Кажется, я почему-то легла спать голой, иначе откуда такие острые ощущения гуляющей по телу чужой руки и… скользящего по нежной коже груди меха. Голова пошла кругом, а внутри все замерло в испуганном предвкушении: вот оно, долгожданное, с любимым мужчиной! О чем шептались подружки… И… Как сладко…
— Ди-и-ин, — простонала я, невольно подаваясь навстречу его руке. И удивилась своему голосу, необычно хриплому и томному.
— Да-а-а… моя кошка-крошка!
Надо же, какой большой, а как мурлыкать умеет!
Любимый склонился надо мной. Я посмотрела в его желтые, горящие, словно звезды, глаза. В них были и любовь, и нежность, и… желание… Мое сердечко билось, как не билось никогда, даже после оборота, когда я зверем носилась по лесу до изнеможения.
— Люблю, — прошептал мой тигр.
И припал губами к моему телу. Целовал, чуть прикусывая ставшую невозможно чувствительной кожу, а я плавилась от его ласк. То отстранялась, то приникала к нему…
— Моя…
У меня вырвался протестующийся писк, когда Дин всего лишь на мгновение лишил меня своего жара. А дальше… Словно солнце ворвалось в комнату и заиграло яркими лучиками в хороводе. Я могла только вскрикивать и… отчаянно хотела чего-то большего. Но чего, сама не понимала. С наслаждением слушала хриплое дыхание моего мужчины, раскрываясь перед ним все больше и больше.
Ушла робость, пропала неловкость. Да весь мир исчез… Я поняла, что хочу его. Больше глотка воздуха хочу! Хочу везде… А он продолжал ласкать меня внизу, сводя с ума, заставляя выгибаться дугой.
И когда мы стали одним целым, когда он со счастливым рыком проник в меня, делая своей окончательно, я закрыла глаза и поблагодарила Луну и батюшку-Солнышко за волшебный дар. Стоило столько ждать, мечтать, верить и пройти трудный путь, чтобы насладиться тем, что я сейчас испытываю. Чтобы получить Дина, подарившего мне любовь, и окунуться в его тепло и желание.
Хотелось плакать, смеяться и обнять весь мир, так велико было мое счастье. Миром стал для меня Дин — единственный и любимый. Вот я его и обняла руками, ногами и хвостом, уткнувшись носом в шею, словно приросла к нему. В груди громко урчала кошка-каракал: «Мое-е-е!»
Зверь Дина проглядывал через желтые глаза, меняя зрачок, разрез и выражение — от полного довольства и любви до хищной жажды обладания истинного собственника. И измененная рука-лапа на моем бедре утверждала, что я «его добыча-а-а, и только его-о-о».
Немного погодя, придя в себя, я решила оглядеться и наконец вылезти из кровати. Бросила косой смущенный взгляд на своего мужчину, потянула к себе простыню прикрыться, но весьма довольный, широко улыбающийся Дин, как только я встала, дернул ткань на себя, оставив меня голой. Хвост сам по себе обернулся вокруг бедер, прикрыв самое сокровенное, а грудь я руками накрыла.
— Савери, любимая, убери руки, дай насмотреться на тебя, — хрипло попросил Дин, сел и, поймав меня за ногу, начал придвигать к себе.
Я послушно опустила руки, но жар смущения опалил лицо, и, спрятав лицо за волосами, подалась в тигриные объятия. Дин крепко обнял за бедра, прижался щекой к моей обнаженной груди, потерся, разметав рыжие пряди в стороны. Я смотрела чуть сверху, и выглядели мы невероятно чувственно, отчего по моему телу побежала новая дрожь желания.
Дин жадно вздохнул, поднял лицо и позволил мне увидеть понимающие ярко-желтые глаза, сейчас почти полностью трансформированные в звериные, видно сильно и его зверь желал нового слияния.
— Я люблю тебя, Савери, ты веришь мне? — хрипло спросил он.
— Если бы не верила, не знаю, как дальше жить смогла бы, — робко ответила я.
Дин лизнул мою грудь, словно опалив жаром. А потом с досадой проворчал:
— А я не знаю, как оставшееся до свадьбы время дотерпеть, пока ты без моей метки брачной ходить будешь. Свободная. Красивая и…
— Твоя, и только твоя, — прервала его на полуслове и наклонилась поцеловать, чтобы понапрасну не сомневался. Вдоволь нацеловавшись, попросила с улыбкой: — Покажи мне мой дом. Я столько времени о нем мечтала! Ну очень хочется посмотреть!
— Тогда начнем с бани, заодно и помоемся, — довольно улыбнулся в ответ Дин и встал с кровати, огладив мои бедра. — Я тоже часто думал об этом дне, чтобы привести в свой дом любимую женщину, будущую мать моих детей. В баню вместе ходить.
— Счастье-то какое… — у меня горло перехватило, так расчувствовалась.
Неожиданно Дин замотал меня в простыню, подхватил на руки и вынес в коридор, а там с хитрой усмешкой спросил:
— Ты меня крепко любишь?
— Ты же знаешь, что крепче некуда, — возмутилась я, шлепнув Дина по обнаженной груди.
— Тогда за котятами долго не станет, после бани посмотрим опочивальни. Я сразу три для детишек сделал! — самодовольно похвастался будущий отец.
— А у меня будет светлица? — вспомнился мне дом на родине.
Дин толкнул ногой соседнюю дверь со словами:
— Вот прямо здесь и будет.
В полупустой, в моем представлении, светлице я увидела на стене небольшое зеркало в резной деревянной раме, в котором заметила свое отражение и испуганно вскрикнула:
— Стой!
Мы оба смотрели в зеркало, разглядывая Дина с масленно блестящими глазами и меня, — ох, елки зеленые! — лопоухую, веснушчатую, рыжую «красавицу» с большущим желто-синим фингалом под глазом. Хороша невеста, нет слов!
И тем не менее любимый меня хочет, причем, судя по… восставшей плоти, очень хочет.
Я спрятала лицо у него на груди и простонала:
— Стыд-то какой! Моя первая ночь… утро… любимый, а я такая… страшная. Невестушка, называется! Что ваши амы скажут? Что у тебя жена драчливая и склочная?! — Потом, вспомнив подробности вчерашней потасовки, заявила: — Знаешь, они сами виноваты! Невесту оскорбили, на Шая бессовестно вешались, в драку полезли — вполне заслужили.
— Выглядишь просто чудесно! — мурлыкнул Дин, выходя на лестницу.
Я лишь попискивала от восторга, когда он легко пронесся по двору со мной на руках. Какой же сильный муж достался, сама себе завидую.
После того как мы вдоволь подурачились в бане, хозяин дома снова замотал меня в простыню, подхватил на руки и понес
