совершенно не был уверен, что этот осколок поможет кому-то в розыске убийцы. Собственно, он и ему-то был не нужен. Взял его скорее по давней привычке и не представлял, как можно использовать. Сохранившийся на осколке запах еще не выветрился и из квартиры. Если они обратят на него внимание, а они должны были это сделать, то и осколок им будет не нужен.
– Это пакет, товарищ… не знаю вашего звания, – покачал головой Чинарский.
– Капитан, – буркнул Бероев.
Он развернул пакет и сунул туда нос.
– Что за гадость?! – поморщился он.
Бероев бросил пакет на стол и поднял записную книжку, куда Чинарский заносил номера забегов, фамилии наездников, клички и возраст лошадей и их лучшие показатели. Капитан стал внимательно просматривать записную книжку. И тут Чинарский понял, что тот даже не заметил прозрачный кусочек стекла в прозрачном пакете.
– Что это за херня? – Бероев показал на значки, понятные одному Чинарскому.
– Это Парадокс, – пояснил Чинарский.
– Не умничай, – обдал его холодом Бероев.
– Парадокс – гнедой жеребец, русская рысистая порода, четырехлетка, – подробнее объяснил Чинарский. – Отец – Диктор, мать – Попрыгунья, лучшее время – две минуты одиннадцать и девять десятых секунды. Не лучшая лошадка, но иногда бывает в хорошей форме. Особенно если наездник не подкачает.
– Так ты на бегах играешь? – Капитан поднял на него глаза.
– Бывает, – улыбнулся Чинарский.
– Значит, деньги тебе частенько нужны, а? Ты ведь не работаешь, насколько я понимаю.
– Постоянной работы не имею, – согласился Чинарский, – но воровать или грабить не приучен.
– Он со мной в одном отделе работал, – встрял Дудуев. – Его выперли из органов за неумышленное убийство.
– Ого! – возбудился Бероев.
– Чего «ого»? – передразнил его Чинарский. – Дуда, чего ты лепишь? Ты же знаешь, сука, что все не так было.
– А он с характером, твой приятель. – Бероев насмешливо взглянул на майора. – Давай-ка прихватим его с собой.
Глава XVI
«Александр больнице очень серьезно срочно приезжайте Мария Митрофановна».
Александр написал канадский адрес своих родственников и отдал бланк телеграммы оператору. Женщина с легким удивлением взглянула на Александра и стала считать слова. Оплатив отправку телеграммы, Александр поспешил к тете Маше.
Та встретила его, как всегда, радушно и гостеприимно. Пригласила пообедать. На этот раз Александр не стал отказываться. Он достал из пакета бутылку «Каберне» и поставил на стол.
– Ой, зачем! – встрепенулась тетя Маша.
– К обеду, – улыбнулся Александр.
– Да у меня не бог весть что, – виновато проговорила тетя Маша.
– Перестань скромничать. – Александр ободряюще похлопал тетю Машу по руке. – Я уже догадался, чем ты меня будешь потчевать: суп с клецками, мозги, запеченные в сухарях, с отварным картофелем.
– Молодец! – улыбнулась тетя Маша.
От Александра, едва он увидел тетю Машу, не скрылась тень беспокойства, пробегавшая по ее лицу.
– Ты чем-то расстроена? – спросил он.
– Да начитаешься всего! – вздохнула тетя Маша.
Она поднялась, опираясь обеими ладонями на сиденье стула, и засеменила в гостиную. Вернулась с газетой.
– Ужас! – Она с испугом взглянула на Александра.
– Что это? – невозмутимо осведомился он.
– Ой, подожди, картофель снимать пора. – Тетя Маша подошла к плите и сняла с огня никелированную кастрюлю.
Слила кипящую воду в раковину. Поставила кастрюлю на специальную деревянную подставку. Потом выложила картофель на суповую тарелку, обложив петрушкой. Александр все это время пялился в статью.
«Редакция газеты выражает глубокие соболезнования родственникам погибшей Кулагиной Надежды, ставшей пятой жертвой маньяка-кулинара. Кулагина принимала горячее участие в расследовании серии убийств, потрясших наш город. Она старалась оперативно и подробно информировать общественность о происходящих ужасах. Понимая, что сама по себе информация не дает гарантий безопасности, Кулагина, и в этом редакция была с ней солидарна, считала, что любые сведения о чинящемся в городе насилии могут все же заставить граждан быть более осмотрительными и осторожными. Надежда честно и ответственно выполняла свой журналистский долг вплоть до того момента, когда убийца хладнокровно лишил ее жизни, подвергнув ее тело зверским манипуляциям. Он вскрыл череп и, вынув мозг, представил его в качестве кулинарного блюда, зловещим образом сервировав находившийся в гостиной стол. Редакция, и без того озабоченная ведущимся расследованием, обязуется впредь способствовать доведению его до конца. Преступник должен быть пойман и наказан. Нет слов, чтобы в полной мере выразить всю нашу скорбь. Нет слов, чтобы выразить возмущение творящимся в городе беспределом и вялыми действиями правоохранительных органов. Надежда остро и талантливо ставила в своих статьях волнующие всех вопросы. Она не боялась кому-то не угодить. Кулагина сражалась за правду, за право каждого человека на свободу информации…»
Тетя Маша закончила жарить мозги, а Александр продолжал читать.
«Кулагина отличалась хорошим чутьем на подобные вещи. Она первая узнала, что маньяк-кулинар помещает на интернетовском сайте картинки и рецепты своей дьявольской кухни. Она пыталась расшевелить милицию, чтобы та наконец вплотную занялась маньяком. Органы же, работая по старинке, стремились умолчать о подлинном размахе деятельности преступника. Кулагина не сомневалась, что мы имеем дело с психически больным человеком, ибо разум человеческий не может до конца осознать чинимого маньяком зверства. Напомним: у первой жертвы убийца отрезал грудь и залил ее апельсиновым желе, вторую насмерть засек розгами, а потом вырезал у нее печень, третью заколол, срезал у нее ногти и волосы и приготовил из них карамель, четвертого, а это был жених Кулагиной Надежды, Эдуард Березкин, проткнул ножом. Пятой жертвой, как мы уже сказали, стала сама Кулагина».
Александр чуть растянул углы губ. Он поймал на себе тревожный взгляд тети Маши.
– Чего только не случается, – сказала она. – Это ж надо!
– Мало ли маньяков, – усмехнулся Александр. – Я вообще не советовал бы тебе читать подобную чепуху.
Он пробежал глазами еще несколько абзацев статьи. Внизу прилагался перечень профессиональных достижений Кулагиной. Александр отложил «Столицу провинции» и принялся откупоривать бутылку.
– Это не чепуха, Саша, – с робким протестом высказалась тетя Маша. – Это жизнь, страшная жизнь. Как детей-то отпускать на улицу, если такое творится!
Тетя Маша подала салат из огурцов со сметаной. Но вначале они выпили вина.
– У меня к тебе маленькая просьба, – начал интересующий его разговор Александр. – Я, собственно, затем и пришел, ты уж прости.
– Что такое?
– Ты пей вино, – улыбнулся Александр. – Не бойся, всего двенадцать градусов.
Тетя Маша сделала несколько глотков и поставила фужер на стол.
– Я много думал все эти годы… – вздохнул Александр, – и решил… помириться с матерью и сестрой. В общем-то, с мамой я не ссорился, хотя она поддерживала Катьку. Ну так вот: я взял на себя смелость… – Он запнулся, еще раз вздохнул и выжидательно посмотрел на тетю Машу.
– Это хорошо, – не ожидала та. – Я даже подумать не могла! Это хорошо… – Ее глаза увлажнились.
