— Хорошо! А теперь купи мне то, о чем я просила. И принеси, пожалуйста, не через несколько часов, когда Хатту уснет. Все это нам нужно сейчас. В конце концов, незнакомец с золотыми волосами заплатил за благополучие своей команды. — Она обернулась к Сахаму: — Принеси мне свет!
Шайя подошла к первому ложу и в свете масляной лампы увидела молодого мужчину, на лице которого остались только кожа да кости. Больной горел в лихорадке. Грязная одежда, которая была на нем, промокла от холодного пота. Шайя отбросила в сторону тонкое холщовое покрывало. Руки и ноги больного были обмотаны тряпками, слипшимися от засохших мазей и темного секрета, выделявшегося из раны.
Чтобы снять повязку, Шайе пришлось воспользоваться ножом. Больной застонал от боли, когда она оторвала последний клочок ткани, прилипший к гноящимся ранам. Она осмотрела руку. Кожа на ней изменила цвет. Мизинец и безымянный палец почернели полностью, верхние звенья среднего и указательного пальцев тоже отмерли.
Принцесса негромко выругалась.
— Нам придется ампутировать ему несколько пальцев.
— Так не пойдет, — произнес Сахам. — Хатту запретил. Нам, людям, не пристало отрезать конечности себе подобным, таким образом уродуя божье творение.
— Что?
— Так говорит Хатту, — тихо произнес старик. — Если боги пожелают, чтобы их дети выздоровели, они дадут им необходимые для этого силы. Мы помогаем, леча их травами, давая им вкусную еду и ухаживая за ними. И успех подтверждает его правоту.
Шайя не поверила своим ушам. Ей знаком был такой подход в целительстве, но она даже не предполагала, что во дворце для больных будут действовать согласно этим принципам. Она сама уже встречалась с богом. Белый волк носил ее на спине. И она не представляла, чтобы ему не понравилось, если кому-то ампутируют палец или даже ногу, чтобы тем самым спасти жизнь.
Интересно, Аркуменна тоже таков? Таково его представление о красоте, на котором должна зиждиться эта провинция?
Шайя провела рукой по лбу воина, у которого был жар.
— Ты не потерян, что бы тебе ни говорили.
Затем она начала ходить от одного к другому. Все мужчины были в очень плохом состоянии. Но некоторые по крайней мере были почти в сознании. Они бормотали о льдах, и Шайя поняла. Она уже сотни раз видела подобные раны. Вот только недавно тоже, правда, она еще не начала вонять. Это обморожения! По крайней мере, начиналось все именно с этого. Незалеченные обморожения. Теперь, осознав, в чем дело, она стала находить все больше и больше признаков. Нашла поврежденные места на ушах и кончиках носов. И она знала, что существует лишь один путь. Самое позднее через две недели никого из этих людей не останется в живых, если она не найдет в себе достаточно мужества, чтобы пойти этим путем.
— Почему здесь так темно, Сахам?
— Их мучил свет, — пояснил целитель. — Свет над морем очень яркий. Хатту приказал изготовить ставни. Раньше их здесь не было.
Шайя вспомнила ослепительный свет надо льдами. Она подошла к ставням и заглянула в трещину между досками. Солнце зашло. Высоко над морем стояли луны-близнецы. Шен И Мяо Шоу был уверен, что затхлый воздух приносит с собой болезни. Больше здесь так продолжаться не может.
— Мы будем открывать окна. Хотя бы ночью. Морской воздух пойдет им на пользу.
— И прогонит духов! — согласился Сахам.
— Духов?
— Конечно! — Он посмотрел на нее словно на ребенка, не понимающего очевидных вещей. — Нужно открыть духам путь, по которому они смогут уйти. Иначе они останутся.
Шайя решила не углубляться в эту тему, поскольку не была уверена, что думать относительно этих духов. Особенно после всего того, что она повидала во льдах. Зеленые духи Нангога приходили к слабым и раненым, крали у них что-то, вбирая в себя. То ли жизненную силу, то ли их души. Было нечто, что они вытягивали из людей, и это нечто было нематериальным. Женщина оглянулась по сторонам. Темный зал — поистине неплохое пристанище для духов.
Набравшись решимости, она толкнула деревянные ставни, отодвинула в сторону тяжелые шторы. Окно доходило до самого пола и скорее напоминало дверь. Вело оно на террасу. Далеко внизу плескалось море. Свежий ветер гнал волны на скалу, на которой устроился Асугар. В шуме прибоя было что-то успокаивающее. Принцесса подняла голову, посмотрела на небо и звезды, на миг вспомнила ночи, проведенные с бессмертным Аароном.
Вздохнула. Эта жизнь уже позади. Нехорошо это — гоняться за воспоминаниями. Это ничего не даст, нужно идти вперед!
Пока Шайя осматривала террасу, Сахам открыл остальные окна. Терраса была достаточно широка, чтобы перенести ложа больных на свежий воздух. Подойдя к перилам, она поглядела на скалы. Здесь были и другие террасы, расположенные над той, на которой она сейчас стояла. Место было просто чудесное. Возможно, вид теплого, приветливого моря сумеет излечить души, израненные жестокими северными морозами.
Она велит вбить в скалу железные кольца и поставить несколько прочных палок, чтобы натянуть тент от солнца. Все должно получиться, в этом она была уверена.
Вернувшись в зал, где лежали больные, она увидела, что Энак уже притащил большую корзину с фруктами и бросил на нее взгляд, в котором читалась жажда похвалы.
— Молодец, — сказала она, понимая, что нужно сделать так, чтобы он встал на ее сторону. В этом дворце ей понадобятся союзники. — Нам предстоит непростая битва. Ты готов быть рядом со мной?
Юноша поглядел на нее, наморщив лоб:
— Битва?
— Мы отправляемся на битву с болезнью и смертью. Это битва, которая потребует от нас вложения всех сил. Хатту возненавидит меня за то, что я буду делать. Может быть, некоторые из лежащих здесь тоже… Но это не важно. Мы вырвем у смерти добычу, которую она уже считает своей. — Шайя понизила голос до шепота: — Хотя в конце концов она все равно победит.
— Ты собираешься… — Энак испуганно поглядел на нее.
— Да, я буду ампутировать. Ты принесешь мне набор острых ножей. Здесь, во дворце, должно быть что-то подобное. Кроме того, турникеты, горячую смолу и пилу для распиливания костей.
— Но ты же не можешь…
— У меня сердце воина, Энак. Единственное, чего я не могу в своей жизни, так это перестать бороться.
Запах другой
Володи устало смотрел в пламя костра. Если он не напивался, то не мог уснуть. Стоило закрыть глаза, как перед внутренним взором вставали образы, показанные ему Ветром, дующим от наливающегося дождем горизонта. Он просто больше не мог от них избавиться. Это чудовище жило внутри него, в этом он был совершенно уверен. А стоило ему уснуть, как оно принималось тянуть к нему руки.
— Ты думаешь о ней, не так ли?
Он обернулся к Кветцалли. Она сидела на постели и кормила Ваню грудью. В последнее время она делала это все чаще,
