Как ни странно, у Клэя больше не ныла поясница, не болели ни треснувшие ребра, ни сломанная рука, даже располосованное лицо не свербило. Безусловно, он устал, каждый вздох давался с трудом, а сердце стучало, как кузнец, опаздывающий к ужину. И все же Клэй чувствовал себя прекрасно. А если принять во внимание происходящее, так и вовсе великолепно.
Больше всего поражало полное отсутствие страха. Еще утром Клэй тревожился: а вдруг замысел Муга не сработает, а вдруг дракон их убьет, а вдруг, пройдя через Врата в Каладар, Гэб никого не убедит? Необъятная мощь Жуткой орды пугала больше всего на свете – ну почти. Страшнее чудовищ было только выражение лица Джинни, когда она ударилась головой о дверцу кухонного шкафчика, которую Клэй забыл закрыть.
А сейчас Клэй был совершенно уверен, что все вокруг, даже самое кошмарное, происходит именно так, как надо. Он был среди друзей, плечом к плечу с четырьмя верными товарищами, самыми лучшими людьми на свете.
Конечно же, по отдельности все они были очень разными, не без изъянов и противоречий, но, собравшись воедино, действовали дружно и слаженно – так разноголосые обрывочные ноты сливаются в стройную гармонию. Образовав банду, ее участники создали нечто большее, неощутимое, но совершенное.
Нет, Клэю было совсем не страшно. Наоборот, он шел, улыбаясь, наслаждался музыкой битвы и с горькой отрадой сознавал, что она приближается к концу.
Живокость по широкой дуге облетела Инфернала, уворачиваясь от плети, рассыпавшей вихри снежинок, потом нырнула под тяжелый широкий меч и взмахнула косой, но костяное лезвие отскочило от заиндевевшего доспеха демона, высекая льдистые искры.
Приспешники и подручные Инфернала ринулись в атаку. Бесы гурьбой налетели на Муга и погребли его под собой. Матрик, выкрикивая имя товарища, забрел в самую гущу мерзких бледных тварей, будто хозяин, вызволяющий из бурной реки любимого пса.
Клэй прикрыл собой Гэбриеля, расставил ноги пошире и выдвинул вперед щит, сдерживая напор бесов. Они были мелкие, ростом не выше ребенка, чахлые и узкомордые, с крутыми, загнутыми назад рогами надо лбом. Острые зубы и когти служили им оружием. Бесенята побаивались Клэя и его товарищей, но, если удавалось подобраться ближе, царапались и кусались как безумные.
Клэй, прикрываясь щитом, следил за Живокостью. Она снова бросилась на Инфернала. Демон разинул пасть, огромную, как врата в преисподнюю Морозной Матери, и дунул что есть силы. Порыв студеного ветра отшвырнул диву назад. Она беспомощно захлопала крыльями, стараясь удержаться в воздухе; доспех и перья заиндевели, покрываясь коркой льда. Наконец ей удалось стряхнуть мелкие льдинки и…
Тут ее настиг удар плети.
Живокость, не успев даже вскрикнуть, превратилась в ледышку и упала на землю, как сосулька с крыши.
Клэй встревоженно поглядел на Ганелона.
Южанин молчал, лишь крепче сжал челюсти.
– Ступай к ней, – сказал Гэб.
Ганелон недоверчиво покосился на него:
– Но ты же не сможешь…
– Смогу, – ухмыльнулся Гэбриель. – Еще как смогу.
Ганелон хотел было возразить, но передумал, кивнул и начал прорубать дорогу к диве.
Инфернал приближался к защитникам Кастии, хлестал плетью, превращая людей в лед.
– Роза! – заорал Гэбриель.
– Папа?!
– Роза!!! – Гэб, оттолкнув Клэя, выскочил из-за щита.
Бесы едва не сбили его с ног, и ему пришлось занять прежнее место.
Клэй попытался растолкать бесенят, но их было слишком много, продвинуться вперед не удавалось ни на шаг.
– Папа! – отчаянно выкрикнула Роза, а в ушах Клэя еле слышным эхом прозвучал еще один голос.
Талли.
Он вспомнил, как дочь сонно пробормотала: «Ты пошел бы меня спасать, а, пап?»
«Ты пошел бы меня спасать…»
Побелевшими пальцами он сжал ремни Черного Сердца, стиснул зубы, сдерживая яростный крик, но крик перешел в рев и вырвался на свободу. Клэй пристроил руку на перевязи в углубление щита и, будто вол, впряженный в колесницу луны, упрямо двинулся на бесов.
«Ради тебя я на все готов… Меня ничто на свете не остановит», – пообещал тогда Клэй, разглядывая отсветы созвездий на щеках дочери.
Из чистого упрямства ему удалось сделать шаг, потом второй… а потом он с диким воплем ринулся вперед, и под напором Черного Сердца бесы расступились, как волны перед носом корабля. Еще рывок – и Клэй вылетел на открытое пространство. Перед ним темной громадой высился Инфернал.
Демон дохнул лютой вьюгой, и Клэй зажмурился, боясь, что мороз превратит глаза в ледышки. Колючий снег хлестал по лицу, иней серебрил бороду, брови и ресницы. От холода дрожало все тело. Обледеневший щит тяжелым грузом повис на руке, тянул Клэя к земле. Плеть Инфернала взметнулась к серым тучам и…
Гэбриель оттолкнул Клэя в сторону.
Клэй растянулся во весь рост. Плеть просвистела над самой головой, а Гэбриель стремительно обрубил ее и обернулся к другу:
– Ты как?
– Н-н-ни-ничего, – стуча зубами, выдавил Клэй.
Инфернал распрямился, похрустывая, будто льдины на замерзшем озере под весом громадного чудовища. Темные выстуженные колодцы глаз уставились на лидера «Саги». Гэбриель неторопливо направился к демону, прочертив Веленкором борозду в земле.
Меч Инфернала рубанул с такой быстротой, что Клэй не успел его разглядеть, но Гэбриель оказался проворнее и непринужденно, будто пробираясь сквозь толпу в таверне, уклонился от смертельного удара. Демон довольно осклабился; между раскрошенными могильными плитами зубов взвихрился снег.
Гэбриель перешел на бег, и ухмылка исчезла.
В утробном рыке Инфернала слышались отзвуки далеких лавин. Он недоуменно отступил на шаг и перехватил меч так, чтобы Гэбриелю было не увернуться от удара расширенным концом клинка.
Гэбриель прыгнул. Прыжок был не самым искусным, но если бы Гэб рассчитал неверно, то Инфернал перерубил бы его напополам. Расширенный книзу меч воткнулся в землю. Пока демон пытался его высвободить, Гэбриель, упав на четвереньки, скользнул по широкой плоскости обледенелого клинка, вскочил и помчался вверх, к рукояти. Наконец Инфернал с усилием выдернул меч, а Гэбриель снова прыгнул, и движение меча подбросило его еще выше.
Следующий миг тянулся со скоростью ледника, сползающего с горы. Гэбриель завис в воздухе, обеими руками сжав рукоять Веленкора, занесенного над головой и сияющего закатными отсветами чужого солнца.
Веленкор с размаху пронзил корку льда на горле Инфернала и глубоко вонзился в шею демона. Из раны хлынули снежинки и ледяная крупка, как буря, ворвавшаяся в распахнутую дверь. Инфернал пошатнулся, закачался и рухнул, как скала.
Едва коснувшись земли, Гэбриель побежал, оставив Веленкор в горле Инфернала: в мече сейчас не было нужды.
Роза бросилась ему навстречу, и мир словно замер. Двигались лишь отец и дочь, будто пловцы в зеркалах двух океанов, и каждый вздох неумолимо притягивал их друг к другу.
Роза, шатаясь от усталости, качнулась вперед. Гэбриель, упав на колени в грязь, подхватил ее на вытянутые руки.
Отец с дочерью замерли, слившись в безмолвном объятьи, а мир вокруг них все кружил и кружил.
* * *Клэй отыскал Листопада на усеянной трупами полосе между воинством Гэбриеля и защитниками Кастии. Бок друина покрывали жуткие ожоги, доспех вплавился в обугленную плоть. Щека была разрублена до кости, а глаза – один золотой, а другой черный, пересеченный шрамом, – невидяще уставились в облачное небо.
После смерти Инфернала орда в страхе разбежалась, не разбирая дороги, и обезумевшие полчища чудовищ затоптали Листопада. Клэй невольно проникся сочувствием к друину и подумал, что такой страшной смерти не пожелаешь и врагу. На совете в Линдмуре друин сказал, что прошлое определяет сущность каждого из нас… А Листопада прошлое надломило и искорежило.
Отступник лежал, прикрыв телом клинок, и Клэй решил, что меч лучше забрать, чтобы не попал в дурные руки. Он повесил щит на плечо и опустился на
