От неожиданности брови у Кэтрин взлетели на лоб, она чуть не взорвалась от переполнявшей ее кипучей радости, но в следующее мгновение поняла, что матушка говорит о Короле.
– Благодарю, матушка, но я не…
Маркиза небрежно махнула, указав на пустое кресло.
– Не скромничай, дорогая. Семнадцать лет мы с твоим отцом ждали этой прекрасной новости, и лучшего времени для нее не найти. Смею надеяться, что всех так окрылит весть о предстоящей свадьбе, что о сегодняшнем несчастье просто позабудут. – Она прижала ладонь ко лбу, но ее глаза тут же загорелись. – Он сделал тебе предложение во время кадрили? У тебя был такой счастливый вид. Скорее даже безумно влюбленный, я бы сказала. Ах, озорница, я просто не верю, что ты не прибежала к нам сразу с радостным известием.
Кэтрин умоляюще сжала руки.
– Ты все не так поняла, мама. Король не делал мне предложения. Он поторопился, когда заговорил об этом во время состязания. – Глаз у нее задергался. – Признаться, меня рассердило, что он не сдержал слова и объявил о своем ухаживании во всеуслышание.
Матушка нахмурилась.
– Так ты не помолвлена?
– Представь себе, нет. – Кэт села на краешек кресла, и оно тут же начало обмахивать ее своими подлокотниками-крыльями, но девушка досадливо отмахнулась. – Я хотела поговорить с вами о другом.
С лица Маркизы не сходило недоумение.
– О другом? Не о Короле?
– Боюсь, мама, Король интересует меня гораздо меньше, чем тебя.
Матушка окаменела, и Кэт уже раскаялась в своих словах, но тут отец фыркнул о смеха, и ей стало легче. Маркиз подался вперед, сжимая в огромной руке хрупкий стаканчик для капель.
– Ну что же ты? Продолжай. Расскажи нам, что тебя волнует.
– Хорошо. – Чтобы было не так заметно, как у нее дрожат руки, Кэт вцепилась в юбку. – Вам известно, что мы с Мэри-Энн сегодня участвовали в состязании. Мы принесли пирог. Пряный тыквенный пирог, и судьи как раз начали пробовать его, когда…
– Да, мы заметили, – недовольно перебила ее мать. – Я понимаю, что Король без ума от твоих лакомств, но когда же ты наконец поймешь, что знатной девице не подобает проводить все время на кухне? Да еще и участвовать в состязаниях! Дочь Маркиза участвует в ярмарочном состязании на празднике, устроенном Маркизом. Неужели тебя не остановила мысль о том, как это будет выглядеть?
– Я хотела выиграть, – сказала Кэт. – Хотела получить вознаграждение.
Отец вопросительно поднял бровь.
– Зачем? Если тебе нужны деньги…
– Об этом я и хочу поговорить. Да, мне нужны деньги, потому что я… Я хочу открыть кондитерскую. – Она судорожно сглотнула и заговорила спокойнее, почувствовав, что начинает слишком волноваться. – Мы с Мэри-Энн хотим открыть кондитерскую.
Родители изумленно смотрели на нее, на время лишившись дара речи.
Кэт продолжала:
– Мы мечтаем об этом уже несколько лет. Я понимаю, вам кажется, что это недостойно леди. Знаю, вы считаете это просто глупым капризом, увлечением, которое вы не можете одобрить. Но это то, чего мне в самом деле хочется, и я знаю – наша кондитерская станет самой лучшей в королевстве. Из Мэри-Энн выйдет превосходный компаньон – она дружит с цифрами и полна творческих идей насчет того, как привлечь клиентов. Она называет это маркетингом. А тут еще на Мэйн-стрит освободилась чудесная лавка. Та, которую занимал башмачник, ну, вы знаете. Она принадлежит Герцогу, но я уверена, что сумею его уговорить…
– Кондитерская?! – взревела Маркиза, и Кэтрин вздрогнула, с ужасом осознавая, что вся ее пламенная речь была пустой тратой слов. – Зачем тебе кондитерская, Кэтрин? Ты же вот-вот станешь Королевой!
Кэт выпрямилась.
– Король пока не просил моей руки, да и я еще не ответила ему согласием.
Матушка, всплеснув руками, покатилась со смеху. Такая уж у нее была отходчивая натура – от раздражения до веселья один шаг.
– Ничего, еще попросит. Кроме того, как ты это себе представляешь? Ты – в кондитерской? Да ты же превратишься в слона! Ты ведь не знаешь меры в сладком и не умеешь держать себя в руках! – Маркиза замахала руками, будто отгоняя от себя эти нелепые мысли. – Ну, хватит. Марш в постель, уже поздно. Надеюсь, с утра ты забудешь об этих глупостях.
В горле у Кэтрин стоял ком. Из-за нападок матери. Из-за отказа. Из-за тонкого, как комариный писк, внутреннего голоса, который, заставил ее засомневаться – а вдруг матушка во всем права.
Но еще и от гнева.
Повернувшись к отцу, она заглянула ему в лицо, как будто не слышала тирады матери.
– Отец, я прошу вас о помощи! Я никогда ни о чем не прошу, но это мне очень нужно. Это моя мечта. Вам даже не обязательно давать мне деньги. Если позволите, я могла бы использовать свое приданое.
– Что?! – снова закричала мать. – Твое приданое! И речи быть не может! Я никогда не…
Маркиз поднял руку и спокойно сказал:
– Довольно, Идония.
Как ни странно, матушка тут же закрыла рот.
В груди Кэт шевельнулась робкая надежда, но отец посмотрел на нее особым жалостливым взглядом.
– Рад, что ты пришла поговорить с нами, Кэтрин. Но я вынужден согласиться с твоей матерью.
Маркиза хмыкнула и с независимым видом скрестила руки на груди.
– Но, папа…
– Знатным дамам не пристало держать свое дело, а наследнице Черепашьей Бухты предстоят дела поважнее, чем всю жизнь месить тесто.
– Дела поважнее? И кто же так решил? Я не хочу замуж. И уж точно не хочу становиться королевой. Все это матушкины мечты, не мои.
– Это и мои мечты тоже, – перебил отец, и Кэт поразила резкость, с которой он заговорил. – Это наши мечты. О тебе. Ты совсем молода, милая, и что бы ты ни говорила сейчас, мы печемся только о твоем счастье. Мы знаем, что для тебя лучше.
У Кэт защипало в носу, но она проглотила подступающие слезы.
– Нет, вам только кажется, что знаете, но вы ошибаетесь. Кондитерская – вот о чем я мечтаю. Только это может сделать меня счастливой.
Ее мать со сдавленным стоном заламывала руки, но взгляд Маркиза оставался твердым. Кэтрин даже вспомнить не могла, чтобы отец когда-нибудь выглядел таким непреклонным. Этот взгляд пугал, у нее задрожали губы.
– Ты сама не понимаешь, о чем просишь. Непрерывная утомительная работа, бесконечная борьба с трудностями – все это начнется, как только ты станешь владельцем собственного…
– Откуда ты знаешь? – крикнула она, обводя руками оклеенные дорогими обоями стены библиотеки, старинные книги на полках. – Ты родился среди всего этого. Вы ничего не знаете о том, как вести дело, а мы с Мэри-Энн уже несколько лет изучаем этот вопрос и планируем. Я точно знаю, о чем прошу. И мне не нужен титул! И замуж не нужно – ни за Короля, ни за кого другого. Я хочу только одного, и очень обидно, что вы думаете, будто лучше знаете меня, чем я сама.
– Повторяю,
