Галар помог карлику подняться, бросив на него презрительный взгляд. С растрепанной, не самой густой бородой и неухоженными волосами, да с тонкими, но жилистыми руками, он производил не самое лучшее впечатление. «Может быть, поэтому он такой враждебный и странный», — подумал Хорнбори. Несмотря на то что Галар был гениальным кузнецом и алхимиком, он почти никому не нравился, за исключением разве что Нира, стрелка, и калеки Гламира, хозяина проклятой башни, пленниками которой все они были почти полгода.
— Шевелись, засранец! — . заорал теперь и Гламир, стоявший чуть позади и опиравшийся на свой костыль. Вот, он тоже перенял неуважительное обращение Галара. «Нет, — мысленно поправил сам себя Хорнбори, — Гламир тоже всегда был вонючим ублюдком-пьяницей. Он просто перенял от Галара неуважительную манеру обхождения».
Слегка прихрамывая, опираясь на кузнеца, он добрался до каменного пирса. Хорнбори по-прежнему казалось, что земля у него под ногами качается. После бесконечных дней в угре ему постоянно казалось, что он крутит педали — как бывало со всеми подводниками. Как и все его товарищи, все это время он сидел, прислонившись спиной к холодной стене лодки, и крутил педали, приводя в движение коленвал, тянувшийся вдоль всего угря. Водный винт приводила в движение мышечная сила их ног, и только это и позволяло лодке двигаться вперед. Занятие это было жалким и утомительным. Крутить педали приходилось даже прекрасной Амаласвинте. От мук избавили только малыша Фрара. Как и во время первого путешествия, он был пленником грузовой сетки под самым потолком угря. Он был единственным из команды, кому нравилось в душной лодке. Мягкое покачивание и негромкая ругань приводили ребенка в восторг. Вокруг мальчика совсем не те карлики, что нужно! Судя по всему, вырастет он и станет таким же неряхой, как Галар.
Каждый вздох отдавался в легких Хорнбори болезненным уколом. Наверное, он сломал ребро. Одно так точно!
Мрачные воины жестом подозвали их сойти с пирса и идти к ним — мимо высоченных груд различных товаров для войны. Здесь были сотни бочонков грибного и солонины, еще горы мешков муки, гороха и бобов. Из широких туннелей, выходивших в порт, доносился грохот кузнечных молотов. Карлики прошли мимо каравана истощенных, наполовину ослепших подземных пони, тащивших в порт все новые и новые припасы.
Наконец Галар утратил терпение: как так, ему просто машут ручкой и велят проходить. Схватив одного из воинов в кольчуге за грудки, он притянул его к себе. Несмотря на свою худобу, кузнец обладал просто медвежьей силой.
— Ты сейчас немедленно отведешь нас к Эйкину. Мы должны поговорить с ним как можно скорее, речь идет о жизни и смерти!
— Не думаю, что у Старца в Глубине, князя Эйкина, найдется время для такого вонючего мусорщика, как ты. Ни сегодня, никогда бы то ни было еще.
Глаза Галара засверкали тем безумным блеском, который был знаком Хорнбори еще по первой встрече с полубезумным кузнецом и который нагонял на него жуткий страх.
— Ты отведешь меня к Эйкину, если тебе важно сегодня и все последующие дни твоей жалкой жизни есть то, для чего нужно иметь зубы во рту.
Краем глаза Хорнбори увидел, что в их сторону направляется группа воинов с боевыми палицами и секирами. Просто невероятно, каким образом Галар ухитряется в первый же час в чужом городе наживать себе врагов. В принципе, он с удовольствием, посмотрел бы, как проучат вонючего кузнеца, но вполне возможно, что, когда дойдет до драки, стража не станет разбираться, кто был зачинщиком, а кто просто стоял и смотрел. Он прибыл на том же угре, что и Галар, и те неприятности, которые устроил кузнец, коснутся и его.
— Мой друг не имел в виду ничего такого…
— Что? — заорал на него воин, которого Галар медленно поднимал вверх, держа за грудки. — Что он выбьет мне зубы или что он оскорбляет Старца в Глубине? Вам конец, вы…
— Не слушай маленького труса, — прошипел Галар. — Он ничего не решает! — И с этими словами он толкнул воина прямо на гору бочонков, опасно зашатавшуюся от удара.
Гламир перенес вес на здоровую ногу и угрожающе поднял костыль. При этом по его изуродованному лицу промелькнула торжествующая улыбка. Нир передал Фрара Амаласвинте и поднял сжатые кулаки. «Почему эти безумцы так любят драться? И почему я — в самой гуще этой драки?» — в отчаянии подумал Хорнбори.
— Все это просто недоразумение, — отчаянно пролепетал он, уклоняясь от удара палицы. Те воины, которые прибежали на помощь своему товарищу, тоже не любили прояснять ситуацию словами. Не утруждаясь никакими вопросами, они сразу ринулись в драку.
Галар швырнул в них их же товарищем, который снова набросился на него, а затем, широко раскинув руки, бросился в самую гущу драки. Гламир ударил одного из секироносцев костылем по лицу. Карлик, при виде калеки с деревянной ногой замешкался на один весьма решающий миг, поплатился за свое уважение сломанным носом.
Хорнбори сжал в кулак свою неуязвимую руку и блокировал ею нанесенный вполсилы удар секирой. Несмотря на то что удар пришелся ему в запястье, эффект получился разительный. Воин, массивный светловолосый парень с красным лицом, испуганно отпрянул.
— Это… твоя рука… крепче стали…
Хорнбори знал, какое впечатление производят подобные фокусы. Даже Галар забыл о своей кровожадности, когда увидел его впервые. Тогда, в кузнице, Хорнбори случайно сунул руку в странную смесь из кобольдского сыра и драконьей крови, и это стало поворотной точкой в его жизни. Жаль только, что несмотря на все усилия, так и не удалось сделать неуязвимыми другие части его тела.
— Как видишь, оружие не может причинить мне вреда, — с наигранным спокойствием в голосе произнес Хорнбори. — Как думаешь, что может сделать этот кулак, если я по-настоящему разозлюсь?
— Это драконоборцы! — крикнул карлик, что так любил помахать секирой. — Остановитесь! Драконоборцы вернулись!
Клубок дерущихся тут же рассыпался. У Галара под глазом был синяк, Гламир лежал на полу, но как раз пнул набросившегося на него карлика своей деревянной ногой в самое дорогое для него место. Судя по виду обоих, им было жаль, что драка так внезапно завершилась.
Амаласвинта сунула ребенка обратно Ниру и что-то прошипела на ухо одному из драчунов.
— Ты… — недоуменно прошептал он.
— Вот именно, — самоуверенно произнес он. — Я Амаласвинта, которая всегда была желанным гостем за столом вашего князя. Амаласвинта, которой принадлежит свой собственный туннель в Железных чертогах, две из наиболее прибыльных жил в этих краях, а также битком набитая пещера-склад, один из причалов в этом порту и семнадцать этих чертовых угрей, в которых я, пожалуй, больше никогда в жизни не захочу провести и часа.
Несмотря на то что ее красное платье
