– И самолёт! – требовательно крикнули Валерке.
А самолёт Валерке нравился необыкновенно. Самолёт воткнулся острым носом в землю, и на хвосте у него висел парашютист на парашюте.
– Придумай что-нибудь другое, – шепнул Алик, благоразумно отступая.
Валерка яростно стёр и самолёт, и ракету, и обескураженно уставился на свой ватман. Огромный бульдозер сталкивал в яму игрушечный кораблик. Водитель бульдозера с головой-глобусом торчал из кабины и лыбился, как дэбил, выражаясь словами физрука. Это чё, рисунок в защиту мира?!
Рядом всхлипнул Юрик.
Валерка оглянулся. Он думал, что Юрик сопереживает его драме, но Тонкий смотрел на своё творение, а вовсе не на Валеркино.
– Ты чего? – спросил Валерка. – На этого глистогона обиделся?
– Я про войну подумал, – признался Юрик. – Если будет атомный взрыв, то все погибнут, и мама тоже…
Широкими движениями ластика Валерка принялся уничтожать всё, что у него осталось, – и корабль, и бульдозер. Потом откнопил грязный ватман от мольберта и двинулся к Ниночке Сергеевне.
– Сдаю! – он постелил ватман на стол вожатке.
– Что случилось? – забеспокоилась Ниночка Сергеевна.
– Выписываюсь из вашего кружка хреновского! – отрезал Валерка.
Ребята опасливо глядели на него, прячась за мольбертами.
Валерка выскочил в коридор и злобно хлопнул дверью. Дружинный дом сотрясся. Пусть эти живописцы провалятся со своими выставками! Валерка развернулся, чтобы уйти прочь, и врезался лицом в крепкие титьки Свистухи.
Глава 3
Выбор психа
Футболистов, перепачканных землёй, Игорь подогнал к умывалке, которая своими длинными трубами, лоханями и вентилями-барашками напоминала доильный аппарат на совхозной ферме. Краны тряслись, струи воды били в жесть раковин, футболисты тёрли грязные мордахи кусками хозяйственного мыла. Игоря кто-то потянул за рукав. Игорь оглянулся. За его спиной стоял Юрик Тонких и виновато переминался с ноги на ногу.
– Игорь Саныч, вас Наталья Борисовна к себе вызывает.
– Зачем? – удивился Игорь.
– Она Валерика арестовала.
– Да блин! – в сердцах сказал Игорь.
Перепоручив мальчишек Ирине, Игорь пошагал за Юриком, на ходу выслушивая историю революции, устроенной пионером Лагуновым в кружке художественного творчества. Впрочем, ничего особо ужасного в поведении Валерки Игорь не усмотрел. Значит, должно обойтись без крови.
– А что вы рисовали? – на всякий случай спросил Игорь у Юрика.
– Я атомный взрыв рисовал, а он – танки и ракеты в защиту мира.
– С неба звёздочка упала прямо к милому в штаны, – пробормотал Игорь. – Эх, гори там что попало, лишь бы не было войны.
– Чего? – не понял Юрик.
– Ничего-ничего.
Арестованный Валерка содержался в Знамённой комнате. Насупившись, он сидел за шкафом, набитым рулонами стенгазет, и смотрел в открытое окно. Свистуха, расположившись за столом, разглядывала Валерку, словно тот был каким-то редкостным заморским кактусом.
– Ты ведь вроде нормальный, Лагунов. Учишься как? Троек много?
– Без троек учусь.
– Получается, не уошник. А поведение уошное.
«УО» означало «умственно отсталый». Валерка не знал, что возразить. Сам он не считал своё поведение уошным.
– На учёте состоишь?
– Где? – буркнул Валерка.
На учёте человек может состоять много где: например, в психбольнице или в Детской комнате милиции.
– В Караганде! – раздражённо ответила Свистуха.
Горь-Саныч, вошедший в Знамёнку, своими усиками и патлами сразу разрядил напряжение. Валерка полагал, что Горь-Саныч на его стороне.
– Ты только полюбуйся: держу его тут, как бешеного пса на цепи, – сказала Свистуха Горь-Санычу. – Взял моду на людей кидаться!
Очкастый и взъерошенный Валерка если и напоминал бешеного пса, то очень мелкого, для людей практически безопасного.
– Отпустите его, Наталья Борисовна, – попросил Игорь Саныч. – Мы с ним во всём разберёмся, я обещаю. Он мальчик понимающий.
Старшая пионервожатая скорчила скептическую гримасу.
– Отпущу, конечно, – с угрозой согласилась она, – только из отряда ему больше ни ногой! И пусть подумает над своим поведением! Ступай, Лагунов.
Валерка угрюмо прошёл к двери мимо Свистухи и Горь-Саныча, будто подозреваемый в злодеянии и оправданный по суду, но не по совести.
Свистуха проводила Валерку взглядом и повернулась на Игоря.
– С этим мальчишкой у тебя работа в полном развале.
– Ну, похулиганил он – ничего страшного, – примирительно сказал Игорь, усаживаясь. – Ребёнок же. Что-то ему с рисунками не понравилось.
– Не в рисунках дело, – поморщилась Свистуха. – Чем у тебя мальчишки вообще в отряде занимаются?
Игорь в душе возблагодарил Лёву Хлопова.
– Футболом! – убеждённо заявил он. – Готовят сборную! Тренируются пока на две команды, чтобы к чемпионату лагеря получилась одна!
– А Лагунов почему не с ними? Все пацаны любят футбол!
– Не все! – возразил Игорь. – А у Лагунова очки. Боится разбить.
Причина ухода Валерки из футбола заключалась, конечно, не в очках, но для Свистухи и это объяснение годилось.
– Нисколько не разобрался ты в своём подопечном, Игорёк, – с лёгким пренебрежением сказала Свистуха. – Твоего Лагунова я недавно поймала на территории – болтался по лагерю, как не скажу что в проруби. Соврал мне, будто хочет записаться на пение. Ладно, я его притащила сюда, он записался, и что? Сразу же ушёл! Сегодня вот записался на рисование – и опять ушёл!
Игорь смекнул, что безопаснее всего защищаться банальностями.
– Человек ищет себя! – сказал он.
– Ни шиша он не ищет! – отрезала Свистуха. – Лагунов этот – ни в жопу, ни в Красную армию, извиняюсь за мой французский! Видала я таких! Он просто антиобщественный тип. А ты ему потакаешь! Думаешь, если он в очках – так сразу и приличный мальчик? Жизни ты не нюхал!
Игорь тяжело вздохнул. Придётся говорить по-серьёзному.
– Он и вправду непростой мальчик, Наталья Борисовна. Но он очень правильный. Ищет он, конечно, вовсе не кружок по увлечению. Он идеалист. Он ищет идеальный коллектив.
– Это что ещё такое? – страдальчески скривилась Свистуха.
– Коллектив, в котором общий интерес выше личного. Поэтому я отпустил его с футбола. Там команда пока не складывается.
– Не компостируй мне мозги! – рассердилась Свистуха. – Это ты сам не можешь порядок навести, вот у тебя всё и едет сикось-накось! И с футболом, и с этим пацаном! Лагунов – просто заноза в пятой точке, и всё! Не сочиняй тут оправданий ни ему, ни себе! Короче, Корзухин, ты должен приструнить своих мальчишек. И Лагунова в первую очередь! Всё, иди давай, работай!
Игорь хмыкнул. Всегда так. Нет колбасы в магазинах – колхозники плохо работают! Автобуса не дождаться – водители на газ не давят! Валерка Лагунов начитался книжек – библиотекарь виноват! Игорь встал и пошёл прочь из Знамённой комнаты. Жри, что дают, пионер Валерка!
Стычка со старшей пионервожатой, как ни странно, не испортила Игорю настроения. Возможно, потому что под «пионерской» Свистухой, задорной и бравой, обнаружилась обычная Свистуха – сварливая баба. Образцового пионервожатого эта баба напоминала не больше, чем сам Игорь.
Он решил покурить, но курить дозволялось только на заднем дворе Дружинного дома. Игорь спустился с крылечка и обогнул здание. Посреди палисадника стояла скамейка, а на ней уже сидела и курила Вероника.
– Привет, – сказал Игорь, усаживаясь рядом на горячую от солнца доску.
– Не сомневалась, что ты притащишься сюда, – усмехнулась Вероника.
– Ты о чём?
Вероника кивнула через плечо на открытое окно Знамённой комнаты.
– Слышала, как тебя вздули.
– А-а…
Под невесомым ветерком с Волги в палисаднике тихо трепетали
