поникли.
Возвращались в полном молчании. Дильс ушел вперед, Аммонит, воспользовавшись моментом, осторожно взял ее за руку. Она не убрала ее, продолжая понуро идти, склонив голову.
– Неужели он тоже начинает верить в этот клад? – мягко спросил Аммонит.
Женщина глубоко вздохнула.
– Это одна из его слабостей, – сказала она. – Помнишь их разговор? Тух-Тух сказал: «Если вы боитесь…» Все пропустили это мимо ушей, но не Дильс. Для него это равносильно красной тряпке, которую трясут перед быком. Его очень легко раззадорить, а уж если ему в лицо говорить «слабо», он вообще теряет голову. Он как мальчишка, который на спор будет прыгать с крыши или лежать на рельсах, чтобы проверить, насколько близко сможет подъехать состав, прежде чем он откатится в сторону…
Аммонит крепко сжал узкую ладонь Златы, даже через варежку ощущая тепло женской руки. Злата внимательно посмотрела на него и зарделась от смущения. Она боялась признаться себе и вряд ли сделала бы это даже под пытками, но к этому странному мужчине она начинала испытывать нечто большее, чем благодарность за то, что он вытащил ее из ущелья.
Вечером все пытались заняться привычными делами, но едва ли это кому-то удавалось. Оно и понятно – никто из них и думать не мог про что-либо другое, кроме обнаруженного сегодня лаза. Уже сами обстоятельства, при которых он был найден (помощь Златы, это странное, если не сказать больше, пустое пространство подо льдом и сам вход в пещеру, закрытый ледяной пленкой), заставили их по-новому взглянуть на многие вещи.
Когда Тима шел сюда, то разговоры о кладе вызывали у него в лучшем случае снисходительную улыбку, теперь же… Почему-то он верил Тух-Туху все больше и больше, и даже не из-за монеты. Правда, Антон как-то заметил, что почему-то никому из них не пришло в голову, что этот светловолосый великан может запросто оказаться опасным психом (например, людоедом) и, заманив их всех в пещеру, попросту перережет как свиней и съест, а потом отправится искать таких же доверчивых лопухов, как они.
Дильс достал из рюкзаков мотки с веревками, ремни и страховочные тросы и занялся проверкой крепежей и соединительных карабинов. Артур разбирался с фонарями, заряжая их батарейками. К счастью, недостатка в них они не испытывали – на чилийской станции их была целая гора.
Аммонит в это время рассказывал очередную байку. Суть сводилась к тому, что однажды прибоем на берег выбросило двух тюленей. Оба были на грани смерти – их серьезно поранила белая акула.
– Представители Гринпис звонили во все колокола, трубили во все инстанции и поставили на уши весь земной шар, – говорил он. – Открыли специальный фонд, в который можно было перечислить деньги на их лечение…
– И все это из-за двух тюленей? – недоверчиво спросила Яна.
– Именно. В итоге была собрана довольно внушительная сумма, но на окончательное восстановление не хватало. Тогда в дело вступили различные благотворительные организации. В общем, на все про все ушло порядка двухсот тысяч долларов, но тюленей поставили на ноги. То бишь на ласты.
– И все? Это конец? – поинтересовался Костя, выбирая себе фонарь. При этом лицо у него было таким, словно он уже ехал на пароходе обратно домой, а трюм был под завязку набит бриллиантами и золотыми слитками, и чихал он на участь каких-то двух тюленей.
– Еще нет. Когда тюленей уже можно было выпускать в море, Гринпис решил сделать это торжественно и с помпой. На берегу собралось много народа: были и представители власти, куча репортеров, от вспышек разлетались птицы. И вот тюленей привозят в специальном контейнере, начинает играть музыка. Клетки с животными медленно опускают в воду, и через минуту тюлени в море. А еще через минуту к ним подплывает громадная касатка и сжирает их.
– Грустный конец, – заметила Злата.
Аммонит, словно извиняясь, пожал плечами:
– Это естественный отбор.
– Знаете, когда гринписовец сходит с ума? – спросил Антон, очевидно, тоже желая блеснуть остроумием.
– Это что, загадка? Или шутка? – удивилась Яна.
– Вроде того.
– Ну и когда?
– Когда находящееся под угрозой вымирания животное ест другое находящееся под угрозой вымирания животное.
Костя засмеялся, но Яне, похоже, шутка пришлась не по вкусу.
Когда Дильс закончил с веревками и тросами, было решено собрать на завтрашний поход паек. Обычно этим занималась Злата, но в силу последних событий Дильс поручил сделать это Артуру и Яне.
Уже засыпая, Тима неожиданно подумал о другом. Никто из них, по сути, даже не задумывался о том, в какой жопе застряли. Вертолет куда-то исчез – раз. Уже за это Дильс и его команда огребут по полной программе. Советским чиновникам бесполезно что-то втулять про скачки во времени и тому подобное. Впаяют двадцать лет строгача, а то и к стенке, не посмотрят на боевые заслуги перед Отечеством… На чилийской зимовке засветились – два. Теперь доказать, что они не имели отношения к тем убийствам, будет достаточно сложно. И, что самое парадоксальное, они до сих пор с Тух-Тухом. Получается, они его сообщники. Сообщники того, чьи друзья распотрошили пятерых чилийских исследователей. Как теперь объяснить, почему они не остались в зимовке, а если и ушли, то не обратно, к своей станции, а сюда, к Белому Савану, и топчутся здесь уже вторые сутки?!
Глаза слипались, тревожные мысли постепенно вытесняла болеутоляющая пилюля: клад.
Штиль, который стоял все эти дни, закончился. С самого утра небо недовольно хмурилось, ветер значительно усилился, снаружи стало намного холодней. Дильс приказал всем дополнительно утеплиться. Когда с завтраком было покончено, он подошел к Злате. Наверное, не нужно описывать, о чем шел разговор (он уговаривал ее спуститься с ними), интересно другое. Дильс со стороны смотрелся как пьянчужка муж, который пришел клянчить у бывшей жены рубль на опохмел. Естественно, жена такому «чуду» вряд ли что даст. Злата поступила так же. Она даже не стала ничего говорить, просто покачала головой. Аммонит хотел остаться с ней, но тут взъярился Дильс, пригрозив, что если еще раз увидит его возле своей жены, то отрубит его мужское достоинство.
И лишь когда они покидали лагерь, Тима взглянул на Злату. Глаза ее блестели от слез, и сердце юноши сжалось от недоброго предчувствия.
Давненько не было такой пурги! Ног не было видно вообще, густая поземка полностью скрывала их. Видимость составляла не более десяти метров, дышать можно было только через шерстяной шарф или «горло» теплого свитера. Дильс размотал моток веревки, и все держались за нее, чтобы не потеряться. Каждый шаг давался с неимоверным трудом, Белый Саван будто очнулся от дремы и понял, что его секрет практически раскрыт, и вскоре эти восемь смертных будут внутри легендарной скалы, бесцеремонно ползая и обследуя ее подземный мир, и призвал на помощь всю силу и мощь шестого континента, чтобы любой ценой не допустить этого.
Но, так или иначе, через час они были на месте. И даже несмотря на сильную метель, лаз был найден сразу.
– Кто первый? – прокричал Дильс. Его усы заледенели до такой степени, что напоминали две стеклянные колбаски, которые вот-вот оторвутся под тяжестью собственного веса.
Тух-Тух с иронией посмотрел на него и спрыгнул в углубление. «Об этом не нужно даже было спрашивать», – говорил его вид.
Тиме показалось странным, что в яме почти не было снега и лаз был девственно чист. Тух-Тух включил фонарь и полез внутрь. Дильс проскользнул за ним.
– Ну чего встали? – крикнул Тима, видя, что оставшиеся члены группы в нерешительности остановились. Яна вообще выглядела испуганной.
– Давай, Константин! – подбодрил язвительно Тима. «Или ты только по чужим ширинкам лазить горазд», – хотел он добавить, но вовремя удержался. Мгновением позже он спустился в яму, Костя и Яна продолжали стоять истуканами, нестройно покачиваясь под усиливающимися порывами ветра. Антон тоже
