И все же какого черта он тут делает?
Крики долетали из подвала. Смедз направился вниз по лестнице, как будто его тянула невидимая сила. Шесть ступеней преодолел на корточках, потом чуть ли не на голову встал, чтобы заглянуть. Лестница заканчивалась в нескольких футах от пустого дверного проема. Дальше горел свет; крики раздавались там.
Смедз и спустился еще на две ступеньки, потом осторожно свесился с лестницы и перебрался под нее. Осмотрелся.
Увидел он немного, но понял, что подвал мало пострадал от пожара. А та часть, где укрылся Смедз, не тронута огнем, тут даже гарью не пахнет. И слышно почти все, что произносится в комнате. Кто-то нетерпеливо задавал вопросы, еще двое спорили насчет лежащего наверху мертвеца. Один недоумевал, почему не возвращается приятель, другому было наплевать.
Если кто-нибудь решит выйти и поискать, закуток под лестницей – не самое надежное укрытие. Выдаст свет, льющийся из комнаты.
Смедз осторожно переместился за груду мусора слева от дверного проема. Там он и засел, не решаясь ничего предпринять.
Тимми больше не кричал – похоже, вырубился. Кто-то из похитителей ворчал на этот счет, двое других продолжали бубнить о своем дружке.
– Ну что он там застрял?! – рявкнул ворчун. – Пойдите и разыщите. Оба. Успокойте меня.
Все еще пререкаясь, двое вывалились наружу и затопали по лестнице. Смедз узнал громил, что схватили Тимми.
Он встал, потянулся, на цыпочках перебрался туда, откуда можно было видеть комнату.
Тимми сидел привязанный к стулу, с опущенной головой, и не подавал признаков жизни. Над ним склонился человек, он стоял спиной к Смедзу.
Неужели бывают такие подарки?
Ворчун дал Тимми пощечину.
– Эй! А ну, кончай! Не вздумай сейчас сдохнуть. Мы уже почти добрались до истины.
«Вводи, не коли, вводи, не коли», – повторял Смедз, плавно двигаясь к незнакомцу.
Тот почувствовал опасность, повернулся, распахнув глаза и рот…
Поздно.
Нож пронзил ему сердце. Раздался мерзкий звук, но это был не крик. Незнакомец попытался оттолкнуть Смедза, но уже в следующий миг скорчился на полу.
А может, и легче все-таки с каждым разом?..
Чувство отстраненности от происходящего исчезло. Сердце стучало молотом, руки тряслись, спазмы рвали дыхание. Он приблизился к Тимми, перерезал у него за спиной веревки…
О боги! Парню выжгли глаз! А еще…
Тимми повалился ничком.
Смедз опустился на колени и попытался привести его в сознание.
– Эй, Тимми! Очнись! Это я, Смедз. Надо сматываться, пока не вернулись остальные.
И тут до него дошло. Тимми врезал дуба.
– Сука! Твою же мать! Ради чего я за тобой перся, задницей рисковал ради чего, а?
Может, ради того, что Тимми успел выдать своим палачам, перед тем как загнулся?
Смедз был совершенно разбит, он страшно злился на Тимми, который поневоле затащил его в такое дерьмо. И как же теперь выбираться из этого подвала? И как избавиться от мертвяков?
– Эй, Абель! – прокричал кто-то снаружи. – Живо сюда! Кто-то пришил Пупыря!
Смедз выпустил руку Тимми, подскочил к мертвецу – колдуну Абелю? Выдернул нож из его тела и занял позицию возле дверного косяка. Снаружи снова позвали:
– Абель, ты меня слышал? – И шаги по ступенькам: топ-топ-топ… – Похоже, мы в глубоком дерьме! Нашего Пупыря ножичком… Что за херня?
Бандит остановился в шаге от проема. Смедз обогнул косяк и ударил, рассчитывая попасть в грудь. Но оказалось, что самый громкий голос принадлежал самому маленькому из разбойников. Горизонтальный выпад вовремя превратился в апперкот, лезвие вошло под нижнюю челюсть. Смедз колол, не вводил, всей силой паники загоняя острие в мозг.
Он не смотрел в глаза двум другим, когда те осознавали случившееся. Боги, как же страшно, когда смотришь!
Смедз отскочил, наткнулся на Абеля и Тимми, опрокинулся навзничь. А его жертва повалилась ничком.
Не успел он подняться на ноги, как наверху раздался чей-то вопрошающий голос. Смедз кинулся к коротышке, чтобы вернуть свой нож. Жертва еще шевелилась, медленно елозила ногой. Подумалось о скребущейся собаке.
Бред!
Чертов нож засел в костях, причем намертво. Смедз пошарил вокруг в поисках оружия – любого оружия. А тот, кто стоял наверху, задал еще несколько вопросов.
Наконец удалось разжиться ножом покойника. Вытягивая его из чехла, Смедз испытывал что-то вроде суеверного страха.
Снова затаившись у дверного косяка, он ждал.
Ждал, ждал…
Через некоторое время дрожь унялась, нервы расслабились. Он сообразил, что сверху видна его последняя жертва.
Подождал еще.
Надо что-то делать. Чем дольше он тут торчит, тем больше вероятность, что для него это плохо кончится.
Мышцы свело, они не желали подчиняться. Не работали и мозги – казалось, что ни сделай, последствия будут ужасными.
Но Смедз все-таки превозмог себя и подтащился к порогу, чтобы выглянуть наружу.
Сверху сочился утренний свет. В этом свете Смедз не увидел ничего страшного. Он заставил ноги двигаться. В комнатах ни души. Он выглянул наружу – кругом картина опустошения, безлюдное пожарище. Хотелось рвануть – и не останавливаться до самого «Черепа с костями».
Смедз заставил себя сделать самое необходимое, уволок труп в подвал, чтобы не лежал на виду. И лишь после этого направился в гостиницу – спокойным шагом. Хотя ноги, будь их воля, чесанули бы во всю прыть.
46
В Весло мы спустились глубокой ночью, но Душечку и остальных искали до середины дня. Нашли только благодаря колдовскому нюху Боманца. Они оказались не там, где им полагалось нас ждать. В ходе поисков я наткнулся на двух парней, знакомых по тем временам, когда мы с Вороном жили в Весле, и они едва не заболтали меня до смерти. В городе больше нечем было заниматься, кроме как точить лясы.
– Не нравится мне все это, – сказал Ворон, когда нас вел по улице волшебный нюх Боманца. – Сюда столько людей набилось, а наружу им уже не выбраться. Наверняка запасы тают, вот-вот начнется мор. Созрело для мятежа местечко. Будь сейчас разгар лета, уже бы испарилось на жаре терпение горожан. Что нам известно о близнецах?
Он разговаривал не со мной. Когда дело касается колдунов и колдовства, я никого и ничего не знаю, кроме того, что мне очень хочется быть от всего этого подальше.
– Ничего о них не слышал, – ответил Боманц, – и это совсем не странно. Госпожа пригнала сюда всю свою свору.
– А коль до драки дойдет, ты справишься с ведьмами?
– Даже не собираюсь выяснять.
Я заметил на двери нарисованную на двери белую розу.
– Гляньте-ка!
Мои спутники глянули. Другие прохожие тоже смотрели, но явно не желали, чтобы их заметили за этим занятием.
– Молчун! – прорычал Ворон. – Вот же сраный урод! Это он ее подговорил свалять дурака!
– Чепуху молоть не надо, – попросил я. – Кому и когда удавалось склонить Душечку к тому, чего она делать не желала?
Ворон поворчал и умолк. Потом поворчал снова.
Боманцев нос унюхал искомое укрытие, и мы, повозившись с паролями и отзывами, спустились в подвал, где держала совет Душечка с горсткой уцелевших мятежников.
