Было лето. Длиннотень любил лето – сезон самых коротких ночей. Меньше тревог, меньше страхов.
После разгрома при Штормгарде Длиннотень пережил немало тяжелых ночей. Он едва не потерял веру в собственные силы, но это уже прошло. Не то чтобы он обрел прежнюю самонадеянность, просто поверил в себя. За что бы он ни брался, получалось отлично, лучше некуда. Ревун крадучись выбирается из болот, осада Штормгарда изматывает армии Тенекрута. Тот по-прежнему ни на что не годен. Похоже, думает только о мести, о расправе над Доротеей Сеньяк. Доротея же ведет свою партию, не подозревая о том, что играет Длиннотени на руку. Впрочем, вскоре она совершит ошибку. Ему надо сделать только один ход, и сейчас для этого самый подходящий момент.
Вершину венчали расположенные по кромке с интервалом семьдесят футов цилиндрические башенки с хрустальными крышами. Внутри каждой находилось большое кривое зеркало. В этих башенках регулярно вспыхивал свет. Зеркала отбрасывали его на старую дорогу, ведущую вниз от плато Блистающих Камней. Ни одна Тень не могла проскользнуть незамеченной.
Да, к Длиннотени вернулась былая уверенность. Теперь ночное наблюдение за равниной можно доверить другим. У него есть дела поважнее: принимать донесения, отдавать распоряжения, рассылать директивы. Повернувшись спиной ко внешнему миру, он направился в центр зала, к пьедесталу с хрустальной сферой.
Сфера, имея четыре фута в диаметре, была испещрена узкими каналами, идущими вглубь, к самой середке. На поверхности играли блики, световые змейки убегали по каналам. Длиннотень положил на хрусталь морщинистые кисти, и они исчезли в сиянии. Он медленно погружал руки в поверхность, и шар таял под пальцами, словно лед. Добравшись до светящихся змеек, он поймал их и принялся ими манипулировать.
В том месте, где сфера соприкасалась с пьедесталом, открылся новый канал, и по нему потекла тьма – будто нехотя, завоевывая дюйм за дюймом. Тьма так же ненавидела свет, как Хозяин Теней ненавидел темноту. Наконец она заполнила середину шара.
Длиннотень заговорил с ней. Свет на поверхности зарябил сильнее, пополз вверх по пальцам. Шар завибрировал. Раздался еле слышный голос. Длиннотень выслушал, затем отослал Тень прочь и вызвал другую.
Четвертой Тени он приказал:
– Передай в Таглиос: создать агента.
Когда Тень утекла, у Хозяина вдруг возникло ощущение, что он не один. Он в страхе обернулся и посмотрел на дорогу, спускающуюся с плато.
Никакого движения. Ни одна ловушка для Теней не сработала. Что же это было?
В ближайшем луче мелькнуло иссиня-черное, с отливом, пятно.
– Эй!
Нет, это не Тень. Ворона! Много ворон. Что они тут делают?
Сейчас ночь. А по ночам вороны не летают. Значит, это неспроста.
Уже которую неделю вокруг крепости суетится воронье. Птицы ведут себя странно.
– Это ее вороны! – И он выругался, топнув ногой, как сердитое дитя.
Значит, все это время она наблюдала за ним. Ей все известно!
Но еще до того, как рассердиться, он испугался. С выдержкой у Длиннотени всегда было плохо. Он попытался освободить руки, забыв о том, что шар не любит резких движений. Вороны вились у стен башни и граяли, как будто смеялись над ним.
Он вырвал руку из сферы. С пальцев брызнули капли крови. Ох и задаст он сейчас этим глумливым мерзавкам! Чтобы ей было неповадно шпионить.
Он метнул молнию. Взрыв уничтожил дюжину ворон, осыпав башню кровавыми перьями. Уцелевшие птицы возмущенно закаркали.
Но в их ярости он уловил фальшь. Тут какой-то тайный умысел! Да они же подставляются! Провоцируют!
Отвлекающий маневр?
Шар!
В том месте, где только что была его рука, осталась дыра, которая простиралась до самой середины сферы. Через нее просачивалась тьма.
Он вскрикнул.
Затем, подавив страх, медленно протянул здоровую руку и тщательно запечатал опасный лаз. Однако Тени уже удалось ускользнуть.
Она устремилась к выходу, вон из Вершины, вниз по извилистым коридорам крепости, отгоняя свет.
В его твердыне свободно разгуливает Тень!
Откуда-то донесся крик. Хищник приступил к охоте.
Длиннотень заставил себя обрести ледяное спокойствие. В конце концов, это всего лишь одинокая мелкая Тень. Он легко с ней справится.
Снаружи веселились вороны.
Длиннотень подавил в себе ярость. Больше он не поддастся на провокацию.
– Доберусь я до вас! – пообещал он. – Летите к своей суке. И сообщите, что ее план сорвался. Я жив. Я по-прежнему жив!
22
Тот, за кем следят, непременно испытывает радость свободы, если соглядатай отвлекается хотя бы на минуту.
Раздался чудовищный вой, адресованный людям, которые несли карлика по имени Ревун. Люди припустили что было сил и вскоре вбежали в лагерь Тенекрута, воспользовавшись тем, что отвлекся наблюдатель на юге.
В гостях у этого Хозяина Теней Ревун провел ровно столько времени, сколько требовалось для знакомства, короткого обмена мнениями и достижения взаимопонимания. От Длиннотени он не мог ждать ничего, кроме предательства. Когда исчезнет угроза со стороны Таглиоса, исчезнет и нужда в Ревуне.
Он убрался задолго до того, как шпионам Длиннотени снова удалось определить его местонахождение. И единственным свидетельством его визита было воодушевление, охватившее Тенекрута.
Воодушевление, которое тот искусно скрывал.
23
Ветерок сменил направление. Теперь он дул с северо-востока, принося дым из-за реки.
– А не конфисковать ли нам у них хворост? – спросила я Нарайяна.
Самоубийства продолжались все утро.
– Это неразумно, Госпожа. Вмешательство может вызвать восстание. Твоя власть недостаточно сильна.
И вряд ли однажды станет достаточно сильной, как ни горько это признавать.
– Уже и помечтать нельзя? Борьба с обычаями не входит в мои задачи.
Да и в его тоже. Я не обсуждала этот вопрос с Нарайяном, однако догадывалась о его целях. Он желал приблизить Год Черепов. Освободить Кину. И стать бессмертным, святым обманником.
– Это происходит далеко от нас, Госпожа. Какие у тебя планы на сегодня?
– Самое трудное позади, дальше армия будет расти как снежный ком.
– Снежный ком?
Я употребила это словосочетание на форсбергском машинально. Не знала, как будет «снег» по-таглиосски. В здешних краях снег не выпадал, и Нарайян никогда его не видел.
– Это то, что растет само по себе. Еще неделя, дней десять – и, боюсь, мы уже не справимся с притоком новобранцев.
– Даже если учесть, что против нас Радиша? – Он был убежден, что эта женщина – наш враг.
– Как раз это обстоятельство может нам пригодиться, если решим воспользоваться народным недовольством властью.
Нарайян понял, что я имею в виду. Именно благодаря этому недовольству постоянно пополнялись банды обманников.
– Оно не так велико, как тебе кажется. Ты слабо знаешь здешние нравы. Мои соплеменники – фаталисты.
Да еще какие! Но и к ним можно найти подход. Иначе в моем Отряде сейчас не было бы двух тысяч воинов.
– Им нужна искра. Разве нет?
– Она нужна нам всем, Госпожа.
– Вот именно. Я принесла эту искру тебе и твоим людям. Вы загорелись, но теперь должны загореться массы. Чтобы в этом огне забыть страх перед Черным Отрядом и суеверие, запрещающее подчиняться женщине.
Теперь я понимала, почему здесь все боялись Отряда. Хорошо, что Костоправ умер, так и
