— Спрашивай.
— Я правильно поняла, что эта… как ее… Бет не умеет колдовать сама?
— Если не лжет, то да. Я не ощущаю ее как чародейку, но они умеют закрываться от посторонних, чтобы не выдать себя раньше времени. Однако не думаю, что Альтабет таится от всех случайных попутчиков.
— То есть ты ей веришь?
— Я никому не верю. — Приподнявшись на локте, я увидел светящиеся в темноте глаза Кьярры. — Разве что за редким исключением, и то отчасти. Но ее история звучит правдоподобно, а проверить мы не можем.
— Она полезная?
— Альтабет? Надеюсь на это. Конечно, допуск к тайным архивам она мне предоставить не сможет, но рекомендательное письмо персоны ее уровня немало значит.
— Рок, я опять не поняла, — удрученно сказала Кьярра.
— Она напишет бумагу, — пояснил я, — и ко мне станут относиться намного любезнее, чем если бы я пришел просто с улицы. Если заручиться помощью кого-то известного и влиятельного, есть шанс получить разрешение покопаться в тех документах, которые посторонним не показывают.
— Даже за деньги?
— Да. К тому же, если посулишь слишком много, это вызовет подозрение: зачем платить за эту информацию? Уж нет ли в ней чего-то по-настоящему ценного? Если решат так, то ничего мы не найдем, вдобавок нами самими заинтересуются… Поэтому действовать нужно крайне осторожно, и это может занять много времени… что нежелательно.
— Почему?
— Потому что Альтабет непременно поинтересуется, как поживает прелестная дикарка, обратился ли я уже к чародеям, а если да, то что они решили… Хуже того, она может спросить у каких-то своих знакомых, приходил ли к ним господин Рокседи по поводу своей необычной племянницы, узнает, что никто о нем слыхом не слыхивал, расскажет о том, как ощущала твою силу… Как думаешь, скоро ли нас начнут искать?
— Скоро, — вздохнула Кьярра. — Но мы можем сбежать. Как только скажешь… Только тогда не найдем про моего отца, да?
Я кивнул, не сомневаясь, что она различит мой жест в темноте.
— Связи Альтабет могут пригодиться, но пользоваться ими нужно очень аккуратно, — сказал я. — И так, чтобы не вызвать подозрений. Думаю, следует сохранить связь с ней самой… она, повторюсь, наверняка полюбопытствует, как обстоят наши дела. Я знаю таких людей: им нравится делать кому-то добро, но не просто так.
— Они хотят платы?
— Вроде того. Только не деньгами. Альтабет хочется ощущать причастность к какому-то серьезному делу.
— Так ведь она и без того важная, разве нет?
— Да, только занимается деньгами. Должно быть, это у нее получается лучше всего. А ей хочется делать что-то для людей, и не просто милостыню раздавать или помогать приютам. Нет, именно самой участвовать.
— У нее дочь есть. Пусть ей помогает.
— Не удивлюсь, если окажется, что зять не пускает Альтабет на порог. Хотя нет, — перебил я сам себя. — Ссориться с такой тещей — себе дороже, однако сократить общение до редких родственных визитов все-таки возможно. Да мы и не знаем: может, ее дочь с мужем живут далеко?
— Ага. Он переехал, когда познакомился с Бет, — фыркнула Кьярра.
— Не исключаю такой возможности, — улыбнулся я. — Энергии у нее много, это уж точно, и наверняка она замучила дочь заботой. Ну а теперь ей откровенно не хватает объекта приложения этой энергии. Знаешь, некоторые дамы воспитывают внуков, но это не наш случай. Другие заводят собак или кошек, сады разводят, но Альтабет, судя по всему, постоянно в разъездах, придется бросать все это на прислугу, с собой-то не повезешь! А это совсем не то…
— И она заботится обо всех, кто под руку подвернется?
— Похоже на то. Иначе почему она согласилась присматривать за Троддой в пути? Неужели не нашлось никого другого, только эта столичная штучка?
— Думаешь, сама предложила?
— Почти уверен, — кивнул я. — Вероятно, при ней обмолвились о пострадавшей чародейке, и Альтабет немедленно развила бурную деятельность. Не удивлюсь, если вдобавок отказалась от сопровождения, решив, что сама справится… И это нам очень на руку.
— С нами так же? — помолчав, спросила Кьярра. — Денег тебе не надо, а бумага нужна. Бет ее напишет и будет гордиться, что помогла, и спрашивать, хорошо ли вышло. Хотя ничего особенного не сделала. Я правильно поняла?
— Да. А насчет платы, о которой я упомянул… Тут все просто: чем сильнее я стану рассыпаться в благодарностях, тем приятнее будет Альтабет. Может, она и еще что-нибудь полезное сделает, если я окажусь достаточно учтив. Поэтому, — сказал я, — пожалуйста, не нужно никому отрывать голову, если тебе вдруг покажется, что я заигрываю с Альтабет. Это в самом деле может понадобиться для нашего дела. До чего-либо серьезного не дойдет: она наверняка хранит безупречную вдовью репутацию, а мне это тем более ни к чему. Поэтому — только любезность, небольшие знаки внимания, скромные дары, комплименты в пределах допустимого, но не более.
Кьярра посопела, потом сменила гнев на милость:
— Если ты станешь ухаживать за Бет, она точно обрадуется. Пускай помогает.
Я порадовался про себя, вслух же сказал:
— Какое-то время мы сможем водить ее за нос.
— Зачем? — не поняла Кьярра. — За руку удобнее.
— Это значит — обманывать, — со вздохом пояснил я. — Вот спросит Альтабет: почему я до сих пор не обратился к чародеям? И я скажу: потому что ты капризничаешь и не желаешь учиться. А капризы твои таковы, что их нельзя не принимать во внимание… Тут мы продемонстрируем разнесенную вдребезги гостиную, к примеру, поломанную мебель и выбитые окна. Вдобавок ты грозишься удрать из дома, если я стану тебя принуждать. Одним словом, пока я не договорюсь с тобой миром, ни о каких чародеях — не забывай, твоя мать их терпеть не могла, боялась и тебе привила то же
