— Как же ты со своими людьми живешь здесь?
— Мы все добровольцы. Наша страна нуждается в нас, — он снова перевел взгляд на Колю. — Из-за белого золота. У тебя широкие плечи, воин. Если захочешь служить мне три луны, получишь мешок белого золота, какой сумеешь унести.
Глаза друснийца расширились.
— Ты поклялся, что пойдешь со мной на север, — напомнил ему Барнаба.
— Когда я вернусь… — начал Коля, когда за его спиной вдруг раздался голос.
— Осторожнее, ты заключаешь дерьмовую сделку! — К ним подошел лоцман, Набор. — Я же говорил тебе, что у цапотцев весьма своеобразное чувство юмора, идиот. Ни знаешь, что означает «валу» на их языке? Птичий помет. Их белое золото — не что иное, как горы дерьма. Не смотри на меня так, это самая что ни на есть правда!
— Правда, что ли? — вспыхнул Коля.
Чуллунку поднял тыквенную флягу, словно собираясь выпить за его здоровье.
— До последнего слова. И, несмотря на это, вану — наше белое золото. Не проходит и недели, чтобы во время его добычи здесь не погиб рабочий. Мы наполняем пятьсот мешков каждый день. Даже в снежную бурю и даже когда нам угрожают проклятые духи. Мы сражаемся за дерьмо… — Он захихикал так, что Барнаба задумался, в своем ли старик уме.
— Зачем, черт побери, вам нужен птичий помет? — заорал Коля, отнимая у цапотца флягу.
— В качестве удобрения, шрамоликий. Поля в горах, там, откуда я родом, не слишком плодородны. И в джунглях грунт тоже не очень. Если использовать вану, то поле, с которого прежде собирали десять мешков кукурузы, дает четырнадцать. Для нас это величайший дар Нангога. В полудне пути отсюда, в устье реки, находятся скалистые острова, на которых круглый год живут птицы. В теплой воде они находят достаточно пропитания, она же помогает им выжить в самые лютые морозы. Птицы прилетают туда уже не одно тысячелетие. Чайки, а еще забавные существа, которые разучились летать, но зато отлично ныряют. Их помет грудами лежит на скалах. Часть моих рабочих плавает туда на кожаных лодках и собирает его. Ты знал, что от пыли вану можно ослепнуть, если она попадает в глаза слишком часто? А еще на их лодки постоянно нападают клювокрылы. Но они держатся, равно как и мои носильщики. Они страдают здесь, но зато в Цапоте никто не умирает от голода, — он бросил на Колю вызывающий взгляд. — Скажи сам, разве это не лучше золотоносного рудника?
— То есть ты собирался заплатить мне большим мешком дерьма?
— Белого золота, друг мой! — Чуллунку снова захихикал. — Белого золота! Подумай об этом еще раз. Моя оплата гораздо щедрее той, что может предложить тебе бессмертный Аарон. Если ты поедешь дальше на север во имя его, тебя ждет лишь смерть!
В просторном подвале стало тихо. Цапотец произнес свои последние слова настолько громко, что их услышали все.
— Все это сплошные суеверия, — твердым голосом произнес Барнаба. — Там, за стенами, есть смертоносный враг, и мы этого не отрицаем. Холод имя ему! Но от него мы сумеем защититься, — он не осмелился заговорить о Великой богине в присутствии цапотцев. — Когда мы вернемся домой с сокровищами, все вы станете героями. И каждый из вас получит свою долю.
Но на этот раз его слов и энтузиазма оказалось недостаточно, чтобы прогнать страх и сомнения с лиц небесных мореходов. И словно в насмешку над его словами, снаружи послышалось жуткое завывание, когда на город на краю мира без предупреждения налетел северный ветер. Барнаба заметил, что цапотцы поплотнее закутались в одеяла, а ветер продолжал реветь у подножия лестницы и играть с языками пламени в костре у входа. «Я выстою против этих духов, — решительно подумал он. — Нангог защитит меня! Я избран ею! Со мной ничего не может случиться!»
Стрелы в темноте
«На этот раз нужно приземляться», — подумал Нодон, мягко опуская ладонь на шею своего пегаса, Лунного силуэта. Крупный жеребец понял его, но всхрапнул тревожно. Они летели в последних лучах заката над одной из боковых долин длинного горного хребта, в центре которой находился сад Ядэ. Место, избранное Перворожденным для того, чтобы устроить там свой трон. Старейший из драконов, его повелитель, жаждал получить весточку о Нандалее. Нодон знал это, хотя Темный не поручал ему искать эльфийку. Конечно, мятежная молодая эльфийка родом из ледяных пустынь Карандамона была особенной, но разве это определение не справедливо так же и для других драконников? Все они далеко ушли от той жизни, которую вели остальные эльфы. Знали о тайнах миров, знали о тьме, скрывающейся за блестящим правлением небесных змеев. Знали обо всех тех опасностях, которые лишали какой бы то ни было надежды на будущее. Лунный силуэт заложил вираж, и теперь камнем падал в небольшую долину, выбранную Нандалее в качестве убежища. Перья его широких крыльев почти коснулись мрачных скал. Свет закатного солнца не дотягивался до дна долины. В сумерках кроны деревьев были похожи на тени. Нодон чувствовал тревогу своего жеребца. Это нехорошее место для полета. Пегас расправил крылья, замедлил темп, но подходящего места для посадки не было. Чтобы остановиться, ему понадобится по меньшей мере двадцать шагов.
Со дна долины послышалось вызывающее ржание. Должно быть, это Зореокий, крупный черный пегас, на котором ездила Нандалее. Судя по всему, он счел Лунного силуэта своим соперником.
Жеребец тревожно фыркнул. Долина продолжала сужаться. Лунный силуэт мощно взмахнул крыльями, пытаясь снова набрать высоту, когда из крон деревьев вдруг вылетела стрела и задела щеку Нодона. Эльф откинулся назад, перекатился через круп своего жеребца и упал прямо на кроны деревьев. Падение длилось не дольше двух ударов сердца, когда он, вытянув руки, оказался среди тонких ветвей деревьев. Ломающиеся ветви замедлили падение. Нодон сумел ухватиться за ветвь потолще. Рывок, от которого руки едва не вывернулись из суставов, и падение остановилось. Часть силы он сумел перенаправить в раскачивание. Качнулся назад, выпрямился и закинул ногу на ветку. Останавливаться было нельзя. В любой момент в него могла угодить вторая стрела. Если он не будет двигаться, вероятность этого повышается в несколько раз. Руки горели, мышцы болели. Стиснув зубы, он пригнулся и побежал к стволу дерева по раскачивающейся ветви. Там спустился пониже. Перепрыгивая с ветки на ветку, он последним мягким прыжком приземлился на мягкий лесной грунт и обнажил меч. Кто стрелял в него? Уж точно не Нандалее. Она бы не промахнулась!
Спрятавшись за деревом, Нодон вглядывался в сумерки. На землю продолжали сыпаться ветки
