Влад передернул плечами, по позвоночнику пробежала струйка пота.
– Тьфу на тебя… – проговорил чиновник и сплюнул под стол. – Ты специально, да? – голос дрогнул и дал петуха. – Я таких разговоров терпеть не могу.
– А ты не цепляйся к парню, – сказал Кай с тем же серьезным выражением на лице, с каким рассказывал. – А то я ведь не только про катакомбы и туннели, про безголовых мутантов рассказать могу, причем чистейшую правду.
– Ладно, проходите, – махнул на него рукой тот. – Мне вас задерживать нет никакого резона.
– Спасибо, – поблагодарил Симонов, принимая обратно свои документы.
– Я услышал совет, – заметил Кай, кивнув чиновнику. – Подумаю.
– Бывай.
С тем они расстались и вступили на Тульскую уже официально одобренными визитерами.
Вокруг сновали толпы народу, отовсюду раздавался гомон, по-прежнему звучавшая музыка перекрывала его и странно дополняла. Влад вертел головой, разглядывая местные красоты, особенно поражали его воображение громоздкие ромбы светильников, висящих над головой.
– Какими же они были, когда светили!.. – сказал он.
– Как по мне, не так, чтобы очень, – откликнулся Кай, проходя под широкий брезентовый тент, из-под которого шли такие дивные ароматы, что рот наполнился слюной еще за пять шагов до него. – Но тебе наверняка понравилось бы. Так. Вначале перекусим, затем – все остальное.
Наверное, кабатчик, как обозвал Кай хозяина тента и всего остального – нескольких столиков, стульев, походной печи, которую почему-то позволили установить прямо на станции, и множества кухонной утвари, – тоже прибыл с менестрелями. Влад сильно сомневался, что на Тульской нашлись бы люди, готовые вываливать до десятка пулек за обед. Впрочем, тот того стоил. Ничего вкуснее парень точно не ел ни разу в жизни – ароматное мясное рагу, какие-то корешки, сдобренные приправами. Раньше Влад непременно обеспокоился бы рецептом, но Кай ел спокойно, не опасаясь отравиться.
– Зря я упустил из виду твои документы, – заметил он. – Теперь путь через Ганзу нам заказан.
Симонов потупился. Рагу вмиг престало быть вкусным.
– Извини.
– Тебя-то за что? – удивился Кай. – С тебя никакого спроса, а вот Винту мне очень хочется всыпать. Гражданство Ганзы тебе выбил – надо же! Даже у большинства наших – лишь визы.
– Винт ведь – уроженец Добрынинской, – припомнил Влад.
– Это он сказал?
Парень тяжело вздохнул.
– То-то и оно, но дела с ганзейцами Винт ведет плотно и давно. Точно знает, кого подмаслить. Если бы ты находился при нем, ни один патруль и не присматривался бы к записям, однако моего веса в Содружестве может и не хватить.
– Черт…
– Не страдай, – посоветовал Кай и зашипел сквозь зубы: – Как же я ненавижу подлецов. Даже если хотят, не могут быть бескорыстными.
– Ты это про тот разговор? Мол, Винт собирался продать меня в Полис?..
– Ну… я утрировал. В Полисе рабства нет. Скорее всего, тебе там понравилось бы, и ты сам не пожелал бы оттуда уходить, занялся бы интересным делом, обучение прошел. Однако Винт в результате остался бы в гораздо большем выигрыше, продолжая загребать жар чужими руками, – твоими, Влад. Как он объяснил свое к тебе расположение?
– У него, вроде как, сын погиб одного со мной возраста. Аккурат как я на Добрынинскую вышел.
– Ясно…
Парень перестал рассматривать столешницу и прямо взглянул сталкеру в глаза:
– Только я и раньше понимал: врет. Если бы я напоминал ему кого-нибудь дорогого, бить на допросе Винт меня не стал бы. Он же попросту решил, будто живым я ему пригожусь. С мертвого спроса никакого, а я…
– Хватит, – мягко, но настойчиво сказал Кай. – Никогда не позволяй себе крайностей, особенно в отношении других людей. Черное и белое практически никогда не встречается в жизни. Миром правит сумрак, состоящий из миллиардов оттенков серого и различных полутонов. Наш общий знакомый – не исключение. Я верю в его добрые намерения, но не в бескорыстность. Помогая тебе, Винт подстраховался – только и всего.
– Но ты ведь… поступаешь иначе… – прошептал Влад. – Ты не такой.
– Я тоже далеко не мать Тереза.
– Кто?.. – полузадушенным голосом проронил Симонов.
– Неважно. Не альтруист и не святой. Так яснее?
Парень кивнул.
– И свой интерес у меня имеется. Другое дело, что отказ я приму, как должное, не стану переживать из-за него и отведу тебя туда, куда обещал. В любом случае, Влад, бросать тебя я не намерен.
– И какой у тебя интерес? – спросил тот. О еде теперь можно было забыть окончательно, у него кусок не полез бы в горло.
– Почти как у Винта, – ответил Кай просто и сразу. – Мне нужен ученик.
– Я…
– Дослушай. Мне плевать на старость, я до нее доживать и не собираюсь, если не сумею самого себя прокормить, то лучше сдохну, чем залезу на чью-нибудь шею. Но вот человечество волнует меня сильно. Из тех, кто ходит наверх, подавляющему большинству уже перевалило за пятьдесят. Пять, десять, в лучшем случае пятнадцать лет, а потом – все. Сталкеры превратятся в миф. Я этого не хочу. Брать незнамо кого в ученики тоже не желаю.
– Но я ведь незнамо кто и есть…
– Глупости! За один лишь поход в одиночку и отсутствие страха туннеля Винт отбил тебя у ганзейской службы безопасности. Поверь, это очень серьезно. Учитывая же иммунитет к ментальному воздействию, ты просто чудо что такое, и даже не понимаешь, насколько ценен. Мне еще и твой взгляд на жизнь нравится.
Парень прикрыл глаза.
– Ешь, – приказал Кай, и он не стал перечить. – Я не хочу выслушивать твой ответ до того, как дойдем до Фрунзенской. Просто имей в виду: предложение прозвучало. И вот еще: для всех остальных ты – уже мой ученик. Так нам легче будет обходить административные препоны.
– Хорошо.
Затем они продолжили есть – молча и думая каждый о своем.
– Приходи в себя, – сказал Кай, стоило тарелке показать дно. Не посоветовал, не приказал, не попросил, а просто сказал, и Влад кивнул, пытаясь взять себя в руки. Кажется, он непозволительно расклеился. – Сейчас поглядим на товар. Присмотрим что-нибудь поудобнее того дряхлого баула, который ты таскаешь, да и одежонка… – он не договорил и поморщился.
– Но… – с одной стороны, парень не хотел протестовать, тем более, у него теперь и средства имелись, но, с другой, он мог походить и в ватнике с чужого плеча, который ему сразу выделили взамен напрочь испорченной
