частные уроки. Сын погиб в 94-м году – работал в Конго, у автобуса переломилась колесная ось, рухнул в реку, кишащую крокодилами, извлекали по кускам. Внук ведет свободный образ жизни, дома появляется редко, крутится в странных компаниях, хиппует по полной программе… Да, забыл сказать, вот уже около месяца Басардин живет затворником в своем доме. Никуда не выходит, гостей отшивает. То есть информацией он снабжен, рефлексы работают…
– Но в желтый дом по жизни не попадал, – догадался Вадим.
– Как ни странно, да. Во всяком случае, отыскать информацию не удалось. Но крайне испуган, взвинчен, страдает теми же недугами, что и покойные друзья, боится за свою жизнь и… похоже, потихоньку избавляется от непосильно нажитого.
– Такое ощущение, что ты лично с ним разговаривал.
Фельдман улыбнулся, изображая неприступную загадочность.
– А как насчет отметин Сатаны в богатом наследии? – подала голос Лиза, – Скажем, симфония «Петя и Зверь» с мрачной, многократно повторяющейся темой, или парочка реквиемов, ввергающих в депрессию…
– Не заострял, – чистосердечно признался Фельдман, – Не моя стихия, знаете ли, музыка. Нет, я, конечно, колбасился в свое время под «Дипов», делал вид, что понимаю «Лед Зеппелин», расшифровывал Гребенщикова, бился в припадке от «Мусорного ветра» Армена Григоряна, но чтобы так серьезно… А теперь подходим к главному, – Фельдман в десятый раз изучил свой навороченный циферблат, – Шесть часов назад, как уже говорилось, я позвонил Басардину Анатолию Павловичу и имел с ним продолжительную небезынтересную беседу…
– Не может быть, – изумился Вадим.
– Однако было, – пожал плечами Фельдман, – Сам в шоке. Только не спрашивай, где я добыл телефон Басардина, на который ему могут звонить только доверенные лица и родственники.
– Однако я попробую… – робко начал Вадим.
– Теряем время, – отрубил Фельдман, – Цепочка получится длинной. Связи, дружище, связи. Ситуация вкратце такова. Басардин морально измучен. Он стар, но с жизнью расставаться не хочет. Боится за жену, боится за внука, которого носит бог знает где, а вернуть паршивца в дом полиция насильно не может. Правовое государство, знаешь ли. Похоже, он вовсю распродает имущество, переводит деньги – поскольку адвокатов и прочих юристов он в дом все-таки пускает. В Дьявола не верит…
– Он сам сказал?
– Поначалу он несколько раз порывался бросить трубку. Но я убедил его не делать этого. Сослался на нескольких людей, которых он не может не знать, и, наконец, рассказал занятную историю, которая «приснилась» внучке Белоярского.
– Ну, ты и наглец, – покачал головой Вадим.
– Имеется такая добродетель, – согласился Павел, – Этот гений бросил-таки трубку, навел где-то обо мне справки по своим каналам и сам перезвонил. Мы результативно поговорили.
– Может быть, не мое, конечно, дело, – робко вставила Лиза, – Но если тут так жутко наверчено… не могли вас подслушивать?
– Меня? – нахмурился Фельдман.
– Нет, этого достойного дедушку…
– Могли, – пожал плечами Фельдман, – Но я сомневаюсь, поскольку перезвонил Басардин с другого номера, который не определился.
«Все равно засада», – подумал Вадим.
– Засада, возможно, – озвучил опасения Павел, – Но защищенной правительственной связи у меня нет, а риск – понятие естественное, а, стало быть, не безобразное. Итак, Басардин не верит в Дьявола, и никогда не верил, но верит в злой умысел и дьявольскую изобретательность. Отчасти я с ним согласен, посудите сами – насколько явствует из легенд и красивых историй, если человек закладывает душу Дьяволу, на этом свете ему уготована долгая и счастливая жизнь, которая вряд ли сочетается со срывами, психическими заболеваниями, гибелью близких и прочими несчастьями, которым наши старцы оказались подвержены. Вторая причина, что Дьявол не при делах. Я навел справки – простейшим образом, через Интернет: в местечке Аккерхау в замке Валленхайм действительно когда-то проживал разорившийся барон Густав фон Ледендорф. Чудаковатый, с инфернальной внешностью, повышенным магнетизмом… в чем, собственно, нет ничего сказочного. Старика не любили, проживал он отшельником в своем ветшающем замке, и что характерно, не замечен в связях с нацистами. Скончался весной 47-го года, похоронен за счет местной казны на деревенском кладбище.
– Проблема, – почесал затылок Вадим.
– Дьявол помереть не может, не тот товарищ, – со знающим видом заявил Фельдман, – Да и наместники его уходят на покой в свои пенаты, видимо, как-то иначе. Третья причина: слуги Дьявола не гоняются за всякими там безработными на битых тачках. Так что действительно проблема. В этой связи, наведший обо мне встречные справки Басардин предложил кругленькую сумму за присутствие моей персоны в его немецком доме. Он считает, что в ближайшее время на него может состояться покушение. Он хочет обезопасить свою жизнь и вычислить преступника. Выбор моих помощников оставляет за мной. В немецкую полицию он не верит.
Вадим уже ничему не удивлялся. Видно, информация, собранная Басардиным о Фельдмане, хорошенько впечатлила композитора.
– Я мог бы послать тебя, собственно, подальше, Вадим, мобилизовать парочку помощников и податься к швабам на заработки, – без тени смущения заявил Фельдман, – Поскольку информацией владею. Но, признавая право на твой приоритет в этом деле… – Фельдман грустно посмотрел на Лизу, которую так захватило происходящее, что она забыла закрыть рот, – Так и быть, делюсь с тобой сведениями.
«Не такой уж он и прохвост», – подумал Вадим.
– Я должен туда поехать, – мрачно бросил он.
– И я хочу, – пискнула Лиза, – Я знаю несколько немецких слов…
Фельдман засмеялся.
– Замечательная увеселительная прогулка. Что с вами, мадемуазель? Вы кошка? У вас в запасе восемь жизней?
– Ты не поедешь, – отрезал Вадим и показал девушке увесистый кулак, давая понять, что энтузиазм у нас пусть неистребим, но наказуем, – Тебя еще не уволили из больницы, точка. Будешь сидеть и ждать меня. Если хочешь…
Она посмотрела на него как-то странно и прошептала:
– Хочу…
– Идиллия, – умилился Павел, – У вас такие нежные отношения, и откуда что берется? С удовольствием сидел бы и любовался на этот закат, но давайте ближе к делу. Важно не то, что когда-нибудь мы проснемся богатыми, а то… что мы когда-нибудь проснемся. Надеюсь, ты не подмахнул подписку о невыезде?
– По-моему, нет, – засомневался Вадим.
– Замечательно. То есть, у органов к тебе существенных претензий нет. На тех, кто хочет тебя убить, мы с гордостью плюем. За границу ты ездил, я помню. То есть загранпаспорт в природе существует.
– Дома.
– Вот уж где точно тебя теперь не ждут, – Павел ухмыльнулся, – Отдай ключи, расскажи, где искать, я подключу своих работников – они по-тихому обнесут твою хату. С визами без проблем, мы получим их в Москве в день отлета. Насчет денег…
– Надеюсь, одолжишь? А то счет в банке, понимаешь, ничейный – ноль-ноль…
– Терпеть не могу давать в долг, – Фельдман поморщился, – Басардин пообещал сорок тонн в европейской валюте, двадцать в качестве аванса, надеюсь, уже перевел. Половина, в принципе, твоя…
Вадим закашлялся. Чудны твои дела, Господи…
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Он уже догадывался, что, связавшись с Фельдманом, окажется в совершенно иной реальности. У этого добродушного с вида малого имелось гениальное умение ловить на лету, перехватывать инициативу и принимать решение задолго до обозначения проблемы. Временами Вадиму казалось, что он уже не в теме. Выполнил свою миссию. Фельдман ненадолго отлучился, затем вернулся, спрятал недопитую бутылку,
