– Надеюсь, не кровь? – голос не дрожал, но в горле что-то булькало.
– Чернила, – невозмутимо ответствовал седой. – Распишитесь, где «галочка».
Перед глазами дрожал серый лист из плотной бумаги. Рамочка затейливой вязью. Печать – практически гербовая, текст готической латиницей. Тонкая «галочка», куда прерывисто-поступательным движением отправилась ручка…
Страшный суд протекал довольно истерично. Ангел и черт держали чаши весов, и каждый, упираясь, тянул весы в свою сторону. Они бы точно подрались – но ритуал не позволял. «Пусть содрогнется от ужаса впавший в земные заблуждения, ибо страшна его судьба!» – патетично вопил ангел. А черт хохотал и ничего не говорил – такие ребята, как он, предпочитают делать, а не высказывать глупости… Артем проснулся от странного чувства – словно подтолкнули в затылок. Вроде тихо. Но что-то было. Взрыв, гром. В голове – пронзительная ясность и полная вменяемость. Он прекрасно помнил, что они сделали и, хоть мутно, но представлял, чем чревато сие действие. Грозы этой ночью не было – на улице тишина, небо усеяно звездами. В полумраке проступают очертания мольберта с холстом, над которым еще трудиться и трудиться.
Лучше бы он не просыпался. Пробудилась тоска, камнем повисла в горле, принялась глодать. Он плохо помнил, чем закончилась церемония. Аплодисментов и поздравлений вроде не было, члены жюри остались бесстрастны и невозмутимы, появились какие-то ангелы, вывели «неофитов» из зала…
Он протянул руку, нащупал одежду на спинке кушетки. Где-то в брюках были сигареты. Под спичками… Он потянулся еще дальше, свесившись с кровати, вспомнил, как однажды, лежа на диване, убивал муху журналом и свалился на пол… и вдруг застыл, услышав странный звук. Не гром, не взрыв. Какое-то бульканье вперемежку с с поскрипыванием. Приоткрылась дверь, подул воздух, вторглось материальное тело, обладающее неслабой массой. Не успел он опомниться, как тело склонилось над ним.
– Чего еще? – буркнул Артем.
– Чего-чего, – проворчал Фельдман, – передача начинается: для тех, кто спит. Как ты вообще можешь спать в такое непростое для планеты время? Ох, необозримы границы нелепой беспечности…
Это был тот самый Павел, которого он знал много лет, а вовсе не замороженный дурачок, что валял перед ним ваньку несколько часов назад. Артем напрягся, сел на кровати.
– Да я не сплю…
– Да мне по барабану… – Павел чиркнул спичкой, закурил, осветил лицо приятеля. – Тебя просто не узнать, дружище.
– Почему?
– Хорошо выглядишь. Слушай сюда, только не хрипи. Мы еще не испорчены этой сатанинской лажей. Лично мне плевать, состоят ли они на действительной службе у Дьявола или просто козлы по жизни. Рвать отсюда надо.
– В третий раз? – удивился Артем. – Тебе не кажется, что это просто смешно? К тому же, мы что-то подписали насчет предательства…
– Именно, – глаза у Павла заблестели, – поэтому права на очередную ошибку мы не имеем. Действовать надо правильно, решительно и ни в чем себе не отказывая. У меня такое чувство, что несколько минут назад где-то далеко грохнул взрыв.
– У меня тоже такое чувство, – согласился Артем, – от него и проснулся.
– А я не спал, – сказал Фельдман, – и от ощущений не просыпался. Сомневаюсь, что где-то в окрестностях проводятся геолого-взрывные работы или что-то в этом роде. Твоим корешам накостыляли в тоннеле, но что-то не похожи они на ребят, способных примириться с поражением. Чуешь мысль?
– Мысль-то чую, – невольно напрягся Артем. – Допустим, разведали еще один проход, чего-то рванули. Но как насчет… звуков боя?
– Звуков боя нет, согласен, – Павел помолчал, – и кто кого взорвал, неизвестно, им могли накостылять вторично. Но бежать надо в любом случае… Мне плевать на подписи, которые мы поставили. Выберемся – будем думать.
– Как? – возмутился Артем. – Проторенной дорожкой? Не смешно, Пашка. Выйди из башни – кругом вертухаи в рясах.
– Ну да, – почесал затылок Фельдман, – стояла на лестнице парочка пустоголовых… Здесь нужна совершенно другая тактика, Артем. Мы вроде как ново… обрященные, тьфу… или как это называется? Поэтому руки выламывать не должны и при встрече обязаны проявлять радушие и глубокое уважение. Кто в этом замке самый ценный и лелеемый?
– Ну дык это… – Артем растерялся, – Ватяну.
– Ну правильно, – усмехнулся Павел, – значит, мы должны напроситься к нему на рандеву. Думаю, не откажет. Напротив, любопытно станет, чего это мы заявились к нему посреди ночи? Охрана ночью не сильно старается. И если действительно у них какая буча, то люди задействованы – их же не армия, верно?… Иеще, Артем, забыл сказать. Вечерком я бродил по замку, закосив под дурачка. Из одних частей замка меня гнали, где-то пропускали. План помещений теперь представляю. Знаешь, что я тебе скажу? Судя по всему, апартаменты Ватяну напрямую сообщаются с его картинной галереей. Тебе это о чем-нибудь говорит?
Артем молчал. Поневоле охватывало возбуждение. Уж не собрался ли Фельдман взять «высокого» заложника?…
– Передайте по инстанции, ребята: дело не терпит отлагательства, – ровным голосом возвестил Павел, – у нас имеется важная конфиденциальная информация для господина Ватяну. Это касается людей, которые собираются ворваться в урочище.
Двое «пустоголовых» переглянулись. Вопросительно уставились на Фельдмана. За их спинами была заплесневелая кирпичная кладка с вмурованным патрубком, к которому крепился жирно коптящий фонарь.
– А ты на каком языке сказал? – не понял Артем.
Павел задумался.
– На каком?
– Мне показалось, на русском.
– Да ты что? – поразился Павел, – а надо на каком?
– Ну не знаю. Но на русском точно не надо. «Пустоголовые» переводили глаза с одного на другого. Получалось у них, в принципе, синхронно. Артем пересказал тираду по-французски. Стражи башни дружно пожали плечами.
– Не пойдет такое общение, – вздохнул Фельдман, – здесь не так уж много сократов. Обычная скотообразная масса. Они не смогут транслировать мою просьбу даже на родном языке.
– Тогда пошли спать, – предложил Артем.
– Отличная идея, – обрадовался Павел, – знаешь, у меня от этой миниатюрки даже настроение поднялось. Зовите начальство, джентльмены, – обратился он к стражам по-английски.
Через несколько минут в башню поднялся немногословный крепыш с неглупым лицом. Он знал несколько английских слов. Хмуро выслушал просьбу, посмотрел на часы со светящимися стрелками.
– Это действительно срочно, командир, – сказал Фельдман, – нам нужно поговорить с господином Ватяну. Вы же не хотите, чтобы сюда ворвались злые люди, горящие праведной местью? Мы, кажется, знаем, на какую уловку они способны.
– Подождите несколько минут, – обдумав сказанное, сообщил начальник среднего звена и торопливо удалился.
Павел с Артемом отошли в сторонку.
– У них там действительно что-то происходит, – пробормотал нараспев, словно читал молитву, Фельдман. – Кстати, ты придумал, что ты хочешь сообщить господину Ватяну?
– Я? – изумился Артем. – Восхитительно, старина. Мы в полной заднице. Если охрана при господине Ватяну превысит пару лбов, то это не просто задница, а крышка. И я еще должен что-то сообщить господину Ватяну?
– Тыменя расстраиваешь, – голос Павла задрожал, – если охрана господина Ватяну превысит допустимый предел, это никакая не крышка. Соври что-нибудь, и пойдем спать. И пусть кривая вывозит нас из этого дерьма…
Угрюмый начальник «пустоголовых» вернулся через несколько минут. Критическим взглядом обозрел
