– Куда вы – туда и я, – сказала им Софи, напоминая себе Сандора – разве что без писклявого голоса. На могиле Джоли от нее было мало помощи, но она не собиралась оставлять их справляться со всем в одиночестве. Не в этот раз.
Никогда.
– Он эльф, и решил жить здесь? – не сдержалась Софи, когда пейзаж сформировался перед глазами.
Все, что она встречала в эльфийском мире, было огромным, сделанным из драгоценностей, хрусталя или стекла, со сложной архитектурой и золотой или серебряной отделкой.
Квадратная же каменная постройка без окон больше напоминала дом человека. Какого-нибудь бедного отшельника с ужасным вкусом на дома.
Эдалин принялась возиться с бархатной сумкой, которую она сжимала в руках так, что белели костяшки.
– Нам пришлось переселить Бранта сюда. Тут он чувствует себя в безопасности.
Дом не был похож на безопасное место. Он выглядел холодным и безрадостным. Даже земля вокруг него была покрыта сплошь острыми камнями и темной пыльной почвой.
– Брант начал бояться огня, уверен, ты понимаешь, – тихо сказал Грейди. – У него не получалось уснуть, пока мы не нашли ему несгораемый дом. Вся мебель внутри огнестойкая – и даже одежда его шьется на заказ.
– А как же его семья? Они не помогают вам о нем заботиться?
Грейди неловко переступил с ноги на ногу, а Эдалин опустила глаза в землю.
– Для них… это опасно. Не сам Брант. Он почти не шевелится. Просто смотрит в стену и бормочет себе под нос. Но чувство вины… – голос Эдалин надломился, и она сначала прокашлялась, а лишь затем прошептала: – Чувство вины может сломить их.
Грейди взял Эдалин за руку.
– Не просто так жестокость и насилие в нашем мире – неслыханные дела, Софи. Наша психика не готова к чувству вины, которое следует за подобными зверствами – по крайней мере так должно быть. Поэтому никто не подумал о похищении, когда вы с Дексом пропали. Поэтому никто не верил, что разгорелось Вечное пламя. Потому что, если бы кто-то из нас совершил такое, вина разрушила бы его психику, погрузила бы во тьму.
– Но почему родители Бранта чувствуют себя виноватыми? – Алден говорил, что пожар был несчастным случаем.
– Причины нет. Но вина коварна – особенно если смешивается с подобным горем. Она проникает в тебя, отбрасывает тень сомнения, заставляет задумываться, мог ли ты что-нибудь сделать, изменить что-нибудь… – Грей-ди смотрел вдаль, и Софи задалась вопросом, только ли родители Бранта борются с виной.
– В произошедшем не было вашей вины, – тихо сказала она.
– Знаю, – злость в его голосе нельзя было спутать ни с чем, и он двинулся вперед, даже не взглянув на Софи. Но пройдя лишь несколько шагов, он резко обернулся к ней. – Пока мы не вошли, пообещай, что ты ни в коем случае не станешь читать мысли Бранта.
– Я знаю законы телепатии, – у телепатов были собственные этические нормы, и первым правилом среди них было никогда не читать мысли без разрешения.
– Дело не только в этом. Во время пожара Брант повредился разумом. Он видел, как горит его дом, знал, что внутри Джоли, понимал, что не смог ее спасти – это было для него слишком, – на секунду у Грейди пропал голос, и ему пришлось сглатывать, чтобы снова заговорить. – Потрясение и вина отчасти сломили его. Он не сошел с ума, как эльф с разрушенным разумом, но читать его мысли невероятно опасно. Пообещай, что не будешь раскрывать разум его мыслям.
– Обещаю.
Грейди пронзил ее взглядом, будто искал подвох в ее словах. Затем он кивнул, повернулся к серому каменному дому и взошел по ступеням, ведущим к толстой металлической двери. Ледяной ветер защипал щеки Софи, вместе с Эдалин последовавшей за Грейди. Когда они догнали его, он дернул за цепочку, свисающую над головами, и в доме раздался низкий звук колокола. За ним последовала бесконечная тишина.
Они стояли на месте так долго, что Софи начала сомневаться, дома ли Брант.
А затем низкий голос произнес:
– Входите.
Глава 10
«Не пялься на его шрамы».
Софи повторяла эти слова вновь и вновь, приказывая себе подчиняться. Она пыталась смотреть на серые стены со светящимися синими кристаллами среди камней, пыталась смотреть на четыре металлических стула – единственную мебель в комнате, – прикрепленные к полу большими серебряными пружинами. Но взгляд постоянно возвращался к уродливым загрубевшим рубцам на подбородке Бранта и к испещренным белыми линиями красным пятнам, поднимающимся до середины его щек.
Брант свистяще закашлялся, закрывая изуродованный рот красной обожженной рукой.
– Вы привели кого-то нового, – прохрипел он, прочистив горло.
Грейди положил руку на плечи Софи, и та с удивлением ощутила, как он дрожит.
– Да, это Софи. Она теперь живет с нами в Хэвенфилде.
Брант улыбнулся, отчего его губы сложились в испещренные складки плоти. Софи спешно перевела взгляд на желто-оранжевую кофту Бранта с длинными свободными рукавами и поясом. Она напоминала халат.
Брант снова закашлялся.
– Весьма… неожиданно, – не дожидаясь ответа, он указал на сумку, которую Эдалин прижимала к животу. – Это мне?
Эдалин подошла к сидящему Бранту и положила сумку ему на колени.
– Ты же знаешь, я про них не забываю.
Он разорвал ткань подобно ребенку, спешащему открыть подарок, и под ней оказалась круглая серебряная коробочка.
– Заварные пирожные!
Эдалин улыбнулась.
– С шоколадом, карамелью и пышноягодами. Я приготовила их сегодня утром.
Брант открыл крышку и достал квадратное сиреневое пирожное, напоминавшее цветное маршмеллоу. Он откусил его, и розовый сок потек по шраму на его подбородке; причмокнув, Брант запихал в рот остатки.
– Заварные пирожные – лучшая еда, согласись? – спросил он Софи, отчего изо рта у него полетели крошки.
Софи о них даже не слышала, но признаваться в этом не хотела, поэтому просто ответила:
– Ага.
Его улыбка сменилась хмурым взглядом.
– Ты их даже не пробовала?
– Нет, я… – начала было Софи, но Эдалин перебила ее.
– Я делаю их лишь раз в год.
Брант закрыл коробочку и убрал ее обратно в порванную сумку, не сказав ни слова и тем более не предложив никому пирожных. Софи не поднимала глаз, считая мозоли, видневшиеся из-под ремешков ее туфель. Их было уже семь – и она не сомневалась, что появятся еще. Но это было пустяком в сравнении с мыслью о том, что Эдалин готовила сладости, которыми никогда ее не угощала.
Брант снова свистяще закашлялся, нарушая тишину.
– Ты заболел? – спросила Эдалин.
– Не надо! – крикнул он, когда та вытянула руку, будто хотела пощупать его лоб и померить температуру. Он прижал колени к груди и обнял себя за ноги, сворачиваясь неприступным калачиком. – Я в порядке.
Но его голос был хриплым.
– Садитесь, – приказал он, указывая на три пустых стула. – Расскажите, что произошло за год. Что-то явно изменилось.
Софи опустилась на пружинистый стул, с удивлением понимая, что он довольно удобный. Металл почему-то был мягким и прогибался под ее весом подобно подушке – но он был холодным.
