— Я — Бронвин, — тихо сказала она. — С моим другом Эбенайзером ты уже познакомилась. Мы пришли, чтобы освободить дворфов. С нами ты в безопасности. Мы отвезем тебя домой.
Она протянула руку, предлагая девочке взять её. Та изучала Бронвин большими карими глазами, а затем все же подала свою маленькую руку. Казалось, это прикосновение успокоило ребенка, и её пальцы скользнули к запястью Бронвин, сжимаясь в отчаянной хватке.
— Но я не знаю, где мой дом, — сказала девочка высоким ясным голосом, в котором звучал лишь легкий намек на раннее детство.
— Я помогу тебе его отыскать. Не беспокойся, — заверила её Бронвин тем же успокаивающим тоном. — Как тебя зовут? Сколько тебе лет?
— Кара Дун. Мне было девять прошлой зимой.
Девочка выглядела моложе, быть может потому, что была маленькой и очень худой. Когда она подняла руку, чтобы убрать за ухо выпавший локон каштановых волос, Бронвин заметила другое объяснение её роста и, казалось бы, замедлившегося развития. Она была полуэльфом. Уши оказались немного заострены, а пальцы, державшие запястье Бронвин — нежными и длинными. На одном из них было надето очень знакомое кольцо.
Глаза Бронвин распахнулись. Сердце болезненно сжалось, а затем забилось быстрее. Кольцо девочки было золотым, богато покрытым отличительными мистическими символами. Бронвин хранила такое же в надежном месте Любопытного Прошлого.
— Очень красивое кольцо, — сказала она, указывая на украшение. — Можно посмотреть?
Кара отдернула руку, пряча её за спиной.
— Папа сказал, никто из посторонних не должен смотреть на него, и я не должна давать его никому, кроме моей семьи. Знаешь, ты не можешь забрать его у меня. Плохие люди пытались, — сказала она, указывая на палубу. — Оно не снимется, если я сама не сниму.
Это было новостью для Бронвин. Она задалась вопросом, обладало ли кольцо, данное ей отцом, такой же магической преданностью. Но эта мысль пришла так же быстро, как испарилась, сметенная гораздо более важной. Кольцо Кары было таким же, как её собственное. Хронульф называл кольцо семейной реликвией, предназначенной для ношения лишь потомками крови великого паладина Самулара Карадуна. Глаза Бронвин снова широко распахнулись.
— Как ты говоришь, тебя зовут?
— Кара, — сказала девочка с намеком на нетерпение в голосе. — Кара Дун.
Глава 11
Прежде, Даг Зорет посещал Глубоководье лишь единожды, и близость столь многих врагов Жентарима заставляла его держаться нехарактерно настороженно. Он подождал, пока служанка закроет за собой дверь, а затем задвинет массивную дубовую щеколду. После чего, ведь лишней осторожности не бывает, он обошел роскошные апартаменты, разыскивая волшебные устройства для слежки и тихонько напевая, пытаясь обнаружить любую враждебную магию.
Но так ничего и не нашел. Нежная Русалка, таверна и дом отдыха, расположившаяся в сердце пустынного Северного Квартала, славилась своей предусмотрительностью. Частные комнаты соответствовали своему названию, что в этом переполненном магией городе являлось большой редкостью. Другие изыски, наполнявшие комнату, были просто приятным дополнением.
Здесь находились прекрасные письменный стол и стул полированного тикового дерева, привезенного из Чултана, а также большая кровать с кучей шелковых подушек ярких и редких желтых и синих цветов, бархатные драпировки и прекрасные гобелены, не пропускающие холод. Были здесь и умывальник с кувшином из тончайшего фарфора, маленький столик, с расставленными на нем серебряными бокалами, бутылкой вина и подносами, на одном из которых лежали небольшие кусочки острой закуски, а на другом — сладкой выпечки. Даг не упустил ничего из этого, так как очень ценил роскошь. Попробовав маленький треугольничек пахнущего травами сыра он поклялся себе, что доставит подобные роскошества в Терновый Оплот, дабы смягчить и украсить строгие кельи, некогда принадлежавшие паладинам.
Однако, в данный момент, Даг был занят другим, более неотложным делом. Достав маленькую темную сферу, запрятанную в складках его плаща, он уселся в мягкое кресло. Держа её в своей ладони, он пристально вгляделся в глубины.
Повинуясь его приказу, внутри шара вспыхнул пурпурный огонь. По собственному опыту Дагу было известно, что случится с человеком, получившим сообщение. Волшебное послание вызовет леденящую жгучую боль, которая не прекратиться до тех пор, покуда получатель не отыщет укромное место, где смог бы взять сферу в руки.
Потому Дага не удивило, что ожидание было кратким. Сир Гаррет Кормариль, несмотря на все его благородные выступления и ханжеские заявления, обладал острым инстинктом самосохранения. Через мгновение внутри сферы возникло худое достопочтенное лицо паладина, которое выглядело довольно нелепо в танцующих языках фиолетового пламени.
— Вы желали говорить со мной, лорд Зорет? Есть ли проблема, требующая моего внимания?
— Нет, меня просто охватило желание получить удовольствие от твоей компании, — холодно сказал Даг. — Что творится в храме Тира? В этом месте полно паладинов!
— Они готовятся идти на Терновый Оплот, — весьма откровенно поделился сведениями сир Гарет. — Разумеется, вы не думали, что ваш триумф останется без ответа.
— Пусть попробуют. У них не выйдет войти в крепость столь же легко. Если, конечно, — добавил Даг, — ты не поделился с ними той же информацией, что и со мной.
Синие глаза рыцаря распахнулись от резкой и внезапной вспышки ужаса.
— Я не делал этого, но среди орденов могут быть и другие, которым Хронульф доверил знание.
На самом деле, все это не слишком волновало Дага. Он поднял вопрос лишь затем, чтобы напугать старика. Если объединенная армия паладинов и владела какой-то информацией, это не принесло бы им много пользы. Туннели под крепостью изменились так сильно, что люди могли блуждать в тенях десятидневками, так и не находя старых проходов.
— Есть еще одно дело, о котором нам следует поговорить, — продолжил Даг. — У меня есть дочь. Хотя её существование хранилось в секрете более девяти лет, сейчас все вокруг ищут её. Что ты знаешь об этом?
— Сир? — спросил рыцарь, на лице которого замерло озадаченное выражение. — Почему я должен что-то знать?
Это не было ложью — Даг смог бы поймать паладина на откровенном вранье — однако, человек уходил от ответа. И это раздражало жреца.
— У меня
