прекрасно знали. Костя вполголоса выругался и отвернулся, всем своим видом демонстрируя презрение.
– А я бы прогулялся с ним, – вдруг сразил всех наповал Артур. Он с потухшим взглядом зашивал дыры на палатке, оставленные вчера острыми кусками льда, но было очевидно, что это занятие интересовало его меньше всего, и он несколько раз уколол палец. – Делать все равно нечего, так что зря торчать.
– Иди, – каменным голосом произнес Дильс.
– И пойду, – сказал Артур. – Вот закончу… и пойду. Надоело все.
– Я с тобой, – вызвался Костя, дрожа от нетерпения.
Злата выронила из рук котелок, который она оттирала от копоти, и неверяще уставилась на приемных сыновей.
– Ты не должен позволять им идти! – вскричала она. – Ты что, не понимаешь?!
Дильс ничего не ответил, махнув рукой, и она снова повернулась к Артуру:
– Костя ненавидит меня. Но ты, Артур, ты же все понимаешь? Ты совершишь большую ошибку, если последуешь за этим человеком. Он приведет вас к беде.
Тима вздрогнул. Такие слова (а особенно таким тоном) говорят только тогда, когда действительно понимают – ты на волосок от пропасти, откуда уже слышатся яростные вопли чертей, и сам дьявол карабкается к тебе, чтобы наколоть твою задницу на свой проржавевший от крови трезубец. Тем более у него уже была возможность убедиться в феноменальных способностях этой женщины.
– Да и хер с ним, – выдал Артур. Эти слова буквально потрясли бедную Злату, и она замерла, словно от пощечины.
– Ты не должен так разговаривать с женщиной, – с тихой яростью проговорил Аммонит.
Дильс с горечью улыбнулся. Ну и ситуация! Нет, с ними явно творится что-то невероятное! Хотя бы потому, что никогда раньше Артур не позволил бы выражаться в женском обществе, а в присутствии Златы и подавно.
– Мы и так в беде, так почему бы не разбавить скуку, – добавил Артур, не обратив внимания на замечание Аммонита, после чего направился к выходу. Он так и не закончил латать дырку. Костя с готовностью потрусил за сводным братом, лицо его торжествующе сияло.
– А вы что стоите? – сорвался на крик Дильс, заметив ребят. – Вам не нужно золота? Или алмазов?
– Перестань, – тихо, но твердо прервал его Тима.
Тух-Тух медленно брел вдоль скалы, скользя цепким взглядом по ее грубой, выщербленной столетними ветрами поверхности. Он был в прекрасном расположении духа. Пусть он идет по колено в снегу, пусть ему не дали того, чего он просил, это все мелочи. Главное – он здесь и может спокойно искать вход в пещеру. В том, что он найдет его, он не сомневался, это лишь вопрос времени.
Конечно, вчера пришлось приоткрыть некоторые карты. Он даже использовал последний козырь – самолет. Но в этом совесть его была чиста: Олаф, его двоюродный брат, сидит как на иголках в ожидании 25-го числа – такая была договоренность. Так что, если все пройдет нормально и эти червяки не будут вставлять ему палки в колеса, может, он и не убьет их сразу… А может, даже и спасет кого-нибудь. Например, эту худенькую шлюшку с каштановыми волосами, которая ни на минуту не отходит от этого, как там его… Тимофея. Ну и кретинские имена у этих русских! Он с удовольствием трахнул бы эту Яну. Тух-Тух вспомнил, как однажды развлекался с одной блондинкой, тоже русской. Это было на Дальнем Востоке, потом она забеременела…
Обладающий поистине звериным чутьем, он сразу почувствовал, что за ним кто-то следит. Обогнув крутой выступ, он, чуть не провалившись по пояс в снег, затаился, прислушиваясь. Затем губы его раздвинулись в улыбке – это были два братца, Артур и этот… Костя, хрен и селедка. Дождавшись, когда они подойдут ближе, он неторопливо вышел, почему-то смертельно напугав Костю.
– Вот, – сказал кисло Артур. – Решили… составить компанию.
Норвежец молча развернулся и пошел дальше. Братья переглянулись и заспешили за ним.
– Послушай, но ведь лаз может быть и наверху? – встрял в разговор Костя.
– И внизу, – поддержал его Артур. – Точнее, под землей.
– Может, – вынужден был согласиться Тух-Тух. – Но что-то подсказывает мне, что искать нужно где-то здесь, я чувствую…
– Он чувствует, – фыркнул Артур. – Здесь одной интуиции мало…
Пока они перебрасывались фразами, Тух-Тух не терял времени – он тщательно осматривал все подряд, ощупывая покрасневшими от холода руками (он зачем-то снял варежки) чуть ли не каждый миллиметр. Иногда он даже прислонялся ухом к ледяной поверхности, будто надеясь услышать там внутри если не таинственный надгробный голос, подсказывающий ему, где искать этот долбаный лаз, то хотя бы, чтобы подбодрить себя, и выглядел при этом как человек, сбежавший из дурдома.
– А если лаз под землей? Тогда нужно копать! – выдал очередное умозаключение Костя, с надеждой следивший за манипуляциями Тух-Туха.
– Ничего копать не нужно, – глухо сказал тот. – Он где-то здесь, я чувствую.
Они вернулись к вечеру. Усталые, голодные, в заледеневшей одежде. Никакого лаза они не нашли, но, как ни странно, это совершенно не портило троице настроения. Они будто даже как-то сплотились, словно дружная команда, и вовсю обсуждали дальнейшую тактику поисков злосчастного лаза.
Так прошел еще один день, и вскоре к ним присоединился Антон, а затем и Тима с Яной. Погода стояла хорошая, и они просто бродили вокруг скалы, изредка с надеждой поглядывая в небо, – не пролетит ли там самолет или вертолет.
Третий день не принес ничего нового. Все те же бессмысленные поиски, в так называемом лагере оставались лишь Злата и Дильс с Аммонитом, причем Дильс, до этого всегда спокойный и рассудительный, буквально зверел, когда слышал слова «Белый Саван», а при слове «клад» у него начинало дергаться веко. И с каждым часом обстановка накалялась. Нейтралитет держали пока только Аммонит, Яна и, конечно же, Злата, хотя все отлично понимали, что долго так продолжаться не может.
Весь день они бестолково топтались у скалы, щупая лед, намертво сковывающий Белый Саван, но все тщетно.
Отыскать лаз оказалось не такой уж простой задачей, и энтузиазм Кости с Артуром заметно поубавился. Вместе с тем время летело незаметно, и мало кто обращал внимание, как день катился к закату, и возвращались обратно только тогда, когда начинало темнеть. В этот день они трижды обогнули скалу, и все безрезультатно. На Костю было жалко смотреть – он производил впечатление человека, поставившего все свое имущество на «красное», в то время как стрелка рулетки вопреки всем надеждам невозмутимо остановилась на «черном».
Конец всему положил Дильс.
– Прежде чем я озвучу свое решение, выслушайте одну историю, – вымолвил он.
Лицо Кости при этих словах стало похоже на крысиное: он уже давно плевал на авторитет Дильса и его решения в частности. У него был такой вид, словно еще пара замечаний в его адрес, и он попросту перережет глотку Дильсу (по крайней мере, попытается), а потом поковыляет искать с Тух-Тухом клад.
– История основана на реальном событии, которое тоже произошло на одной из антарктических станций, – говорил между тем Дильс.
Пока он рассказывал, Тима обратил внимание, как он постарел – кожа пожелтела, на лбу появились новые морщины, а усы, его великолепные усы, его гордость, уже не завивались в горделивые пышные кольца, а тоскливо свисали вдоль уголков губ, как обрывки грязной бечевки.
– …около десяти человек, среди них была одна женщина. Они находились там почти год. Первое время было весело – смена обстановки, новые впечатления и так далее. Спустя несколько месяцев появилась некая отчужденность, что вполне естественно – люди видели друг друга круглые сутки, и по прошествии этого времени уже любой из них знал, кто какую историю сейчас расскажет, кто как чихнет, как пернет, у кого геморрой, у кого грыжа и так далее. Всем все надоело. И вдруг в зимовке неожиданно появляется муха. Черт ее знает, откуда она взялась, может, оказалась в ящике с картофелем, не суть. Народ вроде как оживился – пусть муха и распространитель заразы, но все же она внесла в их однообразную жизнь что-то новое. Однако у одних она вызывала исключительно положительные эмоции, так сказать, память о самоваре в деревне, запах сена, сказка «Муха-Цокотуха» и тому подобное, а у других наоборот –
