– Вы это главе сказали, чтобы мою идею похода на юг поддержать? – спросил он.
– Осторожней, – предупредил Кай. – Уж не собираешься ли ты обвинить меня во лжи или лоббировании твоих интересов?
– Боже меня упаси! – воскликнул Семен.
Кай рассмеялся.
– Владка, – позвал Семен, – подойди, что ли?
В следующую секунду ребра Влада снова запросили пощады.
– Сем… – пытаясь совладать с непослушным голосом, просипел он. – Спасибо тебе за все. Ты даже не представляешь, что для меня сделал. Если бы…
– А раз так, то я с тебя клятву стребую, – сказал Семен вроде бы и в шутку, да только взгляд его оставался серьезным. – Дашь?
Парень раздумывал лишь пару мгновений, затем кивнул и спросил:
– Чем поклясться?
– Это уж ты сам решай, и мне можешь не говорить, главное, исполни.
Влад снова кивнул. Наверное, разумнее было бы схитрить: поклясться чем-нибудь неважным. В этом случае, если условие придется не по душе, его удастся легко забыть. Только неправильно было бы так поступать с Семеном. Да и не потребовал бы тот неисполнимого или отвратительного. Потому Влад и выбрал самое дорогое, о котором практически ничего не помнил, но от этого клятва действительно становилась нерушимой, – родителей.
– Клянусь.
– У тебя душа сродни моей, – сказал Семен, – непоседливая, блуждающая, все стремится куда-то. Я таких людей умею разглядеть, ты уж поверь. И вот, – он перевел дух и продолжил: – Кай, раз взялся, точно доведет тебя, куда хотел: до самой Фрунзенской.
Парень согласно кивнул. Он и не сомневался в этом.
– Тот еще динозавр, я уж думал, подобные давно выродились. С эдакими-то принципами в нынешнее время выжить почти нереально, но он, как видишь, живет и здравствует. Правильный, зараза, и единственный его недостаток: первым не предложит идти вместе. Инициативу здесь именно ты проявлять обязан.
Влад никогда не умел просить: все казалось ему, будто навязывается. Семен тем временем подошел к самому главному:
– Потому поклянись, что если разочаруешься в своей Красной линии, сам к Каю подойдешь и попросишься в ученики. И обманываться не станешь, в том числе и чувством вины, замешанным на розовых соплях: мол, «дом родной», и все прочее. А то знаю я за тобой любовь к дешевой сентиментальности. Ну? Идет?
– Клянусь, – повторил Симонов.
– Вот и молодец. Теперь я за тебя почти спокоен, – и, развернув за плечи, Семен подтолкнул Влада к уже порядком заждавшемуся Каю. – Пока, сталкер.
– И тебе, – сказал тот просто, словно расставался с дозорным на пару часов, а не, возможно, навсегда.
Семен отступил и словно растворился в темноте. Будто и не существовало его на самом деле, а все, связанное с Нагатинской, выдумал себе Влад сам. Может, он никогда и не выходил на Добрынинскую, по-прежнему блуждает в туннелях?.. Затем звук удаляющихся шагов достиг слуха, и дышать стало чуть легче.
Кай ухватил его за плечо, сжал горячие пальцы, и наваждение исчезло окончательно.
– Я… в порядке… – буркнул парень.
– Не-а, не верю, – ответил Кай, – но и в душу не полезу. Переживешь, – и они продолжили свой путь.
Шли легко, никак не верилось, будто здесь поселилось зло. Несколько раз Влад собирался заговорить об этом, но не решался: как бы не накаркать.
– Ты ведь тоже слышишь? – первым заговорил сталкер.
– Кого?
– Живущее меж перегонами. Именно чувство туннеля привело тебя к Марии.
– Оно от меня не зависит, – проронил парень. – Может случиться, а может, и нет. Вот страх отсутствует – это да.
– Ты просто не ходил пока во враждебно настроенных туннелях, – сказал Кай. – Не знаю, что точно натворили люди, но в метро теперь время и пространство иногда не подчиняются физическим законам и иной раз сильно чудят. Я сам однажды короткий перегон от Тургеневской до Китай-Города преодолевал пять дней, думал, не дойду.
– Ты зачем меня пугаешь? – спросил Влад.
– Я не пугаю, а готовлю. Сейчас нам будет очень тяжко.
«Да с чего бы вдруг?» – собирался возразить Симонов, но осекся. Его словно до костей пронизал невесть откуда взявшийся ледяной ветер; сердце зачастило, стало не хватать воздуха.
Кай немедленно нащупал его руку, сжал.
– Бояться нельзя, – предупредил он. – И лучше не сомневаться в направлении движения, иначе не дойдем, заморочит нас туннель, разжует и либо проглотит бесследно, либо выплюнет, но вряд ли с тем, что от нас останется, удастся жить нормально. Потому, какая бы музыка ни звучала, будь уверен: если не в туннеле, то в себе и в темноте. Она – друг. Усомнишься хоть на мгновение, и все – считай, покойник. Свет гашу.
Влад не стал спорить.
– Готов?
– Да.
И Кай погасил фонарь.
Парень вцепился в его руку, сжав так крепко, как только сумел. Он опомнился, лишь ощутив ответ (сталкер очень наглядно продемонстрировал, что сильнее, Влад аж зубами скрипнул от боли), и немного ослабил хватку. Кай не собирался выпускать его руки. От огромного облегчения стало даже слегка неловко. Разве ребенок он – держаться за взрослого? Хотя… учитывая разницу в возрасте – действительно, ребенок. И даже не зазорно так себя называть. Почти…
Словно в знак одобрения, раздался тонкий свист, от которого волосы зашевелились на затылке.
– Прорвемся, – пообещал Кай. – Считай происходящее инициацией. Все проходят через нее, так или иначе. Ты – не исключение и точно справишься.
И сам начал насвистывать какую-то мелодию, печальную, но очень красивую. Влад никогда не слышал ничего подобного, прислушивался, сжимая руку Кая, а вокруг сгущалось нечто недоброе, давило на виски, путало мысли, цеплялось за одежду, шипело и похрипывало.
Глава 7
Если бы на станцию Тульская Влад вышел абсолютно седым, то даже не удивился бы этому. На затылке все еще шевелились волосы, и невыносимо хотелось расплакаться, упасть на колени и целовать грязные плиты, попираемые сотнями ног. Но рядом шел спокойный, как бетонная плита, Кай. Закатывать истерику в его присутствии казалось неправильным. Следовало хотя бы попытаться соответствовать такому спутнику. Вот Влад и соответствовал, хотя разрыдаться хотелось все равно.
Первое, что бросилось ему в глаза, – моторизированная дрезина и прицепленная к ней платформа. Конец ее терялся в противоположном туннеле. Некто прибыл на Тульскую столь замысловатым способом.
Станция была не из богатых, в числе прочих обитали здесь оружейники и сталкеры. Последних – чуть ли не целая артель со своими законами. Наверное, Кай знал их всех, а вот Влад, когда проходил через Тульскую, даже приблизиться не решился – лишь издали провожал взглядом дюжую фигуру какого-то мужика в костюме химзащиты, прущего через всю станцию ручной пулемет. Мужик, дойдя до кого-то из своих, стащил противогаз и оказался загорелым и лысым стариком с темными мешками под глазами.
Вовсе не таким представлял Симонов героя нынешнего времени и точно не хотел становиться на него похожим. Позже, у костров, он выслушал множество историй о сталкерах – все больше о том, как у них крыша наверху ехала, и не столько из-за тварей, населявших город, сколько
