Яна, опасаясь, что времени мало и вот-вот медсестра сообщит о пропаже Никитина, как это привиделось ей, перебила мальчика, поспешно спросив:
– А Олег? Он, значит, раньше тебя сел на наркотики?
– Какой там сел! – Дмитрий рассмеялся слабым лающим смехом, похожим скорее на слезы. От озноба его трясло все сильнее. – Он только других приучал. Девчонок в основном. Сначала он со мной откровенный был, а потом скрывал все, боялся, что кто-нибудь узнает. Он кроме меня никому из знающих его кайф не предлагал. С девчонками молоденькими знакомился под чужим именем и приучал их понемножку. А эти дуры даже не подозревали, кто он, да где живет. Идиотки только его, как барыгу, знали, приходили затариться на точку, куда он сам им скажет за баяном. А кому именно продавал, не знаю, он скрытный был, боялся всего. Сами знаете, кто его папаша.
Дмитрий, видимо, в своем состоянии не осознавалс кем он в данный момент говорит и о чем. Поэтому и выкладывал всю информацию без малейшей задержки.
– Олег, правда, сам тоже нюхал, но не так уж и много. Ему деньги были нужны. Он с детства жадным был, все под себя загрести хотелось. Поэтому и барыжничал. Отцовских денег вечно не хватало. Хотел роскошную машину купить, да с девочками оторваться любил. А за копейку удавить кого угодно готов был. Даже мне никогда в долг не давал, а ведь мы лучшими друзьями считались.
– А кто продавал Олегу наркотики? – быстро проговорила Яна, выжидательно глядя на собеседника.
– Если бы я знал… какой-то барыга, – невыносимое страдание исказило черты лица Дмитрия. Мысль о наркотиках, которые, по всей видимости, были ему совершенно необходимы, обостряла его боль. Яна видела, что еще мгновение, и он упадет перед ней на колени, совершенно потеряв рассудок, лишь умоляя об очередной порции. Поэтому она быстро перевела разговор на другое.
– Твой отец из-за наркотиков тебя так прячет или же тебе что-то еще об Олеге известно? – напряженно проговорила Яна. Чутье подсказывало ей, что каждая минута дорога.
– Можетон думает, что я был тогда с Олегом, или считает меня его убийцей– с жутковатым безразличием пожал плечами Дмитрий, на его лице выступили крупные капли пота. – На самом деле мой отец прекрасно знает, что в те дни, когда пропал Олег, меня не было дома. А где я былон понятия не имеет. Он знает, что последнее время я Олега ненавидел.
– За что? – быстро прервала его Яна, но мальчик стоял, уставившись в одну точку и ничего уже не воспринимая.
– Так за что же ты Олега ненавидел? Все говорят, что вы были друзьями? – повторила еще раз громко и отчетливо Милославская.
Лицо мальчика исказилось. Он пробормотал:
– Это Олег приучил меня к героину, а потом в долг перестал давать. Из-за этого долга мои родители и узнали, что я колюсь. Папаша сразу запыхтел, – Дмитрий неприятно улыбнулся. – Боится, что на его безупречную репутацию теперь пятно ляжет, если вы обнаружите, что я наркоман, а к тому же и каким-то образом замешан в смерти Сизова. Отец ведь с Сизовым-старшим лучшие друзья. А папаше еще и имидж надо поддерживать. Правительственный человек, как-никак, начальство. Он меня сюда и пропихнул – его клиника-то. Здесь же места на год вперед забиты. У богатых и влиятельных предков много деток-нариков, не я один.
– А где ты все же был в те дни? – Яна упорно возвращала его к разговору об Олеге.
– У друзей. Я не помню. Но Олега, вроде бы, со мной не было. Мы у кого-то на хате были. Подожди… Олег мне что-то говорил, когда мы в последний раз виделись… Вроде у него новая партия от другого поставщика должна была поступить. Его барыгу то ли менты взяли, то ли свои хлопнули. Так что Олег перед этим пустой был. Я поэтому к Лешему с Барнаульской и смотался, что Сизов продать ничего не смог…
В это мгновение Яна услышала чей-то топот и радостный вопль. Как заяц рванулся было Дмитрий в сторону, но, судя по сдавленному крику, далеко от санитаров не ушел. Яна отпрянула от щели в страхе, что ее заметят. Она не могла забыть выражения ярости на лице Никитина-старшего. Милославская не сомневалась, чтоопасаясь разоблаченияон способен пойти на крайние меры, в частностикаким-то образом убрать ненужного свидетеля его позора.
Домой Милославская попала, когда было уже сильно за полночь. Ей пришлось долго брести по почти пустынной дороге в город, пока наконец-то сжалившаяся семейная пара, видимо, возвращавшаяся с дачи, не подобрала ее и подкинула до центра. После этого пришлось ловить попутку до дома.
Джемма металась за забором, видимо чувствуя, что хозяйке нужна помощь. От счастья, что с Милославской все в порядке, собака едва не опрокинула валящуюся с ног от усталости Яну. На морде овчарки была написано такое облегчение и радость, что Милославская на мгновение присела, ласково обхватив руками голову умной псины, норовящей непременно лизнуть ее в лицо.
Затем Яна отправилась в ванную комнату. Она ощутила потребность принять ванну и расслабиться. Вода действовала на нее успокаивающе. женщина с облегченным вздохом погрузилась в прохладное, благоуханное море ароматических солей с изысканным запахом. Она привезла их из Парижа. Через мгновение Милославская почувствовала себя заново родившейся. Но неожиданно из комнаты до нее донесся настойчивый трезвон телефона.
Неприятное предчувствие на мгновение сжало ее сердце. «Кто же это может быть так поздно?» – устало удивилась Яна. Завернувшись в большое пушистое полотенце, она подбежала к без умолку звенящему аппарату и подняла трубку.
– Алло, алло, я вас слушаю, говорите…
Молчание, прерываемое лишь чьим-то сдерживаемым дыханием, было ей ответом.
– Кто вы? Что вам надо? – Яна уже выходила из себя, но ответа не было. Неизвестный бросил трубку на рычаг.
Казалось, в этот бесконечно жаркий июньский день, завершившийся столь же бесконечной душной ночью, уже произошло все, что могло произойти, а конца неожиданностям еще не было видно.
Яна не одеваясь, босиком прошлепала на кухню, оставляя мокрые следы, засыпала проголодавшейся Джемме, оказавшейся из-за непоседливой хозяйки без ужина, корм и отправилась спать. Даже обдумать полученную информацию у нее не было сил.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Лучи жаркого полуденного солнца упали на кровать, разбудив Яну. Она с трудом открыла глаза. Несмотря на усталость, уснуть этой ночью ей удалось не скоро. Видимо, слишком много было впечатлений и переживаний. Джемма, не желая тревожить хозяйку, послушно ожидала ее пробуждения, лежа перед самой кроватью и выжидающе глядя ей в лицо.
Милославская на этот раз не стала разлеживаться в кровати, а сразу же отправилась в душ и на кухню. Чашка свежесваренного кофе быстро привела ее в чувство и Яна стала собираться. На сегодняшний день у нее было намечено множество дел.
Прежде всего она позвонила Сизовой и, выразив все положенное по правилам этикета соболезнование страдающей безутешной матери, доложила, впрочем, не уточняя, что расследование понемногу продвигается. Затем Милославская попросила клиентку договориться с братом, у которого работал Олег. Сизова, на удивление хорошо держащая себя в руках, тут же проговорила, что перезвонит Яне через четверть часа, после того, как свяжется с братом. В обещанное время раздался звонок. Милославская, с нетерпением его ожидающая, тут же схватила трубку.
– Яна Борисовна, – голос Сизовой был немного более оживленным. Видимо, общение с Яной, поддерживающее пылающее в душе пламя ненависти к жестокому убийце, отвлекало ее от тяжких мыслей и переживаний. – Я поговорила с Юрием, братом, он сам готов заехать за вами и подвезти к своей конторе, чтобы вы побеседовали с людьми, знающими Олега. Минут через 50–40 Юра будет у вас.
В это время Джемма не сводила с хозяйки умоляющих глаз, всем своим видом показывая той, что одну, без защиты, больше ее не отпустит.
– Ну, ладно, ладно, девочка, – рассмеялась Яна. – Не ходи больше за мной хвостом и не смотри так жалостливо. Возьму я тебя на этот раз… хотя и не надо бы, – тут же добавила она, когда все прекрасно понявшая собака кинулась выражать Яне свою признательность, вылизывая шершавым языком руки хозяйки.
