рухнувшие, либо чем-то обиженные Богом.
– Популярное заблуждение, – объяснил Артем, – в современных сектах мистического толка, апеллирующих к Люциферу, нынче можно встретить вполне приличных с виду людей: интеллигенция, люди искусства, политики, бизнеса. Они надеются, что тайные силы наделят их дьявольским могуществом, способностью сверхъестественным путем сокрушить врагов, конкурентов, недоброжелателей. А что касается совести и морали, то в наше время ее и так осталось на один зуб.
– Просто видел я тут каких-то… – Фельдман задумался, – людей. Дело было так. Полночь еще не наступила. Оскар принес чего-то поклевать… Кстати, к здешней пище надо относиться очень осторожно. Не знаю, с чем едят психотропные вещества, но то, что от них становишься вот таким, – Павел покрутил пальцем у виска, – доказано спецслужбами и мистическими сектами. Поэтому не увлекайся. Так вот, смолотил я курочку и решил прогуляться. Сунулся в коридор, а этот Квазимодо как раз топает в твою сторону. Я двинулся в другую, побродяжил по лабиринтам… Знаешь, – хмыкнул Павел, – скажу тебе странную штуку: камеры видеонаблюдения установлены не везде. В общем, не буду живописать свои хождения, скажу лишь, что обманул пару камер, выбрался в переход между крылами замка – ты там, наверное, был…
– Был, – Артем вспомнил террасу с живописным видом, и как его уводила на допрос «прекрасная» Аэлла.
– Между колоннами есть незаметная дверь для хозяйственных нужд. Желоб в обрыве и лестница наподобие пожарной. Техника слежения отсутствует. В скале, на которой стоит замок, имеются пустоты. Я видел электрический щиток и уходящие в скалу провода. Много проводов. Глубокие штреки, воздуховоды, вентиляторы, трубы. Конкретный проход, который, в принципе, может прорезать скалу насквозь…
– Не надейся, что можно убежать так просто, – скептически покачал головой Артем. – Системы жизнеобеспечения замка проектировали не идиоты. Выйдем в горы, и что дальше? Искать тропу, оборудованную техникой слежения?
– Не будем все усложнять! – решительно восстал Фельдман. – Помни молитву: делай, что можешь, с тем, что имеешь, там, где ты есть! Что мы теряем? Ну пожурят за очередную попытку к бегству. Проглотим. Все гениальное просто, Артем, и в любой навороченной конструкции бывают просчеты. Повторяю еще раз: мне удалось оставить с носом камеры слежения. Оставим и другие. Но это так, к слову. Далеко по катакомбам я не ушел. Вприпрыжку бросился назад, поднялся на галерею. Могу поклясться, никто меня не видел. Вся эта бисова команда занята другим…
– Чем? – удивился Артем.
Фельдман посмотрел на него как-то странно.
– В замок, насколько я понимаю, съехались гости.
– Съехались или слетелись? – не удержался Артем.
– Я видел несколько приличных джипов, – не поддержал шутку Павел, – С галереи выходят к обрыву несколько террас. Самая крайняя – напротив моста. Большое скопление народа. Человек сорок. Факелы горят, фанаты в балахонах, женщины с распущенными волосами, в ярких платьях. Гурвич, Ватяну, стервозина Аэлла… Сначала из скал вылупился один джип, затем другой. В салонах люди в дорогих костюмах, здоровались с местным руководством – очень, кстати, почтительно, ехали дальше – по мосту, во внутренний двор…
– Дорога из урочища есть, – обрадовался Артем.
– Могу представить, как она охраняется, – фыркнул Павел, – но пища для раздумий тоже есть. Подглядывал я, значит, подглядывал, потом надоело, да и толпа по мосту перетекла в замок, только несколько человек ушли в скалы – менять, видимо, караулы. Вернулся к себе, тут оно и началось, – Фельдман с опаской прикоснулся к макушке. – Надоело выносить этот страх…
– И что ты предлагаешь?
– Ноги делать. Упырям не до нас. Милягу Оскара кулаком по макушке, и гуд-бай, Румыния, где я уже не буду никогда…
– Я подписался на задание, – прошептал Артем. – У Ватяну в замке есть картинная галерея, куда он поместил коллекцию «Око Леонардо». Охотно верю людям Ангерлинка – этот объект внушает опасение…
– Да хрен с ней… – зашипел, распаляясь, Павел. – Мы же не кошки с их восемью жизнями. Затея изначально провальная. Мы погибнем – твои работодатели ничего не потеряют. А мы – потеряем.
– Представь, – бормотал, тупо глядя в стену, Артем, – гости съезжаются в замок. Крупные мафиози, давшие обет верности Великому Искусителю… Политики, большие чиновники, воротилы бизнеса – причем не обязательно румынского… Артисты, доктора, просто богатые люди без стыда и совести… Все они приобщены к таинству, претендуют на получение абсолютного сокровенного знания, жаждут освоить воздействие волевым импульсом… Они прибывают в картинную галерею – за неслабую, разумеется, плату, где с картин на них взирает вся краса дьявольского войска. От картин исходит мощная аура, она заряжает воздух, заряжает мозги «любителей искусства»… И кто их знает, возможно, они действительно получают то, чего хотят…
– К доктору, Артем, – покрутил головой Павел, – к доктору немедленно. Ну, послушай, – заныл он жалобно, – хорошо, не буду спорить, я сегодня верю даже в козлицу на метле. Но нам какое дело до чужих оргий и ритуальных обрядов? Я в Россию, между прочим, хочу. Домой. У меня жена рожать собралась – пушкой не остановишь…
Он сел на подозрительный стул, обхватил затылок обеими руками, нагнул голову и потрясенно замолчал. Артем тоже уныло безмолвствовал.
– Не понимаю, – проскулил Фельдман, поднимая голову, – как картины могут чего-то источать. Я не отрицаю, просто не могу постичь разумом. Как их заряжают – они же не аккумуляторы…
– Выходит, аккумуляторы, – пожал плечами Артем. – Ты задаешь вопросы, ответы на которые известны только посвященным. Как священник святит воду, объявляя ее святой? Почему иконы мироточат? Почему под куполом христианского храма воздух абсолютно чистый, без микробов, хотя шастают туда и нищие, и забулдыги?
– Плавящийся воск убивает заразу, – буркнул Павел.
– Или дух святой, – Артем улыбнулся посредством нешуточного мускульного усилия. – Сатана вторая высшая сущность, он равен Богу по могуществу, он может откалывать аналогичные штучки.
– Я слышал, что Бог специально создал Дьявола, – проворчал Павел, – и, в принципе, может в любую минуту его аннулировать.
– Но почему-то этого не делает, – ухмыльнулся Артем. – Насчет того, кто кого создал – вопрос сложный.
– То есть бежать ты не хочешь, – Павел вскинул голову.
– Почему же не хочу, – удивился Артем. – Мечтаю, аж зубы сводит…
План побега вонял, как выгребная яма. Но страх уже окончательно прибрал под себя. Желание только одно – вырваться. Пусть временно, на свежий воздух. В коридоре никого не было, даже Оскара, который настолько намозолил глаза, что становился частью антуража. Горела тусклая лампочка. По изрытой морщинами стене сползала жирная слизистая капля. Воздух дрожал, казалось, стены колышутся.
– Призрачно все, – подумав, заключил Фельдман. – А где наш кормилец и поилец?
– На шабаше, – пробормотал Артем. – Все они там.
– Хм, хорошая примета. Обещает благо-препятствующие обстоятельства…
– Благоприятствующие, – поправил Артем, лов себя на мысли, что первое слово как-то более подходящее. Он автоматически переставлял ноги, Павел озирался через каждые десять шагов и шипел, чтобы не отставал. Пот хлестал со лба, заливал глаза, кожа горела, как будто он весь день провалялся на солнце. Проплывали пустые коридоры, крутые повороты, за которыми их встречала то темень, то рассеянный холодный свет. Миазмы в воздухе густели, пробиваться через них приходилось буквально с физическими усилиями, а самого воздуха становилось катастрофически мало.
– Все ушли в реинкарнацию… – бухтел Павел. – Да хоть в реанимацию, нам-то какое дело…
Не встретить бы никого, не встретить бы… – стучали молоточки в голове.
– Сейчас пригнись, – прошептал Павел. Он машинально принял позу грибника перед долгожданным боровиком. – Ниже… – зашипел Фельдман. – На корточки падай, отмоешь потом свои лапки. Делай, как я…
