— Мне нравится — Рок.
— Хорошо, называй меня Роком, — согласился я, хотя так ко мне не обращались со времен далекого детства. Я уже и забыл, как это звучит.
— Зачем? — спросила Кьярра, указав на котелок.
Я как раз в нем помешивал: вода закипела быстро, и я добавил к крупе приправы и ломтики вяленого мяса.
— Есть будем.
— Так вкуснее, — кивнула она на обглоданную кость, которую я пока не выбросил. Подумала и добавила: — Сырое мясо лучше. Это очень соленое.
— Сырого нет, — ответил я. — И я сказал уже, что не умею охотиться.
— Я умею.
— В лесу?
На этот раз последнее слово осталось за мной, и я добавил:
— Люди не едят мясо сырым. Ну, за редким исключением.
Как же, знал я одного любителя побаловаться рубленой говядиной с луком и перцем. Говорят, вкусно, но я воздержался от дегустации. Наверно, правильно сделал: пару лет назад тот гурман умер. Оказалось — подцепил через эту свою сырую говядину червя, который и быков-то убивает, не то что человека. Думал, просто недомогает, а потом стало поздно. Говорили, его бы и чародеи не спасли — черви ему все внутренности источили.
Конечно, такое может случиться с каждым: не всегда есть возможность приготовить что-то как следует, а оголодаешь — и вовсе тухлятине рад будешь. Но зачем нарочно-то такое употреблять? Не в древности живем, огонь давно научились разводить…
— Что ж, — сказал я. — Вот и познакомились.
Кьярра кивнула, разглядывая огонь в очаге и принюхиваясь: пахло аппетитно.
— О каких старых людях ты говорила?
— Старых людях? — удивилась она.
— Ты сказала, что какие-то старые люди называли тебя Бурушкой, — скрипнув зубами, произнес я.
Никогда не отличался терпением, но сейчас деваться было некуда: если я хочу хоть что-то разузнать, придется разговаривать с девчонкой, как с дурочкой — повторяя одно и то же по дюжине раз, пока до нее не дойдет. Хотя нет, неправильное сравнение. Не как с дурочкой — как с иностранкой, которая толком не знает нашего языка, а тем более обычаев. Вот это будет верно.
— А… — протянула Кьярра. — Они жили рядом со мной.
— В горах?
Она кивнула.
— И как же вы… хм… познакомились? Я думал, люди боятся драконов, тем более диких.
— Боятся, — согласилась Кьярра. — Они тоже сперва боялись. А потом я стала не дикая.
— Они тебя… м-м-м… приручили? То есть думали, что приручили?
Она кивнула.
— И как это вышло?
— Просто. Они пришли и стали жить в горах. Недалеко от моего дома, только ниже. — Кьярра протянула руку и пальцем подтолкнула уголек, готовый выпасть на пол, обратно в очаг. — У них были козы. Много.
— И ты, надо полагать, не отказывалась ими полакомиться?
Она замотала головой и сердито взглянула на меня.
— Мама запретила мне брать что-то у людей! Сказала, от этого может быть большая беда!
— Вот даже как… — протянул я. — А где твоя матушка? Или ты уже жила одна? Как положено по вашим обычаям?
— Мы жили вместе, — сказала Кьярра после паузы. — Но однажды мама улетела. Она часто улетала надолго, я привыкла. И я уже умела охотиться в одиночку. Наверно, по-вашему, это значит — стала взрослая?
— Пожалуй, — согласился я. — Если можешь выжить в одиночку, то ты взрослый. Даже если лет тебе еще совсем мало.
— Вот так и было. Но я еще не отселилась. Поблизости не было хороших мест. Кругом люди. Мама искала, куда улететь вдвоем. Чтобы совсем дикие горы. И дичи хватало.
Я отметил это, чтобы вернуться позже. Искала? Что именно искала и каким образом? Просто высматривала сверху подходящие места, узнавала, кто обитает поблизости? Может, и так, но что-то мне подсказывало: не все здесь настолько просто…
— Ее все не было и не было, — тоскливо произнесла Кьярра, глядя в огонь. — На третью зиму я поняла… она не прилетит.
— Ты не пробовала ее искать? — невольно спросил я.
— Нет. Я никогда не улетала далеко от дома. Страшно. И я не знала, где искать. Она не сказала.
Я помолчал. Глупо было предполагать, что ее мать нашла где-то пристанище поуютнее, а то и нового кавалера, и решила остаться там, бросив неразумную дочь выживать, как сумеет. Скорее всего, с ней что-то случилось, а что именно — оставалось только гадать.
— Выходит, ты еще очень молода? — спросил я наконец.
— Наверно. Я не знаю, как считать на ваши годы.
— А что ты помнишь? Я имею в виду у людей?
Может, хоть так удастся сориентироваться и прикинуть, который ей год. Или век — драконы живут долго.
— Ну… — Кьярра пошевелила пальцами босых ног. Это зрелище ее явно забавляло. — Как драконы еще были дикими, я не помню. Мама помнила, рассказывала. А как в наших горах появились рудники — уже помню.
Я чуть не подавился похлебкой, которую как раз пробовал на соль. Язык обжег — это точно.
— Ваши горы — это которые?
— Те, в которых я жила.
— Это понятно! Где они находятся? — Я осекся. — Тьфу ты, ты же не сможешь объяснить… Хотя…
Где-то у меня была старая карта, довольно грубая, но очертания континента, рек и озер на ней вполне узнаваемы…
— Гляди-ка, — я расстелил карту на полу. — Вот здесь — Таллада, город, в который тебя привезли. Ближайшие горы — вот они, рудники примерно в этих местах. А это — река. Узнаешь? Так она должна выглядеть сверху.
— Похоже, — согласилась Кьярра, по-птичьи склонив голову набок и разглядывая схематичный рисунок. — Меня везли сперва по земле, потом по реке. Потом опять по земле.
«Угадал, Санди, молодец!» — сказал я себе.
— Значит, обитала ты где-то здесь… И тебе очень долго удавалось никому не попадаться на глаза. Видно, матушка хорошо тебя выучила.
— Да. Я старалась охотиться подальше
