— Поскольку вскоре я собираюсь обеспечить глотание пыли, то хотел бы пригласить тебя сейчас на бокал вина, — Артакс кивнул на двери в свою комнату. — Ничего особенного. Кисловатое. Из Апамея.
— Апамея? — Улыбка исчезла с лица Ашота.
— Удивлен, что бессмертный пьет дешевое вино?
— Нет, не в том дело… — Капитан смотрел вдаль невидящими глазами. — Просто… такое вино я пил у себя в деревне, в Бельбеке. Редко, потому что мы были бедны. Оно напоминает мне о некоторых хороших вечерах.
— Давай выпьем за убитых. За потерянных друзей, память о которых не умрет и которым мы обязаны золотым будущим, о котором они могли только мечтать, — Артакс вышел с террасы и вошел в свою комнату, стараясь не смотреть на горы глиняных дощечек. Он начал складывать их возле стен. Сбежать от них можно будет, лишь покинув дворец.
Он налил вино в два простых глиняных бокала. Ему не нравилось пить из золотых кубков. Властитель знал, что слуги считают его странным. Он отказывался ото всех наслаждений. Гарем распущен давным-давно. Он не просил привести ни одной молоденькой девочки или мальчика. Ел мало мяса. Тот, кто может иметь все, в какой-то момент возвращается к прелестям простых вещей.
Артакс протянул Ашоту бокал.
Капитан принял его. По его лицу было видно, что он чувствует себя не в своей тарелке.
— Расскажи мне о Нареке и других своих друзьях.
— Да там ничего особо важного…
— Моя жизнь переполнена множеством якобы важных вещей. Мне не хватает самых простых разговоров. Поговорить, как обычные люди, после рабочего дня, поболтать с друзьями.
Казалось, Ашот растерялся, но Артакс был рад этому. Наконец-то ему удалось пробить его защитный вал из отстраненности и цинизма.
— Я никогда не думал, что бессмертному может не хватать разговоров с простыми людьми о простых вещах.
Артакс взял кувшин с вином и указал на террасу.
— Давай сядем на парапет и будем смотреть, как над горизонтом появляются звезды. Видеть эти дощечки уже не могу.
— Так выбросьте их, да и дело с концом, — рассмеялся Ашот. — У вас же вся власть в мире. Как вас может что-то мучить?
Артакс со вздохом прислонился к стене. Кирпичи были еще теплыми от солнца.
— Просто я хочу, чтобы все было, как следует.
— Хм… — Ашот сделал глоток вина, пополоскал им рот. — Что-то оно и правда не очень, пойло это. Но отдает домом, — он снова поднес к губам бокал. — Мне кажется, вам стоит сражаться лишь в тех битвах, которые стоят того, — он кивнул в сторону комнаты. — Вот, все эти дощечки. Вы не можете просто найти для них кого-то другого? Нового Датамеса? Не отравляйте себе этим жизнь. Мне кажется, даже силы бессмертного имеют предел.
— Думаю, есть бессмертные, которые уволили бы капитана лейб-гвардии за такие слова.
Ашот вызывающе усмехнулся.
— Думаю, такие бессмертные никогда не страдают от того, что нет никого, с кем можно поговорить откровенно, — он решительно поднял бокал, и Артакс чокнулся с ним. Как же приятно было снова говорить открыто с тем, кого он знает с самого детства, несмотря на то что Ашот понятия не имел, кто скрывается под маской бессмертного.
— Здорово мы надавали лувийцам под зад, — пробормотал капитан. — Нарек тоже должен был бы сидеть здесь, с нами.
— Он был храбрым человеком, — произнес Артакс. Ему было больно от того, что приходилось говорить такие ничего не значащие слова о друге своей юности.
— Хорошо, что вы отнесли его обратно в деревню и поговорили с его женой. Хоть она и обошлась с вами так некрасиво… Это произвело впечатление на многих. Об этом тоже будут говорить еще долго.
— Так же, как об убийствах в Каменном гнезде.
— В конечном счете именно ваши поступки будут решать, что именно будут думать о вас люди, господин. Элеазар мертв. Вы можете стереть это позорное имя.
Артакс снова наполнил свой бокал и поглядел на заходящее солнце. Целый день он не думал о девантарах и о том, что Львиноголовый не пришел, чтобы исполнить свое обещание. Что случилось? Что может иметь значение, если бог не держит свое слово?
— У нас с Нареком был друг в нашей деревне. Жаль, что вы не знали его. Безумный малый. Придумал себе жену. Вы только представьте себе, господин. Она была у него только в мыслях. Он даже имя ей дал. Альмитра. Тоже хотел сделать мир лучше, как вы. Думаю, он бы вам понравился.
— Как его звали?
— Артакс.
Странное было ощущение — слушать, как Ашот говорит о нем самом.
— Как считаешь, может, на сегодняшний вечер мы могли бы стать собутыльниками и ты мог бы перестать называть меня королем?
— А завтра утром вы отрубите мне голову за эту дерзость?
— По меньшей мере!
Ашот рассмеялся.
— Тогда нам стоит сегодня напиться так, чтобы завтра я ничего толком не почувствовал, — он снова поднял бокал. — За тебя, бессмертный!
— За нас, оставшихся, — их глиняные бокалы соприкоснулись со стуком.
— И что стало с этим Артаксом?
Капитан вздохнул.
— Он ушел в Нангог. Хотел там найти свое счастье. Больше я о нем не слышал. Понятия не имею, жив ли он еще. Вероятнее всего, нет. Не такой уж он и золотой, этот новый мир, как рассказывают вербовщики в деревнях.
— А может быть, он сейчас стал богатым купцом? К некоторым Нангог благоволит. Это ведь полный чудес мир, где крестьянин может стать правителем.
Ашот расхохотался.
— Я вас умоляю… э… тебя. Это же бабушкины сказки. В Нангоге у крестьянина такие же шансы стать князем, как и в Араме.
Артакс улыбнулся про себя. То же самое Ашот говорил и тогда, когда они впервые говорили о том, чтобы отправиться в Нангог. И обозвал его обезумевшим мечтателем.
— И это мне говорит крестьянин, который за полгода дослужился до капитана лейб-гвардии?
— Это ведь другое! — возмутился Ашот. — И я не князь.
— Нет, но сатрапы империи боятся тебя. Ты стал могущественным человеком, Ашот.
— Может быть, — пробормотал он. — Но Артакс нет.
