Володи на миг умолк. Мужчины слушали, но первые уже начинали волноваться. Они не любили долгие речи, так же, как и он. Нужно срочно выкручиваться.
— Мужики, если мы пойдем в Нангог, то сражаться нам придется с демонами. Они настолько быстро машут мечами, что виден только серебристый свет. Они перережут вам горло, не успеете вы и меча поднять. Я сражался с ними и все еще жив. Единственное, что я могу сказать о них хорошего, это то, что их мало. И у них красивые бабы, по крайней мере, если любишь худых, которых и ухватить-то не за что.
Как и предполагалось, мужчины тут же начали отпускать колкие замечания про баб, кое-кто засмеялся.
— Такая вот баба отрубила моему другу Коле руку одним взмахом меча, — смех тут же стих.
— И знаете, что он сделал?
— Подох! — крикнул кто-то из задних рядов.
Володи рассмеялся.
— Только не Коля! Даже если ему отрубят голову и положат к его ногам, чтобы он мог посмотреть на свои жуткие зубы вблизи, он не поймет, что пришло время умирать. Он повалил бабу-демоницу, которая думала, что он повержен, и утратила бдительность. Потом бросился на нее сверху, прижал к земле и заткнул ей своим обрубком руки рот, так что она захлебнулась в крови. Вот такой вот человек Коля. Мужик из Друсны! Вы все друснийцы, сильные и решительные. Будете сражаться за меня, как Коля?
— Да! — кричали далеко не все. Многие растерялись. Володи задумался, ту ли историю он выбрал… Но ведь он хотел, чтобы они понимали, что их ожидает, только тогда они не побегут, встретившись с ужасами Нангога. Они должны быть готовы.
— Я не собираюсь заманивать вас на войну, рассказывая красивые и лживые истории. Все вы знаете, кто я. Я не тот бессмертный, что правит вот уже несколько веков. Я Володи из Трех Дубов, такой же, как вы — волей судьбы ставший бессмертным. Я знаю, что движет вами, и что ждет вас в Нангоге. Во всем нашем мире не найдется воинов, которые умели бы так же обращаться с мечами, как эти дети демонов. Но они понятия не имеют, что значит связаться с друснийцами. Им придется изрубить нас на куски и сжечь, чтобы мы перестали сражаться. Верно я говорю?
— Да! — заорали сотни глоток.
— Сначала они станут говорить о Друсне с уважением, а затем и со страхом. Верно я говорю?
— Да! — теперь кричали почти все.
— Они поймут, что сколько бы ни сразили друснийцев, они все равно встанут. Верно я говорю?
— Да! — некоторые стали бить мечами по щитам и устроили просто адский грохот.
— А когда мы покончим с ними, чертовы дети демонов будут рады, если мы позволим последним выжившим из них уползти на брюхе к себе на родину. Нангог — наш мир! И всякий, кто попытается отнять его у нас, пожалеет об этом!
Теперь уже ликовали все. Володи наслаждался их воодушевлением. Потрясающее это чувство — быть полководцем. Он раскинул руки. Крики постепенно стихли.
— Настало время уходить. Совсем скоро Великий Медведь откроет нам врата, через которые мы пройдем к месту, назначенному богами. Прощайтесь со всеми, кого любите, а затем возвращайтесь сюда, когда солнце будет в зените, — и с этими словами он спустился со скалы.
Воины снова ликовали. Дюжины мужчин протягивали к нему руки, пытались прикоснуться к плечам, когда он вместе с Кветцалли уходил с огромной площади для собраний. Они шли без лейб-гвардии, и путь был непрост. Большинство воинов уже давно попрощались со всеми. Родина и семьи остались позади.
Наконец они добрались до первых ворот княжеской резиденции. Только здесь стража преступила дорогу разошедшимся воинам.
Кветцалли потащила мужа в небольшой домик у ворот. Не говоря, что собирается сделать, она толкнула дверь. Внутри в камине горел огонь, пол был устелен шкурами, а на небольшом столике стояли кувшин с вином, холодное жаркое и хлеб. Володи удивленно обернулся.
— Я решила, что в последние часы не стоит тратить слишком много времени на прогулки, — она положила ребенка в люльку неподалеку от камина и улыбнулась. — Эту историю про Колю я не знала.
Володи усмехнулся.
— Что ж, на самом деле он просто стоял, смотрел на свою руку и ругался, на чем свет стоит. Я решил, что так оно будет звучать лучше.
Кветцалли подошла вплотную к нему, нежно провела рукой по щеке, поглядела в глаза.
— Ты хорошо справился со своей задачей. Я даже не думала, что ты так здорово умеешь врать, — в ее голосе еще слышался чужой акцент ее родины. Она смотрела на воина своими чудесными, черными как ночь глазами. — Пожалуйста, не учись обманывать меня.
Он поцеловал ее.
— Никогда!
— Я знаю, что ты бежишь от детского крика. От того, что теперь ночью я не могу быть только с тобой, если ты желаешь меня, от темных кругов под глазами и от того, что я постоянно нужна Ване. Ты бессмертный, но все же ничем не отличаешься от других мужчин. В это время они все бегут, и я не сержусь. Но прошу, обещай мне, что будешь беречь себя. Возвращайся ко мне обратно!
— Я…
Кветцалли нежно закрыла ему рот ладонью.
— Я ведь просила тебя не лгать мне, — улыбнулась женщина. — Лучше не говори ничего. Я знаю, что ты хочешь, как лучше, хочешь подбодрить меня, — она сняла просторный плащ из ярких перьев, который он так любил. — Давай не будем тратить последние часы на слова.
Прижав жену к себе, Володи страстно поцеловал ее, а женские руки тем временем нащупывали перевязь. Он любит ее и вернется к ней; куда бы ни повели его боги. Она — его дом, в еще большей степени, нежели малыш Ваня со своими золотистыми волосами и светло-коричневой кожей.
Он так часто уходил на войну и всякий раз выживал. Мужчина был уверен в том, что вернется, и ничто не сможет ему в этом помешать!
Его перевязь с грохотом рухнула на устланный шкурами пол. Ее рука проникла к нему меж бедер, и он забыл обо всем на свете.
Слишком много рук
Ох, уж этот проклятый лес! Как же сильно ненавидела его Ливианна. Дождь лил уже который день без остановки, а она не могла защитить себя от влаги заклинанием. Здесь была земля Великого Медведя, девантара, сторожившего Друсну, и она чувствовала, что он близко — хотя и ни разу не увидела. Он наблюдал за ней, и эльфийка
