Эксперименты… Чертовы эксперименты!
– Не выходи! – Никита бросился вон из мастерской, выскочил на крыльцо.
К охраннику уже бежали двое остальных. Да, они были сосредоточенны и профессиональны. Да, у них было оружие, вот только воспользоваться оружием они не могли. Если стрелять в этот черный кокон из птичьих тел, можно убить того, кого нужно спасать. Поэтому стреляли в воздух, одновременно отбиваясь от тварей, атакующих сверху, из темноты. А Никита с неотвратимой ясностью понимал, что еще чуть-чуть, и спасать будет некого… Он схватил метлу на длинном деревянном черенке – первое, что попалось под руку, – и бросился в темноту. Теперь отбивался уже он сам, махал метлой, словно шаолиньский монах посохом. Иногда попадал, но чаще промахивался. А вот птицы не промахивались…
В этой черной круговерти Никита не сразу понял, что что-то изменилось. Он все еще размахивал своей метлой, охранники все еще стреляли в воздух, вот только сражаться больше было не с кем. Часть птиц валялась на земле, застилая лужайку черным ковром, а часть черным облаком взмыла к небу и растворилась в темноте. А потом наступила тишина. Такая пронзительная, что Никита отчетливо слышал собственное сиплое дыхание. Даже сердцебиение слышал. Длилась она недолго, кто-то застонал, ковер из мертвых птиц зашевелился…
Изрядно потрепанного, но все же живого охранника они втащили в дом, положили на полу в гостиной. Никита быстро осмотрел раны. Ран было много. Рваные, страшные, словно бы на охранника напала не птичья, а волчья стая. Но ни одной опасной для жизни. Конечно, красавчиком мужику уже не быть, но сейчас не это главное. Сейчас главное, что выжил, что не получилось, как на Эльзиных рисунках.
Аптечка со всем необходимым нашлась быстро, ее принес Никите один из охранников. Аптечку и початую бутылку водки для дезинфекции.
– Вот, док, делай что нужно, – сказал он чуть дрогнувшим голосом. – «Скорую» вызывать не надо, разберемся как-нибудь сами.
– Эльза? – спросил Никита, роясь в аптечке.
– В порядке. С ней Степан. – Даже вот в таких нестандартных обстоятельствах о своей работе они не забывали. Молодцы. – Степан ее на улице нашел. Выперлась дуреха из дома. Хорошо хоть не пострадала.
– Не пострадала. – Никита щедро плеснул на марлевый тампон водки. Что-то подсказывало ему, что, если бы не Эльза, косметическими дефектами вот этот лежащий посреди гостиной мужик не отделался бы. Все они не отделались бы. Но думать об этом было некогда, думать нужно было о своем профессиональном долге.
Раненый охранник шипел, скрежетал зубами, но терпел. А в глазах его, на утратившем профессиональное равнодушие лице читалось лишь одно-единственное выражение – безмерное удивление. Никита его понимал, поводов для удивления было хоть отбавляй.
Он наложил последний шов, наклеил последний пластырь и вымыл руки.
– Все, – сказал, ни к кому конкретно не обращаясь. – Жить будет.
– Что это вообще такое было? – Раненый охранник перебрался с пола на диван. – Никогда не слышал, чтобы птицы так себя вели. Может, бешенство?
– На бешенство я их уже проверял. – Никита вытер руки. – И на остальные инфекции. Птицы ничем не больны, можете не волноваться.
– А почему подохли? – спросил второй охранник. Он стоял у окна, всматривался в темноту за стеклом.
– Не знаю. – Никита пожал плечами. – Может, какая-то аномалия. Они уже нападали. – Он закатал рукав, продемонстрировал свое расцарапанное предплечье.
– Мужики… Иван, мне бы это… – Раненый посмотрел на полупустую бутылку. – Мне бы пару глотков.
– Да пей, Ильич! – махнул рукой второй. – Мы со Степаном тут присмотрим.
Вот они и перестали быть безликими и безымянными. Никита усмехнулся.
– Надо закрыть окна. – Он плеснул водки прямо в чашку. Хотел было хлебнуть сам, но передумал. Трезвый ум ему сейчас нужен как никогда.
– Первым делом. – Иван пожал плечами, а раненый Ильич вдруг очень тихо сказал:
– Я думал, все – амба! Столько горячих точек за спиной, столько заварух! А тут всего лишь какие-то птицы, а меня словно парализовало. Как такое вообще возможно? – Он посмотрел на Никиту, будто у того были ответы на все вопросы.
– Чего ты, Ильич, вообще к тем воротам поперся? – спросил Иван.
– Решил проверить. Показалось, что кто-то нарушил периметр.
– Кто нарушил? – Иван отвернулся от окна, на товарища посмотрел очень внимательно.
– Никто не нарушил. Говорю же, показалось. Мужик примерещился. Теперь-то понимаю, что примерещился, потому что какой грабитель пойдет на дело в плаще и в маске, как у чертова Зорро?! – Ильич усмехнулся и тут же поморщился от боли.
В плаще и маске… Все-таки Никита отхлебнул водки. Прямо из бутылки и отхлебнул. А потом вышел из гостиной.
Эльза, кошка и второй охранник сидели на кухне. Вернее, Эльза и кошка сидели, а охранник стоял у окна. Поза его была напряженной и настороженной. А на подоконнике перед ним лежали рисунки.
– Это что? – спросил он и ткнул пальцем в один из рисунков. – Я нашел это в мастерской.
Никита заглянул через его плечо, к горлу снова подкатила тошнота.
– Думаю, это то, что могло бы остаться от вашего товарища.
Получилось не слишком вежливо, так ведь он не с гимназисткой разговаривает, а с сотрудником охранного агентства. Надо думать, не самым последним сотрудником не самого последнего агентства.
– Я это понимаю, – охранник кивнул, – я не понимаю, почему она, – он бросил быстрый взгляд на прижавшуюся спиной к холодильнику Эльзу, – почему она это нарисовала. Как вообще додумалась?
Эльза вздохнула, подалась вперед, наверное, решила, что нужно объясниться, но Никита ее опередил:
– На нас уже нападали птицы. Прошлой ночью и сегодня днем, а Эльза – художник. Теперь понятно?
Ох, не все было понятно бравому бойцу Степану! Но, видимо, вовремя вспомнил, что он должен их охранять, а не допрашивать.
– Кофе хотите? – спросил Никита, подходя к плите.
– Нет. – Степан снова мотнул головой. – Как там Ильич?
– Жить будет.
– Если вы тут побудете, я выйду.
– Побуду, – пообещал Никита.
– Окна только не открывайте и из дому не высовывайтесь.
– Не будем. – Никита прижал ладонь к сердцу. На тыльной стороне ладони красовался новый шрам. И макушка снова болела. Видать, тюкнула одна из птичек в маковку…
Эльза заговорила, как только Степан прикрыл за собой дверь.
– Я его снова видела.
– Кого? – спросил Никита, переходя на шепот.
– Черного человека. Я его видела! – Эльза раскачивалась из стороны в сторону, обхватив себя за плечи. – Не во сне, а по-настоящему видела. Там, у ворот… И раньше, кажется, тоже.
– Когда раньше? – Никита присел на корточки напротив Эльзы, положил ладони на ее острые коленки. – Вчера?
– Нет. – Она покачала головой. – Намного раньше. В вечер нашей с тобой встречи в парке. Помнишь?
– Помню. Ты тогда от кого-то бежала.
– От него. И от его птиц.
– От Погони? – Верить еще и в это совсем не хотелось. Хватит с него на сегодня.
– Наверное. Тогда я
