…Этот след был не такой, как остальные. Степан почувствовал это сразу, стоило только спешиться, коснуться рукой припорошенной первым снегом земли. Ошибся, не один след, а сразу два. Женщина и мелкий зверь. Если бы дело происходило не в лесу, решил бы, что кошка. Но откуда ж в тайге взяться кошке?
А женщине откуда, когда все в округе живут в страхе и даже за ворота выходят нынче лишь по крайней нужде?
– Что? – спросил Дмитрий. Он тоже спешился, встал рядом со Степаном.
А Степан уже чуял неладное. Резал кожу потайной ключ, рвался на волю. Лес вдруг затаился, притих. А тревога делалась все сильнее, и Степан взлетел в седло. Хоть бы не опоздать!
По лесу их с Дмитрием кони мчались ноздря в ноздрю, нетерпеливо всхрапывали. А Степан втягивал носом холодный воздух, принюхивался, как гончая, всматривался в переплетение серебряных и черных нитей, искал след. И нашел…
Девчонка с медно-рыжими волосами металась по лесной полянке, точно пламя. И у ног ее металась кошка. Даже Дмитрий, который не видел всего того, что видел Степан, понял, что и девчонка, и кошка попали в беду, соскочил с коня, сдернул с плеча ружье.
Дмитрий видел птиц. Крылатые твари сбились над полянкой в черный клин и по очереди падали вниз, атаковали. Пока еще по очереди. Пока еще рыжей девчонке и кошке чудом удавалось отбить нападение. Но птицы были не единственными. Степан заметил врага пострашнее. Безвременники заходили с четырех сторон, брали девчонку в кольцо. Никогда раньше они не пересекали границу, что отделяла болото от леса. С того, самого первого раза, Степан видел безвременника лишь однажды. Вот как раз на границе.
И девчонка их видела! Вот ведь диво! Сучковатой палкой отбивалась одновременно и от воронья, и от тварей. Кошка тоже отбивалась, сшибла одну из ворон, свернула шею и уже примерялась к следующей.
– Стреляй по птицам! – крикнул Степан, прорываясь через кольцо из безвременников. – Да девку не порань! – И тут же бросил девчонке: – Не бойся, милая, отобьемся!
Она замерла на мгновение, глянула на него зелеными глазищами, а потом ткнула палкой безвременника в лоб. Эх, дуреха, безвременника палкой не возьмешь.
– Я и не боюсь! – фыркнула совершенно по-кошачьи и снова завертелась по полянке волчком.
Она вертелась, Дмитрий с кошкой разбирались с птицами, а Степан убивал безвременников. Одного за другим. И казалось, что конца и края не будет всем этим тварям, что не устоять перед темной безумной волной, как вдруг вокруг сделалась такая тишина, что зазвенело в ушах. Просыпались трухой безвременники, улетела Погоня. По своей воле улетела или Вран отозвал?
А девчонка, которая еще секунду назад крутилась по полянке волчком, сейчас ничком лежала на снегу, марая этот снег алым. И кошка ее шипела, не подпускала к хозяйке ни живых, ни мертвых. Да только Дмитрий на кошачье шипение не обратил ни малейшего внимания, упал на колени перед девчонкой, рванул за полы хлипкого беличьего полушубочка с такой силой, что посыпались на снег костяные пуговицы.
– Ну что ты? Что ты? – бормотал себе под нос, осматривая и ощупывая, откидывая рыжие кудри с окровавленного лица.
Степан уже и сам видел, что девчонке досталось. И вот эта глубокая рана через всю щеку зарастет длинным шрамом, и не быть больше девочке красавицей. Это хорошо, если нету ран пострашнее, потому что крови много, слишком много, потому что полушубочек-то не беличий, как подумалось сначала, а из заячьего меха, а рыжий от того, что весь в крови.
«Не спасем», – мелькнула в голове поганая мыслишка. Птицы Погони не простые, и раны их клювы оставляют особые. Кровят эти раны, без конца кровят. А как же человеку без крови?..
Уже не шипела, в голос выла кошка, когда Дмитрий подхватил девочку на руки. Да только они все равно не успеют, не довезут до больницы. До больницы не довезут, а до ведьмы?.. Тут как раз и недалече!
– За мной! – велел Степан и рванул прямо через подлесок, своим телом прокладывая для Дмитрия прямой путь.
Так они и бежали: впереди Степан, следом Дмитрий с девочкой, а последней кошка. Она больше не выла, понимала животинка, что хозяйке ее они зла не желают.
И ведьмин домик появился, словно из-под земли, не пришлось искать.
– Снова ты, пограничник? – старуха стояла в дверях, и филин ее недобро зыркал желтыми глазищами. – Кого на сей раз спасать?
Она уже и сама видела, кого. Девочку Дмитрий по-прежнему держал на руках, боялся опустить на землю, и рыжие кудри ее мели белый снег.
– В дом! – велела старуха и растворилась в темноте. Они и не заметили, как стемнело. – И ты, хвостатая, заходи! – послышалось из недр избушки. – Не обижу я твою хозяйку!
Степан тоже вошел, хоть его и не звали. Внутри было жарко, пахло свечным воском и травами.
– На стол клади, – командовала старуха. – И одежу с нее снимай! Мне раны нужно видеть! А ты, пограничник, – она через плечо глянула на Степана, – не боись. Твою силу я сегодня брать не стану. Такой, как она, иная сила нужна!
Бормоча, она тащила с девчонки ботиночки, не желала дожидаться, пока Дмитрий управится с полушубком и другими одежками, ощупывала ноги, подслеповато щурясь, разглядывала окровавленные запястья, а потом с удивительным проворством метнулась к печи, швырнула в кипящий котелок пригоршню каких-то трав.
– Откуда ж ты взялась-то такая? – вернулась с котелком к девчонке, сдернула со своей головы черный плат, окунула в отвар и, не дожидаясь, пока остынет, принялась стирать кровь. – А впрочем, хорошо, что такая. Другой бы ни за что не выжить, а ты крепкая. Слышишь, мальчик? – она бросила взгляд на Дмитрия. – Будет жить твоя девка. Да только былую красоту я ей не верну. Тут уж нужно выбирать: или в гробу красивой лежать, или уродиной жить.
– Она не уродина, – прорычал Дмитрий сквозь стиснутые зубы, и кошка зашипела, с ним соглашаясь. И даже филин заухал одобрительно. А старуха осклабилась в ухмылке, сказала:
– Ну, коль уж у нее такие защитнички, так шрамы ей помехой не станут. Верно я говорю, мальчик?
– Вы главное ее спасите, бабушка. – Дмитрий, тот самый Дмитрий, что верил в науку и немножко в чудеса, сейчас вдруг доверился безграмотной старухе. Впрочем, Степан тоже когда-то доверился…
– Спасу, – пообещала ведьма, а потом велела: – Уходите! Завтра утром вернетесь, а пока нечего у меня под ногами путаться!
Дмитрий принялся было протестовать, но Степан крепко схватил его за руку, потянул вон из избушки. Ему вдруг до одури, до боли захотелось оказаться рядом с
