– Ну так я могу рассчитывать на твое присутствие на этой вечеринке?
– Можешь, – застенчиво, вразрез с провокационным блеском глаз, пробормотала Нелли.
– Я еще подумал, – нерешительно произнес он. – Может, лучше было устроить встречу на нейтральной территории?
– А если у меня? – предложила Нелли.
– Это было бы замечательно, – улыбнулся он.
«В скачке для верховых пород на дистанции тысяча шестьсот метров победил гнедой жеребец дагестанской породы Глагол, девяносто восьмого года рождения. Мастер-наездник Срутнев. Поприветствуем победителя!» – раздался голос диктора.
Трибуна взорвалась аплодисментами и радостными криками. Игроки заметались вокруг букмекеров.
– Что я говорил! – Александр поднял стакан с пивом и осушил его до дна, словно пил в честь победителя.
Глава XVIII
Дудуев проводил Чинарского до дежурного. Тот достал откуда-то из-под стола грубо сколоченный деревянный ящик и выгреб вещички Чинарского.
– Чинарский Сергей Иваныч? – пробаритонил он.
– Он самый, – кивнул Чинарский и разложил по карманам записную книжку, карандаш, паспорт, ключи и все остальное, в том числе пакетик с осколком. Дежурный пренебрежительно проводил взглядом пакет. Мол, все на месте?
– О’кей, – не стал возмущаться Чинарский, рассовывая вещички по карманам.
Дудуев ушел, не дожидаясь окончания процедуры.
– Ну и черт с тобой, – пробормотал Чинарский.
– Чего? – не понял дежурный, подняв свой бульбообразный нос.
– Все в порядке, – кивнул Чинарский.
Выйдя на улицу, он распахнул пальто навстречу свежему теплому ветру и зашагал в сторону дома.
Опьяненный свободой, Чинарский зашел на минуту в бар «Седьмая верста». Прекрасное настроение срочно требовало подкрепления. Правда, была одна червоточина в охватившем Чинарского упоении – жестокое убийство Надьки Кулагиной и необходимость в этом срочно разобраться. Радостный порыв духа перерос вскоре в благородное стремление заплатить свой долг. Мероприятие обогатилось пафосом благородного служения и воздаяния. Покойникам деньги не нужны, справедливо рассудил Чинарский, а вот если он, вечный Надькин должник, раскроет преступление, жертвой которого она стала, то не просто выполнит долговое обязательство, но завершит начатую ею работу.
Он забежал домой, помылся, побрился, переоделся и снова спустился на улицу. Окрыленный готовностью раскрыть убийство и восстановить справедливость, он махнул пятьдесят «Столичной», закусил твердой, как рог носорога, конфеткой и отправился к Надьке на работу.
Его встретила обремененная траурными думами секретарша главного редактора. Учинила настоящий допрос.
– Какое вы имеете отношение к гибели Кулагиной? – спросила она, когда Чинарский обратился к ней с просьбой показать ее файлы.
– Косвенное, но я имею непосредственное отношение к ней самой, – стараясь соблюдать приличия, ответил Чинарский.
Секретарша заморгала, задумалась, потом настороженно взглянула на визитера и со скептическим видом кивнула. Кивок ничуть не ободрил Чинарского. Он знал эту породу дамочек. Между сорока и пятьюдесятью, с жестким, временами пугливым взглядом неудовлетворенных моралисток.
– Вы ее родственник? – недоверчиво спросила секретарша, сверля Чинарского недружелюбным взглядом.
– Друг ее отца, – твердо произнес Чинарский.
Дамочка критически оглядела визитера.
– И что вам угодно?
– Поговорить с коллегами Кулагиной, – не терял оптимизма Чинарский.
– О чем? – тупо уставилась на него секретарша своими круглыми бесцветными глазами.
– О Кулагиной, – вздохнул Чинарский.
Секретарша все время как-то подозрительно наклонялась в его сторону, налегая тощей грудью на стол. А Чинарский незаметно отступал. «Никак водку чует, бестия! У этих чистюль все так стерильно, что от их внимания не ускользнет ни одна бацилла!» – иронично подумал он и снова немного отстранился, потому что дамочка вышла из-за стола и решительно к нему приблизилась.
– Ну, это надо посмотреть, кто свободен… Здесь, видите ли, работают, – излишне резко сказала она.
Словно делая одолжение, секретарша связалась с замом главного редактора. Что-то неразборчиво прокурлыкала в трубку и отрицательно покачала головой: мол, никто вас, дорогой товарищ, принять не может.
– Дамочка, – проворковал Чинарский, – дайте мне с кем-нибудь поговорить, там я сам разберусь, что к чему. Люди, я думаю, у вас что-то соображают.
– Хотите сказать, что я ничего не понимаю? – взвилась секретарша.
– Да ничего я не хочу сказать, – начал выходить из себя Чинарский. – Дай мне поговорить с твоим начальством, вот и все.
– Не могу, – отрезала она, – все заняты.
– Когда освободятся?
– Не скоро, – язвительно ответила дамочка.
Чинарский не стерпел такого с собой обращения. Он глубоко вздохнул и выпалил:
– Ты, кошелка драная, где твое начальство, сука?
Секретарша зашлась в судорожном вдохе. Пока она хватала ртом воздух, Чинарский ринулся в первый попавшийся кабинет.
– Назад! – вдруг обрела дар речи секретарша и, выскочив из-за стола, преградила ему путь. – Не пущу.
– Уйди с глаз моих, дура, – честно сказал Чинарский то, что чувствовал.
– Что вы себе позволяете! – заголосила секретарша.
– Уйди лучше, а то хуже будет. – Чинарский попытался отстранить ее, но та уперлась, как якорь старого корабля, вросший в ил сто лет тому назад.
Чинарский был морально не готов к рукоприкладству, тем более в отношении женщины. Она хоть и ярилась как мегера, но выглядела такой беззащитной и убогой, что легче было в нее плюнуть. Что Чинарский и сделал.
– Сука, – буркнул он, харкнув в сторону дебелой тетки.
– Что вы себе позволяете?! – заверещала она, когда он уже развернулся и пошел к выходу.
– Пошла в задницу, – ругнулся он.
Она чуть не присела, обомлев от такой наглости. Несколько секунд секретарша молча стояла, пока Чинарский не скрылся за дверью, а потом вернулась на свое место, заняв его с горделивым видом.
На первом этаже Чинарский нашел буфет. Взглянув на цены, он понял, что в состоянии принять еще несколько граммов, не сильно напрягая свой бюджет. Тем более что водку наливали не в разовые пластиковые стаканчики, а в стеклянные. В принципе он бы мог выпить и из пластикового, но какое-то эстетическое чувство, глубоко запрятанное в его душе, во всем, в том числе и в питии, искало заповедный эталон. Водка в стеклянных стаканах была вкуснее и крепче. Так ему казалось.
Он заказал себе сто, когда в буфет вошел высокий бородатый мужчина в джинсовом костюме. Чинарский мгновенно понял, что этот мужик ему поможет, так как тот всем своим видом говорил, что ему нужно срочно похмелиться.
– Эй, – без лишних экивоков поманил его Чинарский, – иди сюда.
– Чего? – сперва оторопел тот, но вскоре понял, что его не отошьют.
– Примем по соточке, – предложил Чинарский, доставая смятую пятидесятирублевку.
– Почему нет? – Мужик в джинсе сразу понял, в чем дело.
