Сам сталкер предпочел настойчивое внимание к себе никак не комментировать, но улыбнулся благодарно.
– Помогите… – услышали они, уже выходя из зала-пещеры.
Звали из первой ямы – те, кого они сочли потухшими разумом, погибшими!
– Помогите им, – то ли приказал, то ли попросил Кай, но еще раньше, чем отзвучал его голос, люди кинулись вытаскивать пришедших в себя соплеменников, подбадривать, разделять радость от освобождения, говорить-говорить-говорить.
Сам сталкер с места не сдвинулся, а Влад не отступал от него ни на шаг. Потом Кай неловко пошатнулся, откинувшись назад, оперся спиной о плечо парня, прикрывая глаза и запрокидывая голову.
– Спасибо… – произнес он едва слышно, и слово это явно предназначалось не Владу, а кому-то или чему-то, во что верил Кай или, быть может, тому странному собеседнику, явившемуся к нему во сне.
«Вряд ли мы когда-либо станем говорить на эту тему, – подумал Симонов. – И правильно».
Глава 5
– Может, было, – проговорил Семен.
– Ага, – лениво согласился Кай.
– А может, и не было.
– Не исключаю.
Они переговаривались тихо, нисколько не мешая дремать. Их вполне удалось бы проигнорировать вообще. В палатке стоял приятный синий полумрак. Можно повернуться на другой бок и вновь скользнуть во тьму сна – теплую, мягкую и легкую на удивление. Кошмары, порожденные пережитым, долго не заставят себя ждать, но пока телу и разуму Влада было не до переживаний, они восстанавливались, и открывать глаза или шевелиться, тем более говорить, совсем не хотелось. Ну, разве только если бы на станцию напали какие-нибудь призраки или мутанты, во что он уже верил с трудом. В его восприятии туннели словно поменялись местами. Опасность шла с севера, из центра метро, а на юге… Там теперь располагалась чуть ли не земля обетованная.
И ведь Семен еще раньше заговаривал о походе на юг, да и глава упоминал о нем как об альтернативе возвращению на Добрынинскую. Еще и Женька подлил масла в огонь.
«Воистину, чужая душа – потемки. Вы чего с никчемным пацаном сотворили? Научите. Я тоже так хочу, – проговорил Семен, когда, уже после встречи и оказания помощи освобожденным, ввалился в палатку. Станция в те часы больше напоминала лазарет. Он не то чтобы долго разговаривал с Володиным, однако хватило и нескольких фраз. Едва выйдя на станцию, с трудом переставлявший ноги бывший наркоман выпрямился и стал отдавать очень правильные и четкие приказы по устройству людей. Глава, спешно прибывший к северному туннелю, только посмотрел на него дико и удивленно, затем кивнул своим мыслям, отрядил кого-то под начало Женьке и строго-настрого запретил мешать. – Посмотришь на него, послушаешь, да и уверуешь в переселение душ».
«Ну а почему бы и нет? – проговорил тогда Кай, с трудом ворочая языком и открывая один глаз. Они, стоило дойти до палатки, сразу завалились на лежаки. Симонов ощущал себя амебой. В теле поселилась такая слабость, что даже думать о движении не хотелось. – Вообще-то, есть поверье, будто души не переселяются, а возрождаются: в новом теле и с новой памятью – опыт накапливают. А аккурат после смерти припоминают все свои воплощения. Это… как с компьютерными играми, если помнишь».
Семен на это лишь фыркнул.
«Только без сохранения в определенной точке и с одной-единственной жизнью в запасе», – прибавил он.
«Вроде того, – подтвердил Кай. – Впрочем, если взять в расчет постоянные грабли и спиралеобразное развитие как жизни отдельно взятого человека, так и глобального исторического процесса, с этим можно и поспорить. Жизнь очень часто выкидывает подозрительно знакомые коленца, которые уже случались с кем-либо когда-либо, я уж про одни и те же преследующие нас неудачи не говорю: пока не сообразишь и не преодолеешь, не перейдешь, так сказать, на новый уровень, так и будешь прошибать лбом стену в шаге от распахнутой настежь двери».
«Сдается мне, ты уже заговариваешься», – заметил Семен.
«Устал, – согласился Кай. – Я в таком состоянии – та еще находка для шпиона: треплюсь да треплюсь. Правда, все больше на философские темы. Не уверен, будто они кому-либо надобны, да и тебе – навряд ли».
«Нет, отчего же? Определенно, в них что-то есть, – возразил Семен. – Только перемену, случившуюся внезапно с оболтусом и разгильдяем Женькой, твоя теория не объясняет».
«Ошибаешься, – вздохнул Кай. – Как раз наоборот. Душа ведь одна и та же, в каком бы теле ни родилась: со своими мотивациями, устремлениями, желаниями, интересами и всем накопленным за прежние воплощения опытом. Никогда не размышлял над тем, кем стал бы, если бы, например, родился в семье профессора математики? А если бандита? Или… барда, который пением и игрой на флейте зарабатывает на пропитание? Вся-то разница: память частично блокирована и разве лишь во снах пробивается. Однако оно и понятно: о каком обучении, устремлении, испытании себя на прочность может идти речь, если все уже было испытано не единожды, и даже не дважды, а сотни, если не тысячи раз? Люди – существа ленивые, пусть и любопытные. А вот если прошлые жизни забыл, начинать заново интересно».
«Однажды прилетело одному моему приятелю по макушке, – принялся рассказывать Семен. – Он, конечно, автомат держать не разучился, умом не поехал, идиотом, мычащим и слюни пускающим, тоже не стал, но всех, с кем общался ранее, забыл напрочь. Он понимал, конечно, что это, к примеру, девушка, которая ему нравилась, а это – друган закадычный (познакомились же заново), но общения не складывалось вот совсем. Чувства переменились».
«И как? – с усталой усмешкой в голосе поинтересовался Кай. – Перестал пить самогон или, наоборот, начал?»
«Да нет. Привычки у него остались один в один прежними, ничего не поменялось. Почти. Нравились блондинки, а теперь запал на брюнетку явно восточного типа, чуть против себя всю ее семью не восстановил. Очень уж папаша-кавказец пренебрежительно был настроен. Да и вел себя когда-то приятель мой отвратительно – находилось, чего припомнить, короче. Однако ж своего добился – всего парой разговоров, а отнюдь не бряцанием оружием, – сказал Семен. – Или вот имелся в нашем отряде еще один мужик, с которым приятель был на ножах. Вроде бы, зла друг другу не делали, но антипатия, как говорится, с первого взгляда и на всю жизнь. На вылазках они, конечно, скрепя сердце взаимодействовали, но если в мирное время у костра, не дай бог, спросить мнение одного и второго по любому вопросу – чуть ли не искрило».
«Подружились, что ли?» – усмехнулся Кай.
«Да вообще, – подтвердил Семен. – Не разлей вода стали».
«Бывает, – проронил сталкер. – Вдруг вспыхивающая симпатия или антипатия, неожиданные узнавания (когда с человеком точно ни разу не общался, но словно знаешь его всю жизнь),
