Мы сели в один из золотых лифтов и стали подниматься наверх. Стеклянные окна лифта были увешаны рекламой про «живые» платья, меняющие цвет каждые десять секунд; галстуки, источающие запах одеколона так, что мужчина всегда пахнет изумительно; парные наряды для карликовых животных и их владельцев; высокие, до самого потолка шляпы и головные уборы; кружевные башмачки, исполняющие приятные мелодии.
Я пыталась придумать, где я могла бы оторваться от процессии и сбежать. С семью стражами вокруг и Реми за спиной это будет непросто. Голова пухла от возможных вариантов побега. Может, мне пойти вместе с Софией в примерочную и там выбежать в заднюю дверь? Или забраться на комод и вылезти в окно?
Я старалась запоминать лестницы, по которым мы поднимались, названия лифтов и магазинов, но проходы извивались и поворачивали без всякого порядка. Это напоминало настоящий лабиринт.
София порхала из одной лавки в другую. Портные, ювелиры и торговцы старались приманить ее, делая подарки придворным дамам или предлагая пирожные и шампанское. Голос принцессы не умолкал, она без остановки болтала то с Министром Моды, то с придворными дамами.
– Что вы думаете об этой ткани?
– Я не могу решить, Густав.
– Вышивка бисером или нет?
– С рукавами или без?
– Мне не понравилось ничего из того, что вы мне показали, Густав. Вы же Министр Моды. Найдите для меня что-то, чего мир еще не видел.
Я замедлила шаг, пропустила двух стражников и засмотрелась на витрину лавки с вывеской «Мешковина и шелк». Там на многочисленных полках стояли ряды блестящих аптекарских бутылочек и пузырьков, ими же заставлены столики. Это были пигменты для «живых» тканей. Изумительные краски меняли цвета с синего, как море, до кобальтового, с кобальтового на розовато-сиреневый, с алого на ярко-желтый. Другие – с пастельно-розового до небесно-голубого и кремового.
Мне потребовалось бы несколько дней, чтобы изучить каждый пигмент. Здесь их хранилось несколько тысяч.
– У нас самые лучшие шелкопряды на всем базаре, – заявил владелец, показывая рукой в сторону противоположной стены. Живые черви ползали по натянутой сетке. Шелковые нити из их тел падали прямо на прялки. – Идеально для любого платья. Этот шелк можно покрасить живыми пигментами.
Я кивнула и огляделась в поисках выхода.
– Камелия! – Реми поторопил меня, чтобы я присоединилась к уходящей процессии, и я потеряла шанс. В следующем магазине я стояла вместе с Софией и ее придворными дамами и смотрела, как продавец суетливо предлагает различные ткани и образцы платьев. Я снова поискала глазами выход. Их было два: тот, через который мы вошли, и задняя дверь.
– Я не уверена насчет этого платья. – София разглядывала наряд, который выбрала для нее Габриэль. – Но для начала сойдет. Хотя в него необходимо внести изменения.
– Померьте его, – настаивала Габриэль. – Давайте посмотрим на крой, чтобы было с чего начать.
– Да, – добавила Клодин, – до тех пор, пока не увидишь, как оно сидит, ничего не понять.
– Погодите-погодите! Я хочу услышать мнение Камелии. Она почему-то не проявила абсолютно никаких эмоций, – сказала София. Ее дамы хихикнули и, прикрывшись веерами, зашептались.
– Что бы ты выбрала, если бы выходила замуж? – спросила она меня.
– Я не могу допустить даже такой мысли, Ваше Высочество, – ответила я.
– Конечно, можешь. Разве не ты вчера проводила время с моим женихом? – На лице принцессы появилась ухмылка.
В животе как будто оказался холодный булыжник.
– Он отвлек меня. Я была не слишком рада его компании, – солгала я. – Он вел себя совершенно невыносимо и самоуверенно.
– Правда? – удивилась София.
– Да. Поэтому я очень счастлива, что никогда не выйду замуж.
Похоже, мой ответ ее удовлетворил.
– Ну ладно. И все-таки, если бы такое случилось, какое платье ты выбрала бы? – Она посмотрела мне прямо в глаза, как будто искала ответ где-то очень глубоко во мне.
Я думала не о своих предпочтениях, а о вкусах Софии. О том, как она почти каждый день меняла образы, как она ненавидела саму мысль о том, что ей придется выбрать один королевский облик на всю жизнь.
– Я выбрала бы платье, которое менялось бы во время церемонии и приема. Причем менялся бы не только цвет, но и форма. Платье, которое бы само перебирало ваши любимые фасоны. На церемонии оно бы было бальным, во время приема – облегающим, для танцев к нему добавилась бы пышная юбка. И при этом вам не нужно было бы переодеваться.
Глаза Софии округлились.
– Ты думаешь, что это возможно?
– Вполне. Мы могли бы поработать с живыми пигментами и поэкспериментировать с шелкопрядами, – сказала я.
София подмигнула мне.
– Ты знаешь, как мне нравится экспериментировать. Я рада, что не зря тебя выбрала. – Она шагнула за ширму.
Помощница подготовила Софию к примерке, сняв с нее пальто и перчатки. Габриэль взяла вешалку с платьем и отнесла его принцессе. Несколько мгновений слышались лишь шепот и негромкие комплименты в ее адрес, но вдруг София пронзительно закричала.
Стражники ринулись к ней. Реми оттолкнул меня в сторону, чтобы убрать ширму. София лежала, скрючившись, на полу. Они сорвали с нее платье. Уродливая сыпь и ожоги покрывали руки и грудь принцессы. По ее лицу текли слезы, смывая косметику. Тело сотрясалось от рыданий. Сейчас она казалась такой маленькой и беззащитной.
– Ее отравили, – раздался чей-то голос.
– Это не я, – пролепетела хозяйка лавки. – Я клянусь.
Стража кинулась ее арестовывать. Она попыталась сбежать, но за ней бросились в погоню. Внутри лавки образовалось столпотворение. Кого тут только не было: репортеры с почтовыми шарами, шумные придворные, прохожие. Реми с оставшимися стражниками пытался навести порядок и выгнать назойливых зевак. Вокруг раздавались чьи-то голоса. Множество рук тянулись к принцессе, чтобы помочь.
Лавку наводнило еще больше стражников. В этой неразберихе я поднесла тепловой фонарь вплотную к одному из висящих платьев, и оно загорелось. Теперь, когда к хаосу добавился и пожар, толпа сомкнулась еще плотнее.
Реми вытащил меня из лавки.
– Будь здесь, – сказал он.
– Конечно, – соврала я.
В тот момент, когда он отвернулся и начал гасить пожар, я уже бежала по узенькому проходу между лавками, продираясь сквозь толпу к ближайшей лестнице. Я перепрыгивала сразу через три ступени и несколько раз чуть не упала.
– По этой дороге можно отсюда выйти? – спросила я у прохожего.
– Да, выход через три пролета. Но на лифте будет быстрее, мисс. Погодите-ка, а вы не…
Я не стала ждать, пока он закончит. Я неслась без оглядки, стараясь по ходу извиняться перед теми, кого толкнула. Наконец мне удалось выбраться из этого лабиринта на улицу. Выскочив на дорогу перед колесницей, я замахала руками.
Кучер остановился так резко, что меховая шапка слетела с его головы. Женщина в повозке приоткрыла занавеску и начала визгливо ругаться сначала на мужчину, потом на меня. Ее спутница присоединилась к подруге, но потом разглядела меня.
– Виола! – Она схватила подругу за руку.
Та
