Милда. Подруга?
Вопиткис. Ну да. Просила вас узнать у меня о чем-то…
Милда. Вылетело из головы. Сейчас припомню.
Вопиткис. Ну, припоминайте.
Милда идет к паре.
Яков. А если человека задразнили, он и на смерть пойдет.
Гринько. Брось. Девчонку вдесятером занасиловали.
Первый рабочий (жениху). Насмерть?
Андрюша. Конечно, нет. Какая это невеста. Только я так не оставлю. Я их найду. Пусть расстреляют.
Милда. Товарищ.
Гринько. Вы меня?
Милда. Да, и вашего товарища. Вон того.
Гринько. Фролка! Вот это да!
Яков. Гринь. Кран влево на полметра.
Гринько. Постой минуту.
Яков. Чего там?
Гринько. Помнишь в клубе товарища? Завертел, а он бабой оказался.
Яков. Ну так я при чем?
Милда (Якову). Здравствуйте, товарищ. На одну минуту можно вас попросить вниз?
Яков. Не особо можно. Я к тому и не видел, как он вас схватил.
Милда. Я не за тем.
Яков. Ну, слушаю.
Милда. Скажите, ваш отец и дед из крестьян или рабочие?
Гринько(передразнивая). И что вы делали до шишнадцатого года, а если нет, то почему?
Яков. Анкету, что ль, заполняете?
Милда. Нет, это мне нужно.
Гринько. Для доклада?
Милда. Да, вроде.
Гринько. Бабы наши говорили, что вы им все доклады читаете. Строгая, говорят. Нераспорядительность. Распыление времени. Распыление энергии. Пороки.
Милда. Чего это?
Гринько. Вас так дрязнят за строгость — прямо, говорят, монашенка.
Яков. Это вы ясли налаживаете?
Милда. Я. А что?
Яков. Ничего. Полезно. Я смотрел у инженера планы. Когда дом отстроится, тут не ясли, а целый дом матери и ребенка будет. На месте старого клуба. А клуб — в нижний этаж.
Милда. Извиняюсь, мы отклонились.
Гринько. Вы насчет дедов? Мой дед мужик, а отец дьячок. А вот он — прямо граф. Отец и дед — путиловские металлисты.
Милда. Еще вопрос: были ли у вас в роду пьяницы?
Яков. Дед, кажется, пил.
Гринько. Мои — староверы.
Липа. Эй, там, берегись! (Катится в вагонетке по рельсам вниз.)
Гринько. Осторожно! (Хватает Милду и удерживает.)
Яков перескочил через рельсы.
Яков. Липка, дура. Переехать так можешь. Чего, ошалела?
Липа. Не лайся. Не зевай. А то после работы тебе накладу.
Гринько. Наклади. Он, черт, вашу сестру тут честил.
Милда. Не уходите минуту, я сейчас. (Идет к доктору.)
Липа. Это кто такая?
Гринько. Это такая солдат-баба. Сурьезная. И нами интересуется.
Липа. Смотри, Яшка.
Яков. Смотрю.
Вопиткис. Вспомнили, о чем просила ваша подруга?
Милда. Вспомнила. Она ставит вопрос так: кто лучше отец — осмотрительный или удалой?
Вопиткис. Смотря по характеру матери. А эта женщина относится к числу горячих, вспыльчивых, или нет?
Милда. Сухая, рассчитанная педантка.
Вопиткис. Тогда нужно брать того, кто перебежал через рельсы… Виноват, я хотел сказать — удалого.
Милда. Спасибо, доктор.
Вопиткис. Не стоит, товарищ Милда. Больше ваша подруга ни о чем не говорила?
Милда. Нет, всего…
Вопиткис. Товарищ Милда. Если ваша подруга давно не рожала, скажите ей, что очень существенно для верности зачатия сделать промывание матки раствором соды. Хотите, дам рецепт?
Милда. Ладно. (Берет рецепт.) Спасибо. Стойте, вы написали рецепт на мое имя. Исправьте. Подругу мою зовут…
Вопиткис. Я не буду его исправлять. Всего хорошего.
Гринько. Задерживаете, товарищ.
Милда. Выясняла кое-что.
Гринько. Насчет дедушки?
Милда (к Якову). Меня, товарищ, особенно интересуете вы.
Гринько. Не везет мне. Дьячок подвел.
Милда. Вы, выходит, стопроцентный пролетарий.
Яков. Ничего не стопроцентный. Врет он вам. Балагур.
Милда. Как не стопроцентный?
Яков. Ну да. Отец у меня кондуктор, а не путиловец.
Милда. Но не интеллигент?
Яков. Нет, конечно, не интеллигент.
Милда. Товарищ, у меня к вам просьба Здесь разговаривать неудобно, и вам работать надо. Не зашли бы вы ко мне сегодня вечером?
Яков. Не мастер я разговаривать. Или работу какую дать хотите?
Милда. Да, есть дело. Приходите. Часов в девять можете, или в десять?
Яков. В десять? Поздновато. На работу-то в шесть выходить.
Милда. Ну, в девять.
Яков. Ладно. Куда прийти?
Милда. Вот мой адрес. Всего, товарищ.
Гринько. Товарищ!
Милда. Да?
Гринько. Вот у меня прадедушка разбойником был.
Милда. Да? Очень интересно.
Гринько. Но несущественно?
Милда. Да. (Уходит.)
Гринько (бросает шапку). Эх! Неинтересны наши бабушки! Полметра балку влево. Эй, штукатур, черт! Почему не на месте?
Яков. Сам созвал, а теперь звонишь. (Бежит вверх.)
Липа. Яков, вечером в сад пойдешь?
Яков. Не знаю. Не скажу. Освобожусь — пойду.
Выводят под конвоем Ашкина и еще двоих.
Агент. Пошли.
Ашкин. Прощай, ребята.
Рабочие (хмуро). Ладно.
Подходит управдом к агенту. Саксаульский с управдомом смотрят на процессию.
Управдом. Взялись за голубчиков. Теперь легче будет.
Саксаульский. Нашим женам по улицам пройти нельзя. Эту сорную траву надо выполоть.
Управдом. Расстреляют пару молодчиков — живо притихнут.
Милда. На улице притихнут, а в комнатах?
Саксаульский. В чем дело?
Милда. Сами хороши. (Уходит.)
Саксаульский. Это та самая ясельница.
Управдом. Необычайно вредная тварь.
Сцена «Зачатие»
Дом. Освещенные окна. Филиринов и Вопиткис.
Голоса:
— Зажги красный.
— Не зажигай.
— Открой пианино. (Музыка.)
Филиринов. И есть после сумерек час, когда покончено с нужной работой. Тогда дома воркуют, как влюбленные гиппопотамы.
Вопиткис. Прожили без искусства? Без стихов, без музыки, без влюбленности. Дома стонут от изнеможения.
В доме начинается стихотворье:
«Это было у моря».
«Ах, опять, ах, опять без возврата».
«Бейте в площади…»
Внизу, в воротах, фигуры хулигана и женщины.
Хулиган. Придешь в пивную?
Женщина. Приду. Пусти.
Хулиган. Ну, пущу.
Нa высшей ноте декламации хор кончается экстазной нотой двух котов на крыше.
Филиринов. Больше стону. Больше темперамента.
Вопиткис. Половой невроз. Половая психопатия.
Филиринов. Бросьте, вас не услышат.
Мужской голос. Ближе.
Женский голос. Не надо.
Мужской голос. Ближе…
Женский голос. Ты раздавил мне губы. Пусти. Вон! Солнце, солнце…
Откуда-то идущие войска пением совпадают с последним словом строфы:
Солнце полуденное. Жара — не подступи. Конная Буденного Раскинулась в степи. (Гик, свист.)филиринов (в наркотическом обалдении). Мой город, мой гигант. Сталь, бетон, стекло. Во имя меня мчат поезда, бегут трамваи, рычат автобусы и скачут пролетки. Я хозяин!
Милиционер. Отойдите, гражданин. Вас раздавят.
Вопиткис. Опять нанюхались. Пока вы не напишете санитарную инсценировку, я вам не дам ни копейки аванса.
Филиринов. Инсценировка. Я хочу изобразить сифилис царем Ассарагона.
Вопиткис. Попридержите пегаса.
Филиринов. Не могу же я изобразить сифилис частником в толстовке.
Вопиткис. Почему?
Филиринов. Не могу.
Вопиткис. Ерунда.
Вошла Милда, бросила сверток.
Милда. Без десяти девять. Ой! Ой!
Ласкова ворвалась.
Ласкова. Милда!
Милда. Я.
Ласкова. Не раздевайтесь.
Милда. Почему?
Ласкова. Идемте. По дороге расскажу.
Милда. Куда?
Ласкова. В клуб. Там дым коромыслом. Без вас до драки дойдет.
Милда. А что?
Ласкова. Насчет яслей. Началось случайным собранием работниц, а потом встряли хозяйки. За хозяйками — студийцы. Теперь там каша. За студийцами — добы-комсомольцы.
Милда. А почему вы их не уняли?
Ласкова. Во-первых, я не в курсе, а во-вторых, куда мне с моим голосом в их крик лезть. (Разворачивает сверток.) Я думала — съестное, а оказывается…
Милда. Съестное в столе. Только, товарищ Ласкова, я очень прошу вас. Мне совершенно некогда.
Ласкова. Убраться прикажете?
Милда. Зачем так резко? Я ничего не приказываю. Я занята. У меня сегодня люди.
Ласкова. Я могу прилечь там, за ширмой.
Милда. Нет, Ласкова, это неудобно.
Ласкова. Неудобно? Я не понимаю.
Стук в дверь.
Милда. Войдите.
Входит Яков.
Яков. Здравствуйте. Ну вот,
