Дыхание Ночи перевел взгляд на кроны деревьев. Они пригибались под яростными порывами ветра, слышался треск тонких веток. Непростые настали времена для трех миров. Слабые падут, как те ветки, которые буря срывает с деревьев.
Из-за густых облаков показалась луна. Серебристый свет осветил массивные чешуйчатые тела, лежавшие в затхлой воде среди деревьев. Они показались друг другу во всей своей красе лишь потому, что поблизости не было никого из других детей альвов. Они были стары, как мир, и росли с того самого дня, как вылупились из яиц. Медленно, как старые деревья. Несмотря на это, они достигли такого размера, что даже эльфийские князья и минотавры от страха теряли дар речи, стоило им открыть свой истинный облик. Каждый из них был размером с холм. От носа до кончика хвоста насчитывали более ста пятидесяти шагов. Клыки были размером больше тролля. Мамонт был бы им на один зуб, его даже не пришлось бы рвать на части. Ничто в этом мире не могло сравниться с ними. Все остальные драконы рядом с ними казались просто червяками. Одни лишь альвы знали об истинных размерах своих первых детей. И так и останется, пока не начнется последняя битва. Пока не будут сброшены все маски, и они не смогут показаться во всей своей мощи. А до тех пор они с помощью магии делали свои тела меньше, искажая реальную действительность. Так же, как временами все они принимали облик эльфов или других детей альвов, так же создали они себе и облики, которые хоть и пугали низших детей альвов, но не заставляли их замирать в безмолвном ужасе. Однако превращение, делавшее их меньше, было болезненным. Не по завершении, а только во время трансформации. Поэтому драконы лишь изредка принимали свой изначальный облик.
Буйство стихий заставило всех замолчать. На миг они перестали обмениваться мыслями, уважая желание друг друга побыть наедине. Семеро не боялись капризов природы, напротив, они наслаждались ими. Во время бури, когда разветвленные молнии пронзали небеса, а тяжелые капли дождя барабанили по массивным телам, они особенно остро чувствовали себя живыми. Они сами были подобны буре, каждый в отдельности представлял особую стихию, а когда они держались вместе и действовали заодно, то могли сравняться по силе даже с альвами.
И, несмотря на все это, события в Нангоге разворачивались неблагоприятно. Нельзя было допускать такого жалкого поражения, когда они атаковали Зелинунт. И никто лучше Темного этого не знал. Только из-за того, что он действовал не заодно с братьями, удар, способный уничтожить девантаров, пропал втуне. Единственное, чего они добились, так это того, что теперь их враги действовали решительно, как никогда прежде. Всех чудовищ, в которых превратились Зеленые духи после того, как Нангог пробудилась после эонов сна, дети человеческие перебили. На охоте они действовали последовательно, брали числом, не обращая внимания на ужасные потери, пока ужасные дети Нангог не падали замертво — зачастую утыканные сотнями стрел.
— Если что-то срочно не предпринять, мы потеряем Нангог, — мысли Приносящего Весну нарушили всеобщее молчание. Младший брат редко высказывался столь однозначно, был самым сдержанным, спокойным и прагматичным из них, едва ли не робким.
— Даже собиратели облаков не все на нашей стороне, — снова подал мысль-голос Пламенный. Он не мог усидеть на месте. Темная вода мангровых зарослей вокруг него превратилась в грязную кашу. — Я не понимаю! Мы хотим принести им свободу, а они не сбрасывают детей человеческих, которые привязали к их телам огромные и уродливые корабли. Кажется, им нравится находиться в рабстве. Нужно поджечь парочку, заставить рухнуть с небес, показать, что будет с колеблющимися.
— Этим мы добьемся только того, что восстановим против себя даже тех, кто колеблется, — возразил Дыхание Ночи. — Мы ввязались в эту войну, не имея четкого плана. Слишком глупо было надеяться на то, что Нангог справится со всем сама, и теперь все стало хуже, чем прежде. Девантары хозяйничают в мире великанши решительнее, чем когда бы то ни было, а после пожара в Зелинунте они пойдут на нас войной, как только сломят сопротивление Нангог.
— Пока что мы еще не бились ни в одном сражении, а ты говоришь так, словно нас уже победили — Золотой выпрямился, поднимаясь над деревьями, сердито хлестнул хвостом по густому подлеску. — Мы тоже можем выставить тысячи воинов. Вскоре первые из них будут готовы войти в Нангог.
— Неужели это похоже на встречу победителей? — хитро поинтересовался Дыхание Ночи. — Мы всякий раз собираемся в новом месте. Сидим, как сегодня, в грязи мангровых зарослей у Лесного моря или, как одиннадцать дней тому назад, в продуваемой всеми ветрами долине у подножия Головы Альва. И давайте уж признаемся себе, что девантары отреагировали на пробуждение Нангог быстрее и решительнее, чем мы предполагали. Кому-нибудь из вас кажется, что до триумфа рукой подать? Прошу, скажите мне, братья. Признаюсь честно, я пал духом.
— Думаю, просто считать головы недостаточно. Один тролль уравновешивает много воинов-людей. Хороший план может заменить тысячи недостающих воинов, — было отчетливо слышно, как сильно разозлился Золотой и как ему приходится сдерживать себя и сохранять вежливый тон. — Давайте подберем поле битвы, на котором мы не можем проиграть.
— А почему девантары согласятся сражаться против нас в подобном месте? — поинтересовался Красный. — Вместо того, чтобы строить бесконечные планы, давайте сами пойдем в бой. Поведем своих воинов! Мне не терпится растерзать девантара. Хочу почувствовать, как он испустит последний вздох под моими когтями. Настало время нам наконец-то отомстить за убийство Пурпурного. Начнем с Ишты, которая так любит похваляться, его убийством. Я хочу оторвать ей крылья, как поступают с мухами злые дети.
Темный закатил глаза. Он чувствовал, что даже Золотой не готов пойти на столь вопиющую непредусмотрительность. Красный был самым страстным из них. Тем, за кем нужен глаз да глаз. Он любил смешиваться с детьми альвов и соблазнять их женщин. От него можно было ожидать чего угодно.
— Разве не разумнее было бы подумать о том, как усилить Нангог? — вмешался в разговор Изумрудный, как обычно, пытаясь утихомирить братьев. — Это ее мир. Пусть она несет на себе основной груз сражений.
— Мы должны найти вторую половинку сердца… — Дыхание Ночи перевел недоверчивый взгляд на Золотого, который посеял эти слова в их мысли. Его брат любил появляться во
