Иви наблюдала за каждым моим движением. Я старалась работать безупречно.
– Принцесса Сабина, – сказала я, – вы готовы?
– Да, – ответила она. – Да. Да.
Я откинула кружево с посеревших ног. Тела сереют быстрее, чем лица. К концу месяца краска слетает с них, как пыль, подхваченная ветром.
– Будьте добры, удалите волосы с ног принцессы, – попросила я служанку.
– Да, мисс, – ответила она и принялась намазывать ноги пахнущим медом воском.
После эпиляции я расчертила тело Сабины, как лист бумаги. Симметричные линии пролегли вдоль всего ее тела, напоминая архитектурные формы прекрасных зданий и совершенную гармонию симметрии, которую Богиня Красоты ставила превыше всего.
Я разметила грудь Сабины, которую собиралась увеличить до размеров зимней дыни, и перешла с карандашом к животу, нанеся несколько штрихов там, где нужно было сгладить небольшие неровности. Затем я нарисовала круги на талии и ногах, чтобы наметить места, где необходима полировка кожи, накинула мерную сетку на лицо и дрожащими руками обвела сквозь ткань контуры носа, лба и щек.
Взяв из бьютикейса упаковку бэй-пудры, я распылила ее над клиенткой. Белые хлопья, припорошившие ее, напоминали муку. Потом кисточкой распределила пудру равномерно по всему телу – этому приему научила меня мама.
– Очень хорошо, – прошептала Иви.
Ее комплимент еще больше меня раззадорил.
Глубокие линии, которые я наметила угольным карандашом на животе Сабины, под хлопьями казались припорошенными снегом проспектами. Я шагнула вперед. Взяв руки Сабины, я скрестила их у нее на груди. Они казались почти невесомыми, совсем как мамины перед тем, как она умерла.
– Пастилки, пожалуйста, – попросила я.
Бри подкатила тележку с жаровнями. Цветные треугольники лежали на них, как маленькие сахарные пирожные. Их расплавляли в стеклянных горшочках с тональным кремом, создавая пигменты любых оттенков, которые только можно себе представить: чернильно-черный, песочно-бежевый, цвета яичной скорлупы, лимонного крема, собольего меха, коричневого сахарного сиропа и еще много-много других.
Плоским лезвием из моего ящика я отрезала кусочек от брикетов цвета слоновой кости и песочно-бежевого и еще крошечный ломтик цвета собольего меха для веснушек. Бри протянула мне пустой горшочек для смешивания пигментов. Я перемешивала содержимое до тех пор, пока оно не приобрело цвет лущеного миндаля. Когда я распылила смесь на кожу руки, она проникла во все морщинки.
Я могла наизусть перечислить все оттенки, формирующие насыщенно-коричневый, желтовато-коричневый и белый цвета, придающие им яркость и глубину. Мама часто заставляла меня перечислять, из чего состоит ярко-красный цвет яблока или коричневый цвет земляного ореха. Это был мой ежедневный тест, пока я изучала трансформацию кожи. Другие мамы заставляли моих сестер разбирать их торопливые строчки, а я работала над тенями и спектрами. «Основой красоты является цвет», – говорила мама, когда я жаловалась, что мне тяжело.
Все три арканы проснулись во мне. Я смягчила характер Сабины. Заставила цвет проникнуть в ее кожу. Сгладила морщины.
Едва слышный стон женщины эхом отразился от стен.
Я стерла пасту. Цвет заливал тело принцессы, меняя его на нежно-бежевый с желтоватыми полутонами.
Иви обошла меня и заглянула через мое плечо.
– Спроси ее, все ли с ней в порядке? – прошептала она.
– Принцесса Сабина, как вы себя чувствуете? – сказала я, наклонившись к ее уху.
Она поморщилась и ответила:
– Со мной все будет хорошо.
Я использовала еще одно плоское лезвие для ее живота.
Сабина слегка приподнялась. Я закрыла глаза, рисуя перед глазами ее тело. Представила ее бедра в виде перемороженных кремовых тортов. Инструмент стесывал с них слой за слоем. Она извивалась и вздыхала. Я подняла лезвие и спросила, не хочет ли она сохранить свои естественные формы. Но Иви сжала мою руку и шепнула:
– Продолжай.
Я снова провела инструментом по животу, и он сгладил каждый бугорок, убрал лишнюю кожу и растопил жировую прослойку. Талия Сабины на глазах становилась все тоньше.
Она схватилась руками за края стола, суставы ее пальцев побелели. Я начала работать еще быстрее и отрезала по небольшому куску от тазовых костей с обеих сторон.
Она закричала:
– Обычно мне не бывает так больно. Я не могу больше терпеть!
– Выпейте еще розового чая, это должно помочь. – Я сделала знак Бри. Та подошла с чашкой и помогла принцессе приподняться. В полумраке ее живот и бедра казались багрово-красными. Она приподняла с лица сетку и отпила глоток.
– Почему Королевский Аптекарь не дает нам что-то более сильное, чем чай, чтобы выдержать процедуры?
Нервы и тревога затуманили мне мозг.
– Я…
Иви выступила вперед.
– Принцесса Сабина, это я, Иви.
– О, Иви…
– Да. – Ее мягкий голос успокоил принцессу. – Любое средство, кроме чая, лишает кровь чувствительности, Ваше Высочество. Магия перестает работать. – Она придерживала чашку, помогая принцессе пить. – Я капнула в чашку нашего эликсира, он усилит действие чая.
Принцесса закрыла веки, ее губы перестали дрожать.
– Да, по-моему, это работает. Я чувствую себя гораздо лучше.
Бри помогла ей улечься на кушетку.
– А теперь быстро, – сказала мне Иви. – Ты работала слишком медленно, раздумывала и старалась сделать лучше. Они не могут терпеть боль долго, кстати, это и для тебя не слишком хорошо тоже.
– Но она сказала, что хочет все сразу.
– Они всегда хотят все сразу, но мы должны их направлять. Нужно быть мудрее.
Я кивнула и посмотрела на песочные часы. Уже наступало время моего следующего клиента.
Я составила в голове список пожеланий Сабины:
Новый нос
Убрать морщины
Новый цвет глаз
Освежить цвет кожи
Новая форма губ
Веснушки
Уменьшить талию
Осветлить волосы
Сделать волосы мягкими
Смягчить характер
С брови упала капелька пота. Я обещала Сабине, что сделаю все. Мое сердцебиение ускорилось. Руки начали дрожать. Принцесса Сабина стиснула зубы. Скрип был таким громким, что я его услышала.
Я торопливо начала изменять лицо клиентки. От усталости в глазах все расплывалось. Я старалась держаться прямо, но ноги начали подгибаться. Я уронила металлический стержень, комната завертелась у меня перед глазами, и я погрузилась в темноту.
– Камелия!
– Камелия!
– Камелия!
У меня тряслись руки. Я открыла глаза. Иви стояла надо мной.
– Ты сделала слишком много за один раз.
25
Меня разбудило ощущение теплой и влажной одежды на коже. На мгновение мне показалось, что я дома. Ветер сквозь открытые окна колышет шторы, комната наполнена птичьим утренним пением. Надо мной склонилась мама. Ее пальцы приглаживают кудри на моей голове. Она целует меня в лоб. «Стремясь быть лучшей, ты себя убиваешь, – шепчет она мне на ухо. – Ты всегда делаешь слишком много». Я тянусь к ее ладони, но чувствую, что не в силах поднять руки.
– Камелия, просыпайся, слышишь? – позвал меня чей-то голос. – Камелия.
Мамино лицо развеялось в воздухе, как облачко пыли. Я раскрыла глаза. Темная вуаль Иви напугала меня. Я попыталась сесть, но мои руки были покрыты иглами, а по простыням извивались трубки.
Я запаниковала и попыталась содрать их с кожи.
Иви остановила меня.
– Не надо. Ты на капельницах.
– Что случилось?
– Не волнуйся, – прошептала она, оглянувшись. – Я не хочу, чтобы сестры узнали, что
