Но ведь это был всего лишь пирог! Самый обычный пряный пирог с тыквой.
– Из пяти судей, – продолжал Шляп Ник, – только Черепах отведал вашего десерта. Разумеется, люди начинают задумываться, не ваш ли пирог стал причиной этой ужасной перемены.
Сердце Кэтрин тяжело отбивало удары.
– Я пеку торты и пирожные десятками – нет, сотнями, и никогда ничего подобного не случалось.
– Достаточно одного раза. – С этими словами он принялся рвать бумагу на тонкие полоски, даже не потрудившись сломать восковую печать. Глядя, как превращается в клочки вся их любовно проделанная работа, Кэт с такой силой стиснула зубы, что заныла челюсть.
– Кроме того, – продолжил Шляп Ник, смахивая со стола изорванное письмо. Обрывки бумаги разлетелись и запорхали в воздухе, оседая ей на платье. – Кроме того, у меня есть правило не иметь дела с бесхребетными существами. Со змеями. Со скользкими угрями. И с непостоянными ветреными девицами. Вы можете сколько угодно увиливать от ответа, леди Пинкертон. Воображайте себя и дальше невинным созданием. Но вы не хуже меня знаете, что разобьете еще одно сердце, пока все не закончится. И я не желаю иметь с вами ничего общего.
Глава 32
Кэтрин вбежала в дом с заднего входа, кипя от возмущения и обиды. На кухне она чуть не сбила с ног Абигайль, которая несла поднос с огуречными сэндвичами.
Абигайль ахнула.
– Леди Кэтрин, наконец-то! Мэри-Энн только что позвали наверх, лучше бы и вам поскорее подняться, пока Маркиза окончательно не вышла из себя.
– Чай? Так рано?
Абигайль только махнула головой, показывая, что Кэтрин следует поспешить.
Вспомнив, что родители угрожали уволить Мэри-Энн, Кэтрин сбросила шаль и понеслась по лестнице, перескакивая через две ступеньки. Обычно отец пил чай, уединившись в библиотеке, но, поднявшись, она услышала голоса из парадной гостиной, где обычно принимали гостей.
При мысли о гостях Кэт совсем сникла.
Она собиралась незаметно юркнуть к себе комнату и сделать вид, что никуда не отлучалась, но не успела: дверь гостиной открылась и оттуда выглянула матушка. На ее лице была совершенно безумная улыбка.
– Кэтрин! Вот ты где! Я услышала, как ты вошла, моя лапусечка!
Лапусечка?!
Новая ужасная догадка придавила Кэтрин к полу.
– Я не знала, что мы ждем гостей. Я не одета должным образом для…
Подскочив к Кэт, мать торопливо пригладила ей волосы, поправила воротничок и потянула за руку в гостиную.
– Не глупи, дорогуша. Мы не должны заставлять гостей томиться в ожидании…
– Но…
– А вот и она, Ваше Величество! – проворковала Маркиза, таща за собой Кэтрин. – Стояла в холле, не решаясь войти. Она так застенчива!
Король и Маркиз разом вскочили. Конечно, Король был не один, а со свитой: подергивающий носом Белый Кролик, стражники и Джокер. Джокер, как всегда в черной куртке и колпаке, стоял у дальнего окна, на фоне яркого полуденного света виден был только силуэт. Он застыл в почтительном молчании, сложив руки за спиной, и стена комнаты явно интересовала его куда больше, чем Кэт.
На другом конце комнаты Мэри-Энн разливала чай. Улучив миг, она вопросительно посмотрела на Кэтрин. Это было ужасно. Кэт начинала быть дрожь при мысли об унижении, которому она подверглась у Шляп Ника.
Король захлопал в ладоши, приветствуя появление Кэт, но его никто не поддержал.
– Вот и она, вот и она! – заговорил он, – А это я, сюрприз!
Кэт с трудом улыбнулась.
– Добрый день, Ваше Величество. Чему мы обязаны такой чести?
– Ах, моя возлюбленная! – заговорил сияющий Король, смакуя это слово и не обращая внимания на кислую гримасу Кэт. – Сегодня вечером в театре «На Поганке» просто необыкновенный спектакль! «Король Дыр», новая постановка! Сегодняшнее представление дают в честь меня самого!
Он поперхнулся и прочистил горло.
– И я очень надеюсь, что… с позволения Маркиза… вы, может быть согласитесь составить мне компанию, моя… моя дорогая.
Под конец Король заговорил сбивчиво, чуть не завязывая пальцы узлом. Его робость могла бы даже показаться симпатичной, не будь Кэт так взвинчена.
– О, это чудесно, Ваше Величество, – подхватила Маркиза, – Ведь правда же это чудесно, Кэтрин?
Кэтрин невольно взглянула на Джокера, но его лицо оставалось бесстрастным и спокойным, как гладь пруда в безветренный день.
– Я польщена, Ваше Величество, но для такого выхода мне необходима компаньонка, а я не уверена, что …
– Возьмешь Мэри-Энн, – отрезала мать. Мэри-Энн, замерла с ложечкой сахара в руках. – Мэри-Энн, хватит уже возиться, ступай переоденься. Живо, живо!
Маркиза щелкала пальцами в такт словам. Мэри-Энн, едва успев бросить на Кэт удивленный взгляд, выпорхнула из комнаты, а Маркиза занялась чаем.
– И ты, Кэтрин. Ступай, приведи себя в порядок. Театр «На Поганке», насколько я помню, очень хорош. Правда, я была там много лет назад. Как-то мы с Маркизом были на спектакле. Помните, господин Пинкертон?
Маркиз расплылся в улыбке, глядя на супругу влюбленными глазами.
– О да, любимая, прекрасно помню. Вы в тот вечер были ослепительны, так что я мало смотрел на сцену, все больше на вас. Что это было, «Клаксон в летнюю ночь», кажется?
Маркиза кивнула.
– Но, матушка, – начала было Кэтрин, – а как же Бармаглот? Это же не безопасно…
Восторг на лице Маркизы моментально испарился, и она грозно нахмурилась.
– Не говори глупостей, дитя мое. Ты ведь будешь с Королем! С ним тебе не ничего не грозит.
– Но я только что вошла и не…
– Кэтрин. Его величество пригласил тебя на этот во всех отношениях выдающийся спектакль. Мы не можем его разочаровать, верно?
Имелось в виду, – и Кэт прекрасно это поняла, – что Кэтрин не осмелится разочаровать ее, Маркизу.
В ответ она только склонила голову.
– Так я и думала. Тогда беги скорее и надень что-нибудь подходящее к случаю. – Широко улыбаясь, ее мать снова повернулась к Королю. Вы, кажется, сказали, что предпочитаете чай с молоком, Ваше Величество?
По привычке кусая себя изнутри за щеку, Кэтрин направилась к двери. Выходя, она покосилась на Джокера, но он стоял не шелохнувшись, только между бровями появилась крохотная морщинка. Почувствовав на себе ее взгляд, он тихо вздохнул, продолжая глядеть на стену.
Поднимаясь наверх, Кэтрин спрашивала себя, кому из них двоих сейчас хуже.
* * *По дороге в театр все чувствовали себя еще более натянуто. Когда Кэтрин и Мэри-Энн сели в карету Короля. Белому Кролику пришлось пересесть на запятки с лакеем, и вид у него при этом был до того несчастный, что Кэт едва не предложила ему поменяться местами.
Под конец она жалела, что не сделала этого: пришлось трястись в тесной карете нос к носу с Королем и Джокером, сидящими напротив.
К счастью, Король не замечал неловкости и заливался соловьем, рассказывая о дворцовом саде и о том, что мечтает устроить шалаш на дереве – как только какое-то из деревьев вырастет настолько, чтобы выдержать его вес.
Джокер не отрываясь смотрел в окно, не замечая, что
