Рыжий свет фонаря прыгал, хватался за темные угловатые силуэты, нырял во мрак, порождая новые тени, разбегающиеся в стороны. Колька, стуча зубами, тянул из-за пояса пистолет. «Ярыгин» цеплялся за сбитую кухлянку, не шел.
– Спокойно, – шепнул Макар. – Встань за мной и отступи вбок.
Сердце бухало, разгоняло морозную тревогу из живота по всему телу. Но ему нельзя бояться, с ним пацан, пусть и помогавший расправиться с моржами, но ни разу не ходивший на взрослого умку, ни разу не бродивший ночью по острову, выслеживая наглых песцов, лезущих к продуктам. А ночь здесь иногда очень уж страшная. Так что, Макар, не следует сейчас трусить, даже если страшно так, что в штаны наделать можно. Это все потом.
– Может, с той стороны закрыли? – совсем слабо шепнул Колька.
Макар покачал головой. Это вряд ли, тоненькая полоска света, если совсем напрячь зрение, все же есть. Чего ж ты ждешь, сволочь, ты же специально это сделал… сделала?!
Откуда-то из темноты скрипнуло. Твердо и мерзко, по металлу. Так, тут не ошибешься, как будто стружка с панелей снимается. И еще раз, теперь уже явственно, длинным скользящим звуком, идущим к ним. Макар вдохнул, замер, приложив приклад к плечу.
Выводишь из себя, зараза? Хочешь, чтобы стрелять начал? Да хуюшки, не дождешься.
Одно Макар вдруг понял сразу. Паразит это или нет, но он точно помнит про опасность железной штуки в руках Макара. И про запас патронов.
– Братишка… – Макар старался говорить спокойно. – Не нужно оно нам.
В ответ пришел еще один скрип, теперь уже с другой стороны. И странное горловое квохтанье, смахивающее на смешок.
– Юра, не нужно. Мы же свои.
Мелькнуло темное и низкое, закрыв полоску света. Фонарь дернулся следом, но не успел, упершись в круглую пирамиду покрышек.
Макар отступил, чуя, как давят со всех сторон ящики с кожами, составленные друг на друга. Не развернешься, если вдруг что… немного назад, еще немного. Стоп!
Все продумано и хитро. Семецкий, подчиняясь своему чудовищному господину, сделал свое дело. Выждал где-то, пробрался следом и даже пропустил Деда, закрыв дверь перед Макаром с Колькой. Хищники умеют атаковать умно, с хитринкой, с выдумкой. Вот как сейчас бывший человек подкрадывается к своей недавней семье.
Скр-р-р-р… Опять.
Ближе?
Пискнуло сбоку, Макар шарахнулся в сторону. Влажно хлюпнуло, хрустнуло, пискнуло сильнее. Забежавший лемминг нашел свою судьбу.
Дах!
Ящики разлетелись в стороны, выпустив сгусток темноты, поразительно быстро оказавшийся рядом. Колька тонко взвизгнул, дернулся, потянув свет в сторону. Макар нажал на спуск, стараясь успеть. АК грохнул, еще раз, стреляя одиночными. Вспышки выхватили что-то странно блестящее, толстое, обвивающее руку, с настоящими когтями.
Макар успел отшатнуться, ударил стволом вперед.
Скрежетнуло, он ударил прикладом, целясь в молча атакующее нечто. Над ухом грохнуло, мазнуло обжигающим, Колькина пуля сочно чавкнула, попав куда-то в живое. Мимо лица, резанув по щеке, прошелся второй удар. Если бы не выстрел из-за спины, вспорол бы трахею, как пить дать.
Макар перекатился в сторону, сбивая Кольку и откидываясь назад, стараясь не попасть под удар падающих сверху когтей. Рыжие отблески мазнули по ним, по бледному вытянутому лицу не-Семецкого, совершенно не похожего на человека. Автомат дробно ударил, подчиняясь пальцам, еще раз, еще. Пули нашли цель, выбили кусок плоти с костью, разнеся скулу. Семецкий ухнул, прыжком отскочив в сторону, на ящики, с них, очень быстро, на покрышки.
Осталось восемь, восемь патронов, подсказывал счет в голове. А эта сволочь прыгает и прыгает, как ни в чем не бывало. Макар отползал назад, стараясь не пропустить атаку, целился в мельтешащее быстрое тело, плевать хотевшее на собственную кровь, разбрызганную по стенам.
Где падла? Где?!
Черный раскоряченный паук уже даже не на пирамиде из резины. Сволочь, выгнувшись непонятным образом, почти ползет по стене вверх… Вверх?
– Вверх, Колька!
Фонарь дрогнул, качнулся влево-вправо и нашел, нашел нужное!
Семецкий полз по потолку, раскинув руки-ноги в стороны, с невозможно для человека длинными пальцами, заканчивающимися костяными крюками. Не особо напрягаясь, вбивал их в металл, зависая на мгновение и двигаясь дальше. Отступая к двери.
Макар, встав на колено, прицелился, пытаясь уловить странный ритм, навязываемый Семецким. Восемь патронов, восемь! Для тебя, братишка, чтобы подарить покой.
Три пули ушли в молоко, две попали в цель, влажно разбросав кровь из плеча по потолку. Семецкий, клокотнув рыком, вывернулся, гибко ушел вниз. Макар вскочил, понимая, что может не успеть. Колька опередил. Грохнул с «ярыгина», прямо во втягивающееся ящерицей тело, втягивающееся в приоткрытую дверь, уползающее на стену.
Семецкий взвыл, сорвавшись вниз в последний момент. Макар уже бежал туда, помня про три, всего три выстрела. Выпрыгнул в проем, видя, как полоска блестящей крови уходит дальше по короткому переходу, к основному блоку. Почуял успех, чуть не рассмеявшись от радости, и замер.
– Жанна!
Как, зачем, почему она здесь?!
Колька, выскочивший следом, замер. Поднял пистолет, блестя потом, заливающим лицо, и стоял столбом, вросший в пол. Черт, черт…
Светильники, зажженные, когда они шли сюда, горели ровно, закрытые колпаками. Пусть на них хватало нагара, но рыжие огоньки выхватывали все необходимое. Макар, скрипя зубами от злости, старался не дернуться лишний раз.
Жанна стояла в проходе, застыв и косясь на Семецкого, закрывающегося ею. На Семецкого, белеющего голым телом, с наростами на груди и боках, с очень темными и сильно выступающими венами, сгорбившегося и слишком длинношеего. А еще у него совершенно не осталось волос и лицо, еще напоминающее человеческое, казалось молодым. Каким Макар запомнил его тогда, в первый раз увидев. И Жанна, дура Жанна, почему-то оказавшаяся здесь, смотрела на него же, прижав одну руку к губам, а второй… А второй почти дотронувшись до лица. Ставшего резким, вытянувшимся, с выступающими заострившимися костями, почти прорвавшими кожу.
– Юра… – Жанна всхлипнула. – Это же я, Юрочка… Жанна, это я…
– Нет, – шепнул Макар. – Отойди.
Она не успела. Левая рука, недавно почти беспалая, сейчас украшенная пятиконечной убийственной граблей, ударила снизу вверх, рассекая Жанну от паха до ребер. А существо смотрело в ее глаза. Колька с Макаром выстрелили одновременно, растратив все оставшиеся заряды, размолотив голову Семецкого в труху.
И все же, когда Макар оказался рядом, пришлось достать колотушку и добавить, размазывая мозг и осколки кости по полу. До конца, чтобы точно не встал.
Жанна, плавающая в собственной крови, умерла на руках Кольки, когда Макар повернулся к ним. Хрипнула что-то, дернулась, надув блестяще-темный пузырь в краешке рта. И все.
Колька заплакал. Громко, навзрыд. Макар, перекинув АК за спину, забрал у него Жанну, наплевав на кровь, пошел в основной модуль. Где так же громко,
