– Дверь этой камеры ведёт прямо в мои покои, – сказала она. – Ты здесь, потому что ты – особенная. Надеюсь, ты удобно устроилась?
Я встала:
– О да. Всё просто прекрасно, аж жуть.
– Можете идти, – бросила Светоч Справедливости стражу за дверью.
Когда он оставил нас, она с царственным видом подошла ко мне близко-близко:
– Ведь Дворец Проспы только и говорит что о тебе.
– Стоит ли удивляться? А теперь я настаиваю, чтобы ко мне привели Ребекку. Я хочу убедиться, что она не пострадала.
– Пострадала? – Она гордо вскинула подбородок. – Панацеи – почётные гости этого дома. Здесь они окружены величайшей заботой и уважением.
– И поэтому они плачут и стонут во время исцелений?
Она вытянула из рукава тканую салфетку. Подошла к ведру и обмакнула её в воду. Вернулась ко мне.
– Стражники доложили, что у тебя под платьем спрятано что-то странное и светящееся, – сказала она, вытирая серую маскировку с моего лица. – Я полагаю, это алмаз Тик-так?
Я напустила на себя непонимающий вид:
– Что ещё за алмаз Тик-так?
Светоч Справедливости улыбнулась. Я подумала об Анастасии Рэдклиф – её родной дочери. Может, стоит попробовать заговорить о ней? При этой мысли у меня в голове будто полыхнула вспышка, предостерегая: не надо! И я прикусила язык.
Светоч Справедливости отжала салфетку и принялась вытирать мне лицо и руки.
– Я знаю, что камень у тебя, – мягко сказала она. – И я знаю, откуда ты. Ты же понимаешь, что мы не можем позволить тебе ускользнуть обратно в твой мир, верно?
Она отбросила салфетку и ощупала мою шею, но нашла только серебряную цепочку без всяких кулонов. Глаза Светоча Справедливости вспыхнули от ярости. Она обыскала мои карманы. И мои башмаки.
– Где он? – спросила она наконец.
– Кто, дорогая?
– Будет гораздо лучше, если ты не станешь упрямиться.
– Я хочу увидеть Ребекку.
– Она отдыхает, Айви.
– Откуда вам известно моё имя? Вы знаете меня?
Светоч Справедливости сложила ладони словно в молитве:
– А откуда я должна знать тебя?
– Трудно сказать. В Англии я ужасно широко известна. И в Париже тоже. И в некоторых карандашных лавках в Стамбуле. Да и ваши стражники, похоже, узнали меня в прошлый раз.
– А вот это действительно странно.
Светоч Справедливости прошла к высокому шкафу в углу. Ключом, висевшим у неё на шее, отперла верхний ящик. Достала маленькую склянку с лиловой жидкостью. Положила в карман.
– Кто послал тебя сюда, Айви? Мисс Фрост? Или мисс Олвейс? – Она коротко засмеялась. – Когда-то они обе подчинялись мне, но теперь делают что хотят.
– Фрост и Олвейс? – Я пожала плечами. – Впервые слышу.
– У мисс Фрост и мисс Олвейс есть особые способности, – сказала Светоч Справедливости. – Они обе умеют пересекать грань между мирами, когда луна находится в нужной фазе, а мисс Олвейс вдобавок может вызывать небольшую армию коротышек, стоит ей только открыть рот. На обитателей твоего мира это должно производить глубокое впечатление. – Улыбка заиграла на её губах. – Но источник их способностей – Портал. Ты знала это, Айви? Без него они станут обычными людьми.
Я ничего не ответила и притворилась, будто умираю со скуки.
– Много лет назад Проспа была королевством, и в этом королевстве любили баловаться чёрной магией, – продолжала она, оглядев мою камеру, словно здесь было завораживающе красиво. – Тень – пример того, как подобные игры могут обернуться гибелью. Айви, я спрашиваю тебя: где алмаз Тик-так?
Будучи девочкой выдающегося ума, я спрятала камень сразу же, как меня заперли в этой тесной комнатушке, – сняла его с цепочки и засунула себе в волосы, туда, где на затылке начиналась коса. В результате получилась лёгкая выпуклость, но не слишком заметная. Для тайника так очень даже неплохо.
– Я хочу видеть Ребекку, – сказала я.
Светоч Справедливости протяжно и спокойно вздохнула, тепло улыбнулась и вышла. Дверь за ней закрылась, и я вновь осталась одна в темноте.
Дом выглядел мрачным и неуютным. В окнах не теплилось ни огонька. Мы стояли на ледяном ветру и смотрели на него.
– Пойдем, Айви, мы… – Мама мучительно закашлялась, согнувшись пополам. Капли крови у неё изо рта упали на сияющий белизной снег. Она замотала лицо потрёпанным шарфом. – Пусть дом не слишком приглядный, но чтобы переночевать сойдёт. Я… мне надо немного отдохнуть.
Внутри оказалось ужасно. Разбитые окна. Обшарпанные стены. Пустые дверные проёмы. В комнатах спали бродяги. Пили пьяницы. На лестнице сидела беззубая женщина и кричала на кого-то, видимого только ей. Воняло в доме отвратительно.
Мы нашли комнату наверху. Огонь там не горел, и она вся вымерзла. Мы устроились у холодного очага, прижавшись друг к дружке. Мама всё время закрывала лицо шарфом.
– Я знаю, тут плохо. – Она достала из кармана конверт и сунула его мне в карман. – Завтра мы найдём другое место для ночлега. Милое и уютное.
Я кивнула. Хотя знала, что это неправда.
Яркий свет ударил мне в глаза, и сон рассеялся. Я заморгала. Прикрыла глаза ладонью. Сквозь пальцы я увидела, что на пороге комнаты стоит Ребекка.
– Айви, ты цела? – Она бросилась в комнату и помогла мне встать на ноги. Обняла меня прямо-таки лихорадочно. – Они мучили тебя?
– Нет, дорогая, никто меня пальцем не тронул. Но как… Я не думала, что они позволят нам увидеться.
– Я тоже, – призналась Ребекка. Слабое свечение, пробивавшееся сквозь её полупрозрачную кожу, бросало блики на стены. – Меня разбудили и сказали, что нам надо идти.
– Куда? – нахмурилась я.
В комнату вошли двое стражников. У каждого поверх оранжевого мундира был затянут широкий пояс, на котором висело по два кинжала. Стражники схватили нас и вытолкали из комнаты.
– Куда вы нас ведёте? – спросила Ребекка.
– Что происходит?! – возмутилась я.
Стражник, тащивший Ребекку, оглядел нас с ледяным безразличием.
– Скоро узнаете, – сказал он.
– Приказ Светоча Справедливости, – пробормотал один из стражников, пока нас гнали вниз по лестнице.
Вскоре мы очутились в том же зале без окон, где нас и схватили. Тот же белёный пол и сводчатый кирпичный потолок.
– Шевели ногами! – прикрикнул стражник, тащивший Ребекку передо мной.
– Будь рядом, Айви, – пролепетала Ребекка. – Будь рядом.
– Не бойся, – ответила я. – Я здесь, прямо за тобой.
– А ну заткнитесь, обе!
Нас проволокли через сырой подвал. Я едва успела бросить взгляд в ту его часть, что занимала мои мысли, – бассейн. И заметила, что вода в нём уже не напоминает ожившее золото. Сегодня она была мутно-сиреневая. И пузыри, вырывавшиеся на поверхность, распространяли отвратительное зловоние – нечто среднее между душком тухлой рыбы и запахом мамаши Снэгсби.
– Мы не собираемся тут всю ночь с вами возиться! – гаркнул стражник, и
