– А здорово было, да?
Матрик криво улыбнулся с мучительным видом человека, отчаянно сдерживающего рвотные позывы.
Гэбриель отошел к лавовому озеру, а Ганелон сказал диве:
– Молодец!
– Ты тоже, – ответила Живокость, оглядывая горы трупов.
Клэй поправил повязку на сломанной руке:
– А Листопад…
– Был, да сплыл.
«Ага, весь вышел», – подумал Клэй, смутно подозревая, что друин уж как-то слишком легко расстался с жизнью.
Он подошел к Гэбриелю, который стоял у бурлящего озера лавы, и, разумеется, увидел только один труп – самого норовистого, самого сумасбродного и, как и положено быку, самого упрямого минотавра на свете.
Муг, осторожно ощупывая подбитый глаз, произнес, ни к кому особо не обращаясь:
– Он вам, случайно, не объяснил, кто такие кафайили? Помните, он у горгоны про них рассказывал? Вот бы узнать…
– Ну, он далеко не уйдет, – решительно сказал Гэбриель. – Давайте пока разберемся с осадой.
– С ней уже разобрались, – произнес Ганелон, указывая топором куда-то поверх плеча Гэба.
Клэй поглядел вдаль, где за полчищами орды виднелась осажденная Кастия. Городские ворота медленно растворились, над крепостными стенами зависли два летучих корабля, будто грузные шмели над увядшим цветком.
С осадой было покончено. К защитникам обреченного города пришло долгожданное освобождение.
Глава 53
В последний раз
Это Роза. Больше некому.
Гэбриель всматривался в далекую Кастию. Из распахнутых ворот высыпали наемники – некогда могучее воинство, разгромленное ордой. На помощь Кастии отправились четыре тысячи бойцов, а теперь их осталось меньше половины. Измотанные многомесячной осадой, они все же бросились за ворота как безумцы. Или как герои.
Клэй точно знал, кто ведет их в бой. И у Гэбриеля не было никаких сомнений. Он прерывисто вздохнул и собрался было что-то сказать, но Живокость его опередила:
– Ступай к ней. Мы с тобой.
Гэбриель непроизвольно сжал зубы, выпятил челюсть и раздул ноздри. В усталых покрасневших глазах вспыхнула любовь, отцовская гордость и бесконечная признательность друзьям.
– Знаю, – кивнул он. – Спасибо.
Он обернулся к городу:
– Со мной так со мной. В последний раз.
Отступник исчез, его виверну убили, и Жуткая орда осталась без вожака.
Первыми дрогнули циклопы. Лейла Прелестница пронзила одному глаз метко брошенной пикой. Наемники из «Грозы великанов» накинулись на другого, облепив его, как муравьи огрызок яблока. Третий циклоп разодрал железную обшивку ковчега, поймал возчика и проглотил его целиком. Через миг в циклоповом брюхе что-то взорвалось, и монстра разнесло на куски, как огромную тыкву.
Гэб с Ганелоном метнулись под ноги последнему циклопу. Веленкор подсек одну лодыжку, Сиринга – другую. Циклоп рухнул наземь, вопя от бессильной ярости, а подоспевший Муг швырнул алхимическую гранату в раскрытую пасть чудовища и укоризненно прикрикнул:
– Ай-ай-ай!
В голове у циклопа громко бумкнуло, а из вышибленного глаза хлынула кровь.
Гэбриель неутомимо пробивался вперед, следом шли его товарищи по «Саге», а потом к ним присоединились и наемники помоложе – правда, теперь их было меньше. «Кортни и Искорки» расчищали путь слева, Джайна и ее соратницы – справа. В гуще битвы мелькали «Всадники бури», Бен Сталактий орудовал двумя окровавленными топорами, Неистовая Мэй Драммонд – ее гибель Клэй видел уже дважды – одной рукой зажимала пропоротый живот, а другой размахивала шипастым цепом.
Путь им преградила какая-то тварь, похожая на чучело с горящими угольями глаз. Откуда ни возьмись выскочил Баррет и молотом расплющил чудовище в солому. Сыновья Баррета, перемазанные кровью, сражались рядом с отцом. Тиамакс устало помахал сразу несколькими руками, а Подсвинок безуспешно пытался улыбнуться. Клэй заметил, что глаза у парня полны слез.
Когда «Авангард» и «Цари ночи» подошли поближе, Клэй окинул взглядом знакомые лица и спросил:
– Аша?
– Сгинула.
«Сгинула».
Клэй запнулся о слово.
– Баррет, я…
– Не надо, Пузочес, – сказал Баррет и умолк.
Клэй не стал допытываться.
С неба снова посыпалась всякая нечисть. Гарпии комками перьев пикировали к земле, чумные ястребы с клекотом падали с высоты. На поле боя рухнул летучий корабль, раздавив сотни тварей.
Защитники Кастии нападали на орду с тыла. Клэй внезапно вспомнил, как однажды холодным осенним утром – в прошлой, давно позабытой жизни – отец привел его в рощу и начал обучать премудростям лесоповала: прежде чем рубить дерево, надо высечь клин на противоположной стороне ствола, тогда его легче свалить. Вот и теперь, если повезет, Роза и ее бойцы станут таким же клином для вражьего воинства, а всем остальным останется лишь рубить, рубить и рубить…
По полю боя шествовал Инфернал, окутанный зимней стужей. Монстры и чудовища, подстегнутые присутствием огромного демона, с новой силой рвались в бой. Клэй решил, что Листопад наверняка укрылся под защитой Инфернала и набирается сил, чтобы поднять дрогнувший боевой дух Жуткой орды.
Гэбриель либо подумал о том же, либо просто прокладывал самый прямой путь к Розе, потому что решительно двинулся на демона. Цепочка наемников вилась среди невообразимых кошмаров, будто яркая нить по бурому ковру.
«Цари ночи» отстали, вступив в схватку с громадными пауками. «Кортни и Искорки» сцепились с медведем, огромным, как нармерийский слон. В горло Бена Сталактия вонзилась пика кентавра, а на «Всадников бури» напали гоблины.
Слева выскочила свора кобольдов, тявкая и визжа, будто тысячи мелких шавок. Джайна ткнула Клэя луком:
– Не останавливайся, Пузочес. Мы сами управимся.
В кобольдов уже летели стрелы. Клэй, направившись следом за Гэбриелем, заметил Баррета: старый наемник и двое его оставшихся товарищей по банде сцепились с рычащим курносым варгом.
Клэю почудилось, что среди чудовищ мелькнули зеленоватые доспехи Листопада; он присмотрелся, но так и не увидел друина.
– Роза! – выкрикнул Гэбриель.
Дочь не слышала его за шумом битвы. Защитники Кастии отбивались от стаи визжащих белых бесов, похожих на расков со Стылого тракта, только помельче.
Розу было ни с кем ни спутать, она выделялась среди других наемников не только гривой волос, выкрашенных в кроваво-красный цвет, но и тем, что дралась не хуже каскарской берсерки, заставшей любимого мужа в постели своей сестры. В руках Розы сверкали скимитары, а сама она вертелась волчком, рассекая всех и вся подряд.
Впрочем, не всех. Поначалу Клэй не поверил своим глазам: бок о бок с Розой сражался друин, сухощавый и гибкий, с волосами цвета морской воды на мелководье, зачесанными со лба за серебристые уши. Он был выше и крепче Листопада и виртуозно владел длинным двуручным мечом, двигаясь четко и отточенно, с какой-то странной сдержанностью, будто поле боя – четверичная доска с фигурами противника и все ходы заранее просчитаны.
Роза и друин – наверное, он и есть Вольное Облако, сообразил Клэй, – казались неуязвимыми. Бесы нахлынули на них, как волна прибоя на скалистый утес, и почти мгновенно отступили.
Жуткие твари, ища спасения, метнулись к Инферналу, и демон обратил свой черный льдистый взор на защитников Кастии и их вожаков.
Гэбриель грязно выругался.
– Делов-то, – сказала Живокость и взмыла в небо вихрем черных перьев.
Ганелон озабоченно свел брови.
Клэй посмотрел на него и уверенно сказал:
– Она справится.
– Знаю, – хмуро ответил Ганелон.
Гэбриель спешил к дочери. Клэй шел справа от него, Ганелон – слева. К ним присоединился Муг, а Матрик прикрывал тыл. Впятером они продирались сквозь бурю клыков и когтей. Вокруг жужжали стрелы, как мошкара на болоте. Злобные твари ревели, визжали и рычали, плевали в лицо, толкали, пинали и колотили, но Клэй сосредоточился лишь на одном: он прикрывал Гэбриеля, который безоглядно рвался вперед.
Муг размахивал волшебными палочками: из них то и дело вырывались зигзаги лиловых молний, сполохами разлетались по полю сражения и безошибочно находили цель. Матрик, как барабанщик на параде, орудовал кинжалами с такой скоростью, что его жертвы догадывались о своей смерти лишь после того, как их неведомые боги предлагали им чашку чая. Ганелон убивал не задумываясь, ловко и споро, так что ему позавидовал бы
