Дудуев снял трубку с телефона. Вызвал экспертов, доложил Голованову, в общем – все как положено. Сделал то, что хотел сделать после обследования трупа Чинарский, но не успел. Дудуев говорил отрывисто, что было доказательством его взволнованности и недовольства.
– Ну, рассказывай, – вперил он в Чинарского твердый и острый, как бивень, взгляд.
Майор сел на стул и приготовился слушать.
– Я с утра хотел зайти – должен был Надьке сотку, – снисходительно пробубнил Чинарский. – Она не открыла. Пошел похмелился. Потом снова решил зайти. Вижу, дверь открыта. Ну я – чирк – и тут! А здесь такое дело… – вздохнул он. Я, чисто как профессионал, посмотрел, прикинул…
– Как профессионал? – обретя хладнокровие, зловеще процедил Дудуев. – Оно и понятно. Ты, Чинарский, пьешь беспробудно, а потому сам не осознаешь, что делаешь. Вспомни, как ты оказался здесь. Тебе открыла Кулагина, ты прошел, хотел… Чего ты хотел?
– Долг вернуть хотел утром, а потом, когда деньги истратил, хотел поговорить об отсрочке, – спокойно признался Чинарский.
– Тебе было нечем отдавать, и ты…
– На что ты намекаешь? – резко спросил Чинарский.
– Слишком уж много совпадений, ты не находишь? И слишком большой интерес вызывают у тебя все эти убийства, – ехидно ухмыльнулся Дудуев.
– Надька моя соседка… была, – с упрямым видом сказал Чинарский. – Я и зашел к ней по-соседски.
– Она тебе открыла, и ты зашел, – хитро сощурил глаза Дудуев.
– Никто мне не открывал, дверь была не заперта, – с каменным выражением лица произнес Чинарский.
– Ты же говоришь, что был пьян, – с брезгливым пренебрежением глядел на Чинарского Дудуев. – От тебя, кстати, несет, как… – Он замялся, подыскивая красочное сравнение, но, не найдя такового, замолчал.
– Ну, был слегка под мухой… – усмехнулся Чинарский, – выпил водочки…
– А ведь тебе не хуже, чем мне, известно, что основная часть бытовых убийств происходит на почве алкоголизма, – выдавил из себя Дудуев.
– Не был бы ты при исполнении, я бы тебе шею намылил, – просипел взбешенный таким наглым намеком Чинарский.
– А это уже угроза. – Казалось, теперь Дудуев ловит кайф, унижая бывшего сослуживца и совсем забыв о трупе.
– Ты бы лучше делом занялся, – хмыкнул Чинарский. – Кроме всего прочего, убийство произошло не на бытовой почве. Детали и все обстоятельства указывают на то, что действовал маньяк.
– Расчленение тела не всегда показатель действий маньяка. Сколько случаев, когда обыкновенные алкоголики, стремясь избежать ответственности и стараясь спрятать труп, разрубали тела на куски, закапывали в землю… Очень удобно ссылаться на маньяка. Так ведь можно и убийство на бытовой почве загримировать под зверство выродка… – Дудуев наслаждался собственным красноречием.
Он тяжело поднялся и медленно обошел стол, словно показывая, что чувства его приведены в норму.
– Я ведь и обидеться могу, – прошипел Чинарский. – Хотя чего на тебя обижаться, – махнув рукой, добавил он.
– Сейчас приедут эксперты, снимут отпечатки пальцев… – нервно зевнул Дудуев.
– Ты думаешь, что он оставил отпечатки? – насмешливо взглянул на него Чинарский.
– Кто это он? – с фальшивым недоумением поднял плечи Дудуев. – Конечно, процент, что где-то остались отпечатки, невелик. У тебя было достаточно времени, чтобы позаботиться об их исчезновении.
– Ты что, всерьез меня подозреваешь? Или просто выдрючиваешься?
– Выбирай выражения, – косо взглянул на Чинарского Дудуев. – Где ты был сегодня с утра до обеда?
– У реки отдыхал, – небрежно процедил Чинарский.
– И кто это может подтвердить? – Брови Дудуева игриво взлетели.
– Ни одна душа, – усмехнулся Чинарский. – А для чего подтверждать-то?
– Не прикидывайся шлангом, – неожиданно гаркнул Дудуев. – Я прихожу к Кулагиной по делу, а застаю ее… в разделанном виде и тебя рядом с телом. Когда убили Березкина, ты ведь тоже оказался поблизости…
– Ладно. – Чинарский сделал выразительный жест. – Давай я тебе еще раз все популярно объясню, если ты такой…
Он не удержался и хихикнул. Дудуев метнул в него уничтожающий взгляд.
– До полудня я сидел с дядей Саней. Рекомендую тебе хорошенько его расспросить, – продолжал Чинарский издевательским тоном.
– Еще один алкаш? Ваша порода – из самых продажных. Вы, алкаши, за стакан водки подтвердите все, что угодно, – со злобным недоверием проговорил Дудуев.
Он снова сел на стул и закурил.
– Ну и вонища, – задергал он ноздрями.
– Дядя Саня – гражданин Российской Федерации, между прочим, – с комедийным пафосом произнес Чинарский.
– А ночью, где ты был ночью?
– Спал в своей квартире.
– И этого тоже никто не может подтвердить, – иронично качнул головой Дудуев.
– Никто. Но если ты внимательно обследуешь труп, то поймешь, что ночью Кулагина была еще жива. Тебе об этом доложат эксперты. Я не сомневаюсь в их профессионализме. Смерть наступила между пятью и шестью часами утра, – поморщился Чинарский.
– И что это меняет? – скептически выпятил нижнюю губу Дудуев.
– Знаешь, мне надоело тут сидеть, – вздохнул Чинарский.
– Тебе придется остаться. – Дудуев снова встал. – Если не хочешь осложнений. В общем-то, у тебя и так их полно.
Он отправился на кухню, потом заглянул в спальню.
– Сначала Березкин, потом Кулагина. Почему-то когда случаются убийства, ты тут как тут. В тот день, когда был зарезан Березкин, ты утром навещал его у Кулагиной. А теперь вот я прихожу к ней, обнаруживаю здесь ее изуродованное тело и опять же – тебя. – Дудуев с враждебной пристальностью смотрел на Чинарского.
– Во-первых, не в тот день, а накануне, – пояснил Чинарский. – А во-вторых, я Надьку вот с такого возраста знаю. – Чинарский протянул руку над полом на уровне колен. – С отцом ее дружил. Какого хрена ты ко мне цепляешься?!
Пылая негодованием, Чинарский поднялся. Но Дудуев сделал рукой резкий усмиряющий жест.
– Оставайся на месте – ты и так тут уже, наверное, все следы затоптал и залапал.
– Странный упрек следователя убийце, ты не находишь? – язвительно усмехнулся Чинарский. – Ты же сам не веришь в то, что я мог грохнуть Надьку, а потом вырезать ее мозги. На кой черт мне это? Я ее уважал, а вот вам она мешала… – Он прищурил правый глаз, склонив голову набок.
Дудуев сделал озабоченно-невнемлющий вид. Он поискал глазами, куда бы стряхнуть пепел. Не рискнув взять пепельницу, на которой, по его мнению, могли остаться отпечатки, он достал из кармана куртки полупустой коробок спичек.
– Ты говори, да не заговаривайся, – зло прорычал он. – Ты всегда был наглым беспринципным типом.
– Можно подумать, ты отличаешься безукоризненной нравственностью, – хмыкнул Чинарский.
– Заткнись!
– Я вот думаю, для чего ему понадобилось убивать Надьку? Эти психи – маньяки, они же как дети: любят, чтобы об их подвигах знало максимальное количество народа. А Надька трубила об этих зверствах направо-налево. Невыгодно вроде бы было ему ее убивать. Но, с другой стороны, зная, что вы изо всех сил
