— Если нужно показать норов — я могу, — согласилась Кьярра. — Пусть даже Бет приходит меня уговаривать, я потерплю. Зато она сама поймет, какая я дикая! А ты пока будешь искать. Да?
— Честно признаться, я даже не знал, как просить тебя о таком одолжении, — искренне сказал я. — Так можно будет потянуть время. Мне нравится идея сделать Альтабет посредницей. Вот только как быть, если она решит притащить какого-нибудь чародея и попытаться доказать тебе, что они совсем не страшные?
— Я же их чую, и ты тоже, — напомнила она. — Просто не пустим, и все! Я устрою такое, что они сами убегут!
— Да, вот только они тебя тоже обнаружат, если окажутся достаточно близко…
Кьярра надолго умолкла, только поблескивали в темноте золотистые огоньки глаз.
— Если будет туман, они не учуют, — сказала она наконец.
— Откуда он возьмется? Или ты предлагаешь прятаться на той стороне? Мысль хорошая, вот только я не смогу быстро тебя позвать, случись что.
— Нет, Рок. Я принесу туман в дом, — пояснила Кьярра. — Это не очень-то просто, но мама меня учила. Я не пробовала раньше, но сумею. Должна. В большую пещеру — нет, а в маленький дом…
Я помолчал, осмысливая сказанное. Если я все верно понял, она уверяла, что в состоянии сделать до сей поры обычное место хоть сколько-нибудь скрытым.
— Попробовать, во всяком случае, можно, — ответил наконец.
— И еще я хочу посмотреть на Тродду, — неожиданно сказала Кьярра.
— Зачем?
— Я не верю. Она не должна была обгореть.
— Тродда — кладезь сюрпризов. Теперь вот Сарго из супруга сделался ее братом, но я не удивлюсь, если они вообще не родственники, а просто парочка ушлых мошенников…
— Ты не понимаешь, — терпеливо повторила Кьярра. — Я думала. Долго. Возчик погиб — он был совсем рядом со мной. Волы тоже. А Тродда и Сарго — далеко. Ты говорил, он мог защититься от пламени! Почему не спас ее?
— Возможно, просто не успел.
— Они были близко друг к другу, — упрямо повторила Кьярра. — Я это точно помню. Я же проверила, где чародеи, прежде чем освободиться! Но Сарго цел, а она — нет. Странно?
— Пожалуй, — согласился я.
— И Бет сказала: колдовской огонь. Не драконий.
— Не думаю, что о побеге дикого дракона кричали на всю округу. А ей вовсе незачем знать, что случилось на самом деле.
— Рок, люди не умеют лечить ожоги от нашего огня, — тихо сказала она. — Мама говорила. Отец тоже ей говорил: ничего страшнее драконьего пламени люди еще не придумали. Рука обгорит — придется отрезать руку. Не заживет, никогда. А если весь человек — точно умрет. Может, не сразу, но умрет. Отец говорил маме: таких убивали, чтобы не мучились. Потому что по-другому помочь не выйдет.
Мне доводилось общаться с людьми с драконодрома, я упоминал, и у многих были внушительные шрамы от ожогов. Но как знать, каким огнем были причинены эти раны? Обычным, от оружия, колдовским или драконьим? Если даже последним, то…
— А на драконах ожоги от собственного огня заживают?
— Конечно. Иначе бы нас давно не осталось.
Сходится. Я уже думал о том, что часть тех моих знакомцев были драконами в человеческом обличье. Раз так, то им вражеский огонь вредил меньше, чем людям.
— Бет сказала — есть какое-то колдовство, чтобы Тродда спала, — добавила Кьярра. — И в столице помогут. Думаешь, ей соврали?
— Я понимаю, к чему ты клонишь, — кивнул я, — но чтобы проверить, от чего пострадала Тродда, нужен чародей. Я не могу определить причину ожогов по внешнему виду и тем более понять, какие именно амулеты задействует Альтабет.
— Зато я могу. Узнать ожоги.
— Попробуем договориться с Альтабет, — решил я, поразмыслив. — Тайком лучше не соваться. Я придумаю легенду… Скажем, ты ощущаешь страдания чародейки, тебе от этого плохо спится, и ты хочешь удостовериться, что она еще жива… Пойдет?
— Наверно, — после паузы ответила Кьярра. — Я тоже буду думать. Чтобы знать, что я чувствую.
Прозвучало это угрожающе. Во всяком случае, мне так показалось.
Наутро я взял с Кьярры обещание сидеть тихо и никому не отпирать дверь, пока я не вернусь, оставил ее наедине с плотным завтраком, а сам отправился в вагон-ресторан.
Как я и предполагал, Альтабет была там, вкушала утреннюю трапезу и, завидев меня, приветственно помахала рукой.
— Присоединяйтесь, прошу, — пригласила она, когда я поздоровался. — Вы один?
— Конечно. — Я огляделся и понизил голос: — Вы же понимаете, госпожа Суорр, что Кьярру нельзя выпускать на люди.
— Может быть, наоборот, в обществе она скорее приучится вести себя как подобает?
— Сомневаюсь. Скорее, примется громко отпускать замечания в адрес присутствующих, ходить между столиками, брать и пробовать, что вздумается… Ей совершенно чуждо понятие о приличиях, я упоминал.
— Это не самое страшное, — уверенно сказала Альтабет. — В приютах, которые находятся в ведении обители, мне доводилось видеть и более запущенных детей. Большинство из них — те, чье поведение было обусловлено лишь отсутствием воспитания, а не болезнью разума, — вскоре научились вести себя пристойно.
— Вы занимаетесь благотворительностью?
— Нет, господин Рокседи, — улыбнулась она, взяла крохотную булочку и принялась намазывать ее маслом. — Я ведаю финансами, вы помните? И считаю своим долгом посещать приюты, чтобы убедиться — выделенные обителью средства пошли именно на те цели, для которых были предназначены, а не осели в карманах служащих.
— Когда речь идет о ремонте и покупке необходимого, проверить это легко, если вы разбираетесь в деле и знаете цены, — сказал я и тоже принялся за еду, благо мне как раз подали заказанное. — Вся эта цифирь только кажется скучной, однако таит в себе поистине бескрайние возможности…
— Рада, что вы это понимаете, господин Рокседи. Вы… Я вчера не поинтересовалась вашим родом занятий…
— Я торговец и посредник, — ответил я. — Строительный лес, «Рокседи и партнеры», не слыхали?
— Нет, не доводилось, — покачала она головой.
— Ну, я торгую не в столице, там свои поставщики. Однако на жизнь мне более
