Проехали ведь тот исторический период интернационализма. Разве нет? Почему такой старомодный взгляд? Такая старомодная идеология?
Потому что это идеология верхушки европейских обществ, выросшей в левых пара́х, под левым влиянием интернациональных (особенно в случае Франции) элит своих государств. Это не идеология народов, у народов, что у китайского, что у европейских, существует здоровое отвращение к иностранцам, хватающим их женщин за задницы.
Пусть европейцы и ослаблены были поражениями в двух мировых войнах, но инстинкты, я уверен, ещё теплятся в их среде и своё сопротивление энергичным, мускулистым пришельцам они ещё окажут. В чью пользу будет выиграна война в обществах-химерах, я не берусь предугадывать, я лишь предвижу большую резню.
Нельзя безнаказанно втаскивать принципы толерантности в жизнь чуждых друг другу этносов.
В известном смысле даже в самой Европе, у которой границы кое-как устаканились в XIX веке, не хватило толерантности для создания единой Европейской империи, европейцы всё же разделились на страны по принципам религиозным, языковым и этническим. И мы видим, как недолгий опыт ЕС заканчивается раздором. Нельзя безнаказанно заставлять жить заведомо чуждые друг другу народы на одной территории. Европейская идеология джет-сетовой толерантности сливок общества (когда в одном самолёте летят и китаец, и индус, и европеец, и негр) отказалась работать в Кёльне и не будет работать нигде в Европе. Завоз в Европу ближневосточных и североафриканских арабов и африканских негров добром не кончится. Весь этот христианский пацифизм, столкнувшись с исламским энергичным высокомерием, закончится резнёй.
Толерантность. Ишь чего вздумали…
В отношениях между народами нет места христианской морали (того слюнявого христианства, которое установилось в конце концов в Европе в 60-е годы XX века, потому что христианство Средних веков было агрессивным христианством).
Если размышлять глубже, то возможно предположить, что толерантность есть чувство раскаяния и вины европейцев за действительные преступления и колониализма, и правозащитных войн, и, возможно, даже Крестовых походов. Вероятно и такое объяснение. Однако я склонен обвинять в насаждении толерантности жрецов западных обществ — их интеллигенции, их властителей дум и влиятельных журналистов.
Ислам — политическая сила. 57 мусульманских стран
Ислам официально — религия, но он прежде всего — политическая система, «ключ в руке». За решениями всех вопросов в исламе обращаются к шариату.
Когда ислам впервые появляется в немусульманской стране, ничего значительного не происходит, поскольку он в меньшинстве. Его представители не имеют других желаний, только обозревать возможности для своего процветания. Демография и иммиграция доделывают остальное. Ислам имеет достаточно времени.
Измерение времени никогда не было принято в расчёт теми, кто нами правит. Они анализируют ислам как ещё одну религию среди других, по образцу религии христиан. Однако ислам продемонстрировал за столетия, что он может проскользнуть в общество и заменить мало-помалу религии, которые ему предшествовали. Христианский Египет — лучший пример, копты могут свидетельствовать, так же как и народы изначально христианские — Византия (Турция) или Палестина, одновременно христианская и еврейская до того, как ислам там устроился.
Арабо-мусульмане себя навязали, и чаще всего через войну, это также потому, что они встретили народы, которые быстро обратились (в ислам). По своей воле или насильно. Перед лицом многочисленных агрессий ислама различные религии сдали свои свободы и согласились стать «dhimmis» — сюжетами ислама, существами низшими по определению, с минимальными правами и платящими налог.
Верующие становились униженными существами.
Сопротивляющиеся, если таковые имелись в те эпохи, были вырезаны.
Что следует сказать сегодня: единственное средство победить эту религию — вооружить себя духовно и вести религиозную битву. Физическое сопротивление ведь и запрещено — и невозможно.
Любовь к эмигрантам. Чувство сострадания. Эмигранты
Часть толерантности, но толерантность в завышенной дозе.
Сродни изуверству, показному в случае римских пап, которые раз в году омывают ноги бездомным бродягам. Своего рода покаяние за грехи европейских завоевателей. Мои современники навидались изуверских сцен встреч мигрантов на европейских вокзалах.
Сцен подношения мигрантам цветов, еды и одежды. Впоследствии мигранты показали свой нрав, агрессивных и опасных нахлебников, однако у части современных европейских населений (особенно у адептов левых партий в Европе) эйфория по поводу мигрантов не прошла или проходит крайне медленно.
На смену цветам и объятиям с поцелуями, правда, пришла ожесточённая терпимость. Готовность, сцепив зубы, терпеть годами до тех пор, пока мигранты усвоят традиции и поведение коренного народа, живущего на земле, куда они явились.
Всё дело в том, что, несмотря на готовность таких европейцев, они никогда не дождутся адаптации мигрантов в странах, куда мигранты явились как птенцы кукушки.
Дело в том, что в последние годы мусульмане (а подавляющее число мигрантов — мусульмане) преисполнились гордыни, победы халифата (пусть халифат и одолели крестоносцы) возвысили мусульман в собственных глазах. Позволили им считать себя (мусульман) превосходящей религией. Над головами их незримо реет их великий вождь — Аллах. Аллах превратился в политического вождя мусульман, то есть мигрантов.
В то время как бессильного Христа снимают неживого с креста, могучий Аллах грозно присутствует везде, непокорённый.
У «крестоносцев» — христиан — такого вождя нет.
Мусульмане явились в Европу не для того, чтобы работать, как делали их отцы на европейских заводах и фабриках. Они явились для того, чтобы заселить европейские страны и сделать их странами Аллаха.
«В Европе нет пустынь, в ней удобный средний климат, Европа богата… Европейцы эксплуатировали нас, теперь пришла наша очередь их эксплуатировать» — приблизительно так рассуждают мигранты.
Вульгарная арифметика калькуляции в голове гэдээровской тётки Ангелы Меркель, желавшей, приглашая мигрантов, омолодить немецкий рабочий класс, оказалось, не работает. По полному отсутствию у мигрантов желания трудоустройства. Цифра за 2016 год поразительна и красноречива: из полутора миллионов мигрантов, прибывших в Германию в 2015–2016 годах, устроились на работу лишь 42 тысячи человек.
Красноречиво, да? Цифра красноречивая?
Они не приплыли в землю обетованную, чтобы здесь работать, разрывая мышцы. Они приехали хорошо жить. У самых идеологизированных из них имеется обоснование их паразитизму: историческая несправедливость по отношению к ним европейцев — вначале крестоносцев, затем колониальных режимов и в новейшее время несправедливыми правозащитными войнами — даёт им моральное право на паразитизм. Но моральное обоснование необходимо немногим, самым развитым из них. Неразвитое большинство приплыло, следуя инстинктам.
Не заботит их и проблема богатств земли обетованной. Проблема того, что кто-то должен обеспечить непрерывное поступление этих богатств, для поддержания Европы в богатом состоянии земли обетованной вновь прибывшие обязаны трудиться. Но у них нет понимания того, что без пополнения их трудом богатств Европы Европа обеднеет и довольно быстро станет грязной Африкой, откуда они убежали.
Оборудование современных заводов сломается и проржавеет, поля будут
