На помост, куда выходили участники состязания, вынесли три горшка. Сидящие в них растения крепко держали друг друга за листья.
– Ягоднее ягодного! – прокричал Король.
– Ягодно – го́дно! – прокричал Черепах.
– Их можно было бы еще посыпать молотым перцем, – заметил Герцог.
Кэт переглянулась с Мэри-Энн, и та недоуменно прошептала:
– Перцем?
Мистер Гусеница вынул изо рта мундштук кальяна и выпустил облачко дыма. Другие судьи деликатно покашляли и откинулись на спинки кресел.
Валет Джек попробовал кусочек и отбросил вилку.
– Дрянь, – пробурчал он.
Растения в горшках польщенно закачали головками, довольные оценками жюри. На сцену вышли три лакея, чтобы унести их, а другие придворные уже выносили блюда с квадратными, украшенными ломтиками ананаса, кусочками торта от леди Маргарет Дроздобород.
Маргарет заняла место на помосте для участников и горделиво расправила свои квадратные плечи. Когда сидевший за судейским столом Герцог увидел ее, его просячье-розовое лицо стал огненно-красным. Он смущенно улыбался Маргарет сквозь торчащие клыки.
Маргарет презрительно усмехнулась и надменно вздернула подбородок.
Герцог поник.
Стараясь справиться с волнением, Кэтрин посмотрела на публику и вдруг в первом ряду увидела отца и матушку. Родители и не догадывались о том, что их дочь решила участвовать в конкурсе. Что-то они скажут, когда узнают?
За ними сидел Питер Питер с женой, почти такой же бледной, как в тот раз, когда Кэт ее видела на балу. В ее глазах был все тот же нездоровый блеск. Она не отрывала пристального, голодного взгляда от шкафа, на полках которого были расставлены десерты, представленные на конкурс.
Кэтрин отвела глаза, пока сэр Питер не заметил ее. Оставалось только надеяться, увидев ее пряный тыквенный пирог, он ничего не заподозрит. Да и с чего бы ему что-то подозревать? Не он один в Королевстве выращивает тыквы. Так что у него нет причин думать, что она украла тыкву у него.
Кэт очень на это надеялась.
Ее взгляд скользнул дальше и остановился на Шляп Нике. Он слонялся позади палаток, и ветер с побережья играл лентой на его цилиндре. Ник тоже заметил Кэт и кивнул ей: он заметил, что она так и не сняла шляпку-пирожное. Однако не успела Кэтрин кивнуть в ответ, как он уже отвернулся. Надменности как не бывало, теперь он улыбался совсем иначе, ласково и дружелюбно. Рядом с ним появился Джокер и, приветствуя, сжал его плечо.
Бедное сердце Кэт заколотилось.
Белый Кролик откашлялся, и Кэт снова повернулась к сцене.
– Что скажет жюри о произведении леди Дроздобород?
– Ананаснее ананасного! – воскликнул Король.
– Приятно – и принято! – подхватил Черепах, соскребая с блюдца остатки торта.
– Лучше было бы перевернуть торт вверх ногами! – сказал Джек, откидываясь в своем кресле и рассматривая потолок шатра.
– Вверх ногами – это недурно, – согласился господин Гусеница. Он снял пару домашних тапочек и схватил лапками кусок торта. – Я сам провожу немало времени вверх ногами.
Нервно прочистив горло и почесав за ухом, Герцог промолвил:
– Э-э-э… на мой взгляд, это великолепно. Ананаса здесь в самую меру, и… все расположено именно так, как нужно, если можно так выразиться. Прекрасно, леди Дроздобород. Я и мечтать не мог о лучшем десерте!
Кэтрин закатила глаза, но на лице Маргарет, когда ей помогали спуститься с помоста, блуждала легкая улыбка.
– Следующий участник! – объявил Белый Кролик.
В воздухе возникла голова Чеширского кота, и судьям были представлены рыбные тартинки. Кэт побледнела и отвернулась. И снова увидела Джокера.
Он смотрел на нее поверх голов.
Оба поспешно опустили глаза, но Кэт надеялась, что покраснела не она одна.
– Рыбнее рыбного! – заикаясь пробормотал Король, а его лицо приобрело легкий зеленый оттенок.
– Уплыла рыбка! – воскликнул Черепах, опустошив тарелку.
Еще трое судей отказались пробовать, но, едва тартинки были убраны со стола, Чеширский кот с удовольствием слопал собственное творение.
– Следующим, – провозгласил Кролик, – будет представлен пряный тыквенный пирог от леди Кэтрин Пинкертон, наследницы Черепашьей Бухты.
Мэри-Энн крепко сжала руку Кэтрин.
– Пойдем со мной, – сказала Кэт, подталкивая ее вперед. – Победим вместе.
Они прошли между рядами зрителей и встали перед судьями. На столе стояли пять тарелок с кусками пирога. Кэт осмелилась посмотреть на родителей: кустистые брови отца поднялись от удивления и любопытства, а возмущенное лицо матушки покраснело. Для нее это было почти изменой! Кэт слабо улыбнулась судьям. Король с восторгом смотрел на нее. Лицо Черепаха тоже озарилось, когда он ее узнал.
– Девушка с пирожными! – взволнованно прошептал он.
Кэтрин слегка кивнула ему своей шляпкой-пирожным.
Черепах повернулся, задев Валета своим твердым панцирем.
– Я уже пробовал ее выпечку, – сказал он. – Это необыкновенная девушка. А еще храбрая… очень храбрая.
Щеки Кэт порозовели. Хотя самые яркие ее воспоминания о нападении Бармаглота были связаны с трагической гибелью Льва, сейчас она ощутила гордость – ведь Черепах был спасен. И это она помогла ему.
Не замечая, что слова Черепаха приятны Кэт, или не желая этого замечать, Джек фыркнул. Его лицо покраснело.
– Необыкновенная – это уж чересчур. Она приемлема. Возможно. В лучшем случае. – Все больше мрачнея, он смотрел на Кэтрин и ее шляпку. – Не пойму, что все в ней находят. Что такого в ее пирогах, в больших коровьих глазах и неестественно блестящих волосах? – Он скрестил руки на груди и задрал нос. – Лично я считаю, что леди Пинкертон очень переоценивают.
Белый Кролик прочистил горло.
– Мы призываем жюри отбросить предубеждения и предвзятость по отношению к участникам состязания.
Наклонив голову, Черепах торопливо откусил первый кусок тыквенного пирога, а вот Король отвлекся от еды, мечтательно глядя на Кэтрин. Та переминалась с ноги на ногу.
Сидевший рядом с ним Черепах застонал от восторга, котелок едва не упал с его головы. Остальные судьи едва успели взять вилки, когда Король отодвинул стул и встал.
– Я не могу назвать себя непредвзятым судьей, почтенный Мистер Кролик, наш мудрый и рассудительный церемониймейстер! – Глаза монарха блестели от едва сдерживаемой радости.
Желудок Кэт сжался. Она уже хотела помотать головой, но Король продолжал:
– Я полон предвзятости. Я, можно сказать, сплошная предвзятость! Ибо этот тыквенный пирог, что лежит перед нами, приготовлен прелестнейшей леди Кэтрин Пинкертон, которая скоро станет моей невестой!
Внутри Кэтрин как будто взорвалась ледяная бомба и заморозила ее. Ноги примерзли к полу, на лице застыла испуганная улыбка.
Король взглянул на нее с гордостью, которая не была ему свойственна.
– Поэтому, видите ли, в каком бы конкурсе она ни участвовала, я скажу – да! Она должна быть победительницей! Она побеждает всюду, сердце мое, моя радость!
Кэтрин чувствовала сотни взглядов, впившихся в нее, а она словно окаменела, не в силах отвести глаз от Короля.
Это было похоже на кошмарный сон.
– Ах, какой чудесной королевой вы станете, леди Пинкертон, торты выпекающая и счастьем награждающая! Кто-нибудь, запишите это! Джокер, вот ты где! Запиши! Я включу это в свою следующую поэму! – и Король схватился за живот, трясясь от смеха.
Толпа забурлила. Зрители начали перешептываться. Кэтрин чувствовала на себе горящий взор
