Она потянулась, чтобы закрыть окно.
– Подождите! – Джокер соскочил с ветки, на которой сидел, и, миновав сразу несколько других, оказался на расстоянии вытянутой руки от Кэт. Все это было проделано так же легко, как если бы он шел по гладкому полу. – Разве есть еще кто-то?
Кэт помедлила.
– Как, простите?
– Вы влюблены в кого-то другого?
Она выпрямилась, кипя от возмущения.
– Почему вы позволяете себе задавать мне такие вопросы?
– Я подумал – возможно, в этом кроется причина того, что Король вам так неугоден. Я подумал, что ваше сердце может быть уже отдано кому-то, но… но ваши родители, возможно, не одобряют этот выбор.
Кэт замотала головой.
– Нет, нет никого другого.
– Вы уверены?
Досада острой стрелой воткнулась под ребра, застигнув ее врасплох.
– Если бы я отдала кому-то свое сердце, то, будьте покойны, я бы об этом знала.
Плечи Джокера поникли, хотя он и продолжал держаться обеими руками за верхние ветки. Ее слова, казалось, принесли ему облегчение, но и озадачили.
– Разумеется, вы бы знали.
– Поймите меня правильно, – заторопилась Кэтрин, – Мне очень симпатичен Король, я только…
– Вы не должны ничего объяснять, леди Пинкертон. Признаюсь, Король и мне очень симпатичен, хотя я не так долго его знаю. И тем не менее, я, кажется, понимаю вас.
Как великодушно было сказать это именно сейчас, ведь Кэтрин уже начинала чувствовать себя государственной изменницей из-за того, что не влюблена Короля.
– Вы, кстати, мне тоже очень симпатичны.
Кэт даже засмеялась, так неожиданно прозвучал комплимент – или то, что показалось ей комплиментом. Он был не настолько романтичен, чтобы расценить его как признание.
– Я?
– Да. Вы другая, совсем не такая, как остальные дамы и господа в здешнем обществе. Я уверен, любая другая девушка стала бы визжать и швыряться камнями, покажись я в окне их спальни.
– Обычно у меня нет под рукой запаса камней. – Кэт вдруг густо покраснела, сообразив, что он совершенно прав. У нее под окном мужчина. Поздним вечером. С ними никого больше нет… не считая его друга Ворона. Она нахмурилась. – Впрочем, если вы намекаете, что мой нравственный облик может вызывать сомнения, спешу вас разочаровать: вы ошибаетесь.
Джокер ошеломленно посмотрел на нее.
– Совсем не… – Он помолчал, а потом неожиданно рассмеялся. – Уверяю вас, я имел в виду вашу доброту!
Кэтрин скрестила на груди руки.
– Как бы там ни было, вы все равно неправы. Я не другая. Я…
Он ждал.
Она поперхнулась, так что на глазах выступили слезы.
– И вообще, что это значило? Почему вы назвали меня другой?
– Это правда. Я понял это в тот самый миг, как увидел вас на балу – вы так беззаботно кружились, подняв вверх руки, будто ничто в мире не имеет для вас значения.
Кэт растерянно слушала.
– Среди всех этих дам и господ только вы одна кружились.
– Вы это видели?
– Да, а в том платье кружиться, наверное, было трудно.
Кэт поморщилась.
– Его выбрала мама. Она думала, что это будет бал моей помолвки. А я даже не догадывалась, честное слово.
– Теперь-то я это понимаю.
Джокер покосился на нее, открыл рот, словно хотел что-то сказать, но передумал.
Кэтрин сглотнула.
– Вас же там не было.
– В этом я не вполне уверен. – Он припал к ветке, как кот, готовый спрыгнуть. – Леди Пинкертон, а доводилось ли вам бывать на настоящем чаепитии?
– О, и не сосчитать, сколько раз.
– Нет, миледи, не на таком, как в замке. Я говорю о другом чаепитии, настоящем.
Кэтрин перебирала в памяти все чаепития, приемы, рауты и балы, на которых она присутствовала в последние годы, но так и не поняла, что имел в виду Джокер.
– Я… По-видимому, нет.
– А хотели бы? – озорно улыбнулся он.
Глава 17
Кэтрин нырнула в ванную комнату, сославшись на то, что ей надо причесаться. С подпрыгивающим и танцующим сердцем она собрала волосы и связала их лентой. Она ничего не понимала и ни о чем не думала. Вероятно, она просто сошла с ума.
Прочь сомнения! Менять решение уже поздно. Точнее, она не хочет его менять, даже если бы и могла.
Она пощипала щеки, смочила запястья розовой водой и бросилась к окну, чтобы волнение не успело захватить над ней власть.
Джокер все еще сидел в ветвях, играя со своей карточной колодой. Заметив ее, он выпрямился и спрятал карты в какой-то потайной карман.
– Готовы? – спросил он, и его лицо осветилось такой радостью, что на душе у Кэт сразу стало тепло и спокойно.
– Я не уверена, что это правильно.
– Потому что скорее всего это совершенно не правильно.
Одним неуловимым движением Джокер перешагнул через подоконник и легко спрыгнул на пол ее спальни.
По спине у Кэт пробежали мурашки от ужаса: в ее комнате мужчина! И она принимает его одна, без присмотра.
Тайком.
Вслух она ничего не сказала, только отошла от него на шаг, едва не наступив на белую розу – она и не заметила, как ее выронила.
Джокер снял трехрогий колпак и перевернул его вверх дном.
– Должно сработать, – пробормотал он, сунув туда руку, – Но от нас потребуется некоторое количество веры.
Наконец, он вытянул руку, в которой оказался черный шелковый зонтик с ручкой из слоновой кости. Джокер раскрыл зонт у них над головами.
– Что вы собираетесь с ним делать?
– Увидите. – Шут надел колпак на голову, вскочил на подоконник и протянул Кэт свободную руку.
Досчитав до трех (и точно поняв за это время, что потеряла рассудок), Кэт вложила подала ему руку и позволила подтянуть себя. Она встала рядом с ним на подоконник.
– Вы же не будете визжать, я надеюсь?
Встретившись с ним взглядом, Кэт даже не попыталась скрыть охвативший ее ужас.
Нахмурившись, Джокер нагнулся к ней, выпустил ее ладонь, но тут же сжал ее локоть.
– И падать в обморок вы не собираетесь?
Кэт не была в этом уверена, но помотала головой. А потом рискнула посмотреть на землю с высоты второго этажа.
– Леди Пинкертон! – предостерегающе окликнул ее Джокер.
Она подняла голову и дрожащими руками потянулась к его куртке.
– Как вы думаете, будет совсем неприлично, если я схвачусь за вас?
– Не знаю, но будет лучше, если вы так и поступите.
Снова кивнув, Кэт обеими руками схватила Джокера за плечи, уткнувшись лицом ему в грудь. Она вцепилась в его куртку, как в спасательный буек на море.
Джокер свободной рукой очень осторожно обнял ее за талию.
Вокруг все замерло. Было так тихо, что Кэт слышала, как у Джокера бьется сердце, и чувствовала его дыхание у себя на волосах. Было в нем что-то, отчего он казался Кэт идеальным. При этой мысли ее лицо запылало, как будто она подошла слишком близко к огню.
– Ну что ж, – сказал Джокер, и Кэт померещилось (или не померещилось?), что он тоже волнуется. – Только не кричать.
Она плотнее сжала губы.
Джокер шагнул с подоконника в пустоту, увлекая ее
