусочек.
– Вон оно как! – с некоторым недоверием произнес Руденко. – А еще что видела?
Яна различила в его голосе ехидцу.
– Ничего больше, – резко сказала она, – но думаю, скоро еще что-нибудь рассмотрю.
– Да ладно тебе, это я так, шучу. Я тебе вот чего звоню… – он замялся. – Ну, насчет видений твоих. Ты там еще куда-нибудь не заглядывала, в сферы свои?..
– В прошлое, – затянулась Яна, – о чем тебе и толкую. Да, кстати, ты с Санталовой Любовью Ивановной разговаривал?
– Ага. Она о тебе спрашивала. Я тебя отрекомендовал. Так она что, звонила?
– Навещала. Она наняла меня. Так что я тоже в игре, – улыбнулась трубке Милославская. – Будем работать вместе?
– Будем, – неохотно прогундосил Три Семерки, – не дают тебе покоя, эхе-хе…
– Она мне что-то такое плохое о своей снохе плела, – Яна пустила кольцо дыма к потолку, – подозревает ее.
– Проститутка это, – отрывисто произнес Руденко, – ну, я до нее доберусь!
– Ладно, Семеныч, мне работать надо. Где, кстати эта Настя живет?
– Ты ж сказала, что она за городом…
– Адрес ее сказать можешь?
Руденко продиктовал адрес.
– А что ты там делать будешь? – встрепенулся Три Семерки. – Мы обыск произвели – ничего не найдено.
– С соседями поговорю.
– Говорено уже. Никто ничего не видел и не слышал, – продолжал занудничать Руденко.
– Чао, дорогой, – усмехнулась Яна.
Распрощавшись с Руденко, Яна после недолгих раздумий решила съездить к Насте. Но перед тем все же сочла необходимым испытать новую карту, находящуюся, так сказать, в работе. Эта карта должна была одобрить Янино намерение или, наоборот, сказать, что определенного действия предпринимать не стоит. Яна про себя называла эту карту «Да. Нет.» Она достала ее с полки. Карта еще не была покрыта лаком – она была неокончена. Хотя рисунок был завершен. Чтобы «обкатать» карту Яна частенько обращалась к ней, запускала в работу.
Она накрыла картонный прямоугольник рукой и, прикрыв веки, откинулась на спинку кресла. Мысленно Яна спрашивала, стоит ли ехать к Насте. Она ждала, что внутренний голос даст ей ответ. Прошло несколько минут. Карта молчала, вернее, сердце Яны молчало. Снова усилие – впустую. Яна отложила в досаде карту. А что, если еще раз, пусть и на пределе своих сил, поэксплуатировать «Взгляд в прошлое»?
Теперь Яна положила руку на отлакированный глянцевый прямоугольник. Она закрыла глаза и как всегда стала упражнять воображение, настраиваясь на образы Санталова, его жены, Гулько и Насти. Она глубоко при этом дышала, позволяя своему телу расслабиться. «Пленка» со свистом полетела перед Яниным взором. Она свивалась, точно лента Мебиуса, и разворачивалась, не переставая крутиться. Яна едва не зажмурилась – острые края пленки резанули по глазам. Чернота в единый миг сменилась туманной картинкой. Вокруг нее подобно плавящейся на глазах раме мерцали и клубились серые круги. Яна смотрела в центр этого чуда-зеркала.
Она видела перед собой большую комнату. Персиковые обои, в тон им ковер, канапе с изогнутой спинкой, овальный столик, ножки которого своим плавным извивом напоминали стебли тропических растений, собранные лентой занавески нежного абрикосового оттенка и огромную кровать, застеленную белым, атласным покрывалом. По покрывалу скользили завитушки лимонного цвета. Стоявшее у окна кресло словно приглашало присесть. Крошечный комод в стиле модерн с большим декоративным флаконом и висящее над ним зеркало довершали интерьер. Ящики комода были неплотно закрыты, а на ковре валялись клочки бумаги. Тихий свет, проникавший из окна, припорашивал предметы белесоватой пудрой.
И тут вдруг зеркало, явившее это изображение, стало дрожать. Вначале мелкой дрожью, потом просто трястись. Серые круги едва не захлестывали его. Словно буря на море. Яне показалось, что и ее качает, как-будто она была на палубе корабля, попавшего в шторм. И тут Янин взгляд застлало что-то темное. Эта тьма двигалась. И вместе с ней двигалась Яна. Этот неведомо откуда взявшийся мрак и стал причиной внезапного смущения видения. Он провоцировал дрожь и тряску, он летел… Яна слышала чье-то дыхание. Учащенное, жаркое, опаляющее все вокруг. И тут неожиданно взрыв – темный сгусток метнулся к ящику комода. Тот открылся, беззащитный перед этой стремительной силой, позволяя увидеть содержимое.
Белье – кружево и шелк. Чья-то темная рука схватила переливчатую материю. Она упала, накрывая какой-то предмет. Это же пистолет! Яне захотелось крикнуть. Но она сдержалась, боясь, что спугнет картинку. Кое-как замотав на пистолете розовую ткань, рука сунула «сверток» в ящик и быстро задвинула последний. И снова стремительно двигающаяся тьма. На постели Яна увидела сумку, черную, поблескивающую, с тонкой переплетенной ручкой. Едва Яне удалось различить предмет, сумка тут же исчезла, затянутая движением жаркой тени. Эта тень мгновенно заполонила картинку, без остатка поглотила светлую комнату, а вслед за ней и серые круги. Видение развоплотилось, перетекло в безжизненный мрак.
Яна открыла глаза. У нее было ощущение, что на каждой руке висит гиря килограммов в двадцать. По лбу струился пот, хотя в комнате поддерживалась оптимальная температура.
Джемма с тревогой наблюдала за хозяйкой. Увидев, что та открыла глаза, она жалобно взвизгнула, но не дождавшись ответа, снова опустила голову на лапы. Точно сомнамбула, Яна взяла телефонную трубку.
– Да, – услышала она на том конце жизнерадостный баритон.
– Сеня, у меня к тебе вопрос, – стараясь подавить волнение и слабость, сказала Яна.
– Что за вопрос? – с недоумением спросил Три Семерки.
– Мне привиделась комната…
Яна описала пригрезившийся ей интерьер.
– И что? – бестолково спросил Руденко.
– Ничего тебе не напоминает?
Повисла напряженная пауза, в течение которой Три Семерки рылся в архивах памяти.
– Постой-постой, – наконец нарушил он молчание, – то, что ты описала, похоже на квартиру этой проститутки.
– Вот как! – просияла Яна. – Ты меня обрадовал.
– И что же ты там видела? Просто комнату и все? – поддел Яну Три Семерки.
– Видела пистолет, дорогой мой, и могу даже сказать где, – Яна вытащила из пачки сигарету и вставила в угол рта.
– Не может быть, – с апломбом недоучки произнес Руденко, – мои люди все там перерыли. Ничегошеньки не нашли. А ты мне про пистолет!
– Пистолет в розовом белье, в среднем ящике комода. Я так понимаю, что это спальня… – Яна задымила.
– Чушь, – не поверил Три Семерки, – бывают и в заоблачных сферах проколы… – насмешливо добавил он.
